СРСР. Цензура, як "картінка в нізком разрєшєніі".)

"...Главный принцип цензуры давать общую картинку только в низком разрешении охватывал все сферы деятельности человека, в частности литературу.
Слишком подробные картинки например, быт человека опасны, и их следует избегать. Так, «Толковый словарь Ожегова» (Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М., 19491992.) содержит словарную статью «Бытовизм»:

«Описание быта, повседневности, жизни. Писатель склонен к бытовизму». (Курсив авторов словаря)
Единственный пример словоупотребления явно взят из критической статьи и никакого другого словоупотребления не предлагается. Склонность к «бытовизму» однозначно осуждалась.
Нет, не надо «описания быта, повседневности, жизни» (то, что критикуется описание «жизни», характерно), потому что такого рода описания дают слишком подробную картинку, а литература от крупного плана сразу переходит к общему (она просто по своему устройству инструмент обобщения и описания целого) а вот этого как раз и нельзя допускать.
И цензоры мучили писателей, а писатели никак не могли взять в толк: почему? Ну что здесь такого написано?
Им отвечали: «Это у вас бытовизм, это никому неинтересно».

Советская цензура одержала серьезную победу: нарисованная ею картинка оказалась правдоподобной и убедительной.
Но в результате возникла острая информационная недостаточность, которая довольно быстро (к началу – середине 1980-х) привела к кризису языка описания.
Чтобы управлять сложной иерархической системой, необходимо знать реальную картину, а реальная картина на всех уровнях доступа от публичной печати до секретных документов дробилась, и из фрагментов целое не складывалось.
В идеальном случае целостная картина должна была возникать на самом верхнем уровне в правительстве, в ЦК КПСС. Но и этого не происходило, в частности потому, что в любой иерархической системе обратная связь (снизу вверх отчет о выполнении приказа) затруднена:
никто не хочет докладывать о своих поражениях и потерях, а для реального управления точное представление о поражениях критически важно.
Другого же исчерпывающего источника, кроме служебных рапортов, не было, в том числе и у высшего руководства страны.
И даже на самом верху верили в ту "картинку низкого разрешения", которую готовила цензура.

Другой принципиальный момент отсутствие масштабной единицы – той самой градусной сетки, которая упоминается в параграфе «Перечня» о картографической цензуре. А также отсутствие детальной информации об истории развитии экономической системы. О «росте благосостояния советского народа» в докладах съездов КПСС сообщается либо по сравнению с 1913 или 1940 годом, либо по сравнению с предыдущей пятилеткой (или слишком общо, либо в отрыве от контекста). Причем часто только в стоимостном выражении в рублях. При этом считается, что рубль 1965 года стоит ровно столько, сколько рубль 1976-го.
Никаких независимых критериев оценки индексов цен, оценок уровня инфляции, сравнения с зарубежными рынками не существует.

В отчетном докладе председателя Совета министров СССР А. Н. Косыгина XXV съезду КПСС (1976) сказано: «Среднемесячная денежная заработная плана рабочих и служащих увеличилась за пятилетие на 20 процентов и достигла 146 рублей, а с добавлением выплат и льгот из общественных фондов 198 рублей в месяц» (XXV съезд Коммунистической партии Советского Союза. 24 февраля 5 марта 1976 года. Стенографический отчет: В 2 т. М., Изд-во политической литературы, 1976. Т. 2. С. 8.).

Эти цифры советскому человеку что-то говорили: 200 рублей в месяц в 1976 году приличная зарплата. Так что всё у нас вроде бы неплохо, а если до такой зарплаты мало кто из моих знакомых дотягивает так это потому, что знакомые такие непутевые: работать надо лучше.
Дальше Косыгин говорит: «Оплата труда колхозников выросла за пятилетку на 25 процентов» (Там же) и никаких абсолютных цифр не сообщает и тех базовых цифр, от которых рассчитывается рост не приводит.
А других источников суммарной информации, кроме доклада, – нет, об этом как раз и заботится цензура.

В 1960-х начале 1980-х государство обладало почти такой же монополией на информацию, как и в сталинское тридцатилетие. (Исключение составляли самиздат и упомянутые выше иностранные радиостанции, вещавшие на СССР; но, чтобы заинтересоваться такими источниками, нужно было перестать верить советским газетам, а для этого требовались веские причины, которые имелись далеко не у всех.)
В 19601980-х цензура пыталась согласовать повседневный опыт советского человека с общей картиной, которую он получал сверху. А человек был уже не сталинский: он понимал, что его благосостояние и не в коммунистическом завтра, а прямо сейчас зависит от действительного положения дел. И человек был внимателен. А цензура должна была его убедить, что все идёт по плану.

Фактически это задача вполне художественная.
Именно к этому стремится поэт или писатель, когда строит обобщающую частный опыт картину: если эта картина не подтверждается частным опытом, она работать не будет ей никто не поверит. А цензура хотела, чтобы той картинке, которую демонстрируют советские СМИ, верили, чтобы эта картинка получилась правдоподобной и для ее опровержения необходимо было приложить определенные усилия....."

(более подробно с иллюстрациями).

"...А знаете, СССР стал кончаться задолго до Горбачева и эпохи смешных похорон. Запах перемен, ощущение чего-то надвигающегося иного я, как ни удивительно, впервые почувствовал еще будучи ребенком. Стала вдруг появляться жвачка, "Пепси-кола", но главное - возникло какое-то странное, необыкновенное кино. Например, "Обыкновенное чудо", затем "Тот самый Мюнхгаузен", "Гараж", чуть позже "Мы из джаза" и "Формула любви".
Я, повторюсь, был тогда всего-навсего школьником, но эпоху, в которой жил, и весь стиль советской жизни чувствовал очень хорошо, их нельзя было не почувствовать... И вот выходит "Обыкновеное чудо", и я вдруг понимаю: в стране что-то меняется! Уж больно несоветским выглядел этот фильм! Вот совсем несоветским! Несоветские люди его снимали как будто... Было в этом кино что-то неправильное, не из нашей жизни, что-то совершенно не соответствующее рисунку советского бытия.
Дальше повалились другие фильмы, они как гвозди раскалывали своим свободным стилем кондовую доску советской действительсти и...

Как вы думаете, сыграли эти фильмы свою роль в том, что случилось потом?..."

"Разрєшєніе" збільшилось?

Коментарі

АскольдЪ

17.03.17, 12:47

Кстати - да. Марк Захаров был как бы предтечей перемен. Гайки ослаблялись...

Саблін

27.03.17, 12:55Відповідь на 1 від АскольдЪ

Помню ключевые кинокартины всех советских эпох.
Менялось всегда,постепенно, по нарастающей.
Цензоры переставали замечать иронию жизни.

37.03.17, 13:13Відповідь на 1 від АскольдЪ

Или народ в СССР просто уставать начал от кинопропаганды с её безпробудным героизмом и непрерывным культом саможертв на военном и трудовом фронтах. Может так. Получался контраст между кинокультом и желанием несколько пожить для себя, а не для партии. Согласись, что чаще все страдают от однообразия.
В наше время началось возрождение накачки кинокультом ненависти у рашистов почти ко всем дально-ближним соседям. А у нас кинопроизводство, думаю, вообще не працюе.)

Саблін

СРСР. Цензура, як "картінка в нізком разрєшєніі".)

Останні статті

Коментарі