День освобождения

По коридору громко прошлепал босой муж. Проснулся. Скрипнула дверь туалета, раздалось рычание-кашель и сразу за ним — мерзкое отхаркивание. Все это сопровождалось звонким журчанием. Муж дожурчал и выпустил раскатистые ветры. Знакомые утренние звуки. Ненавистные звуки.

Она лежала с закрытыми глазами и прислушивалась. Думала. Вспоминала. Удивлялась. Не верила своим воспоминаниям. Она ведь так любила его когда-то. Это, наверное, было в другом измерении, а может даже не с ней, потому что и следа той любви не было в ее сегодняшних мыслях. Сегодня она ненавидела мужа. Ненавидела скрытой, невидимой глазу ненавистью, как ненавидят слуги прижимистых и несправедливых хозяев. Хозяевам безразлична ненависть слуг — они не замечают их взглядов. Так и он — не замечал ее ядовитой ненависти, сочащейся гноем, как открытый нарыв.

Вот уже целый год каждое утро она лежала несколько минут в своей просторной кровати и думала о том, как прекрасно было бы жить без него. План убить мужа она стала вынашивать еще в прошлом году, в день двадцатипятилетия их свадьбы. Дети в тот день должны были приехать на праздничный ужин, и она суетилась на кухне. Муж приканчивал третью банку пива у телевизора.

И когда он в очередной раз произнес свою коронную тираду о приближающемся конце света, она вдруг поняла, что должна его убить. Эта мысль была настолько ясной и логичной, что она выронила из рук картофелину, которую уже почти дочистила. Ну конечно! Просто убить его! Это решает все проблемы. Не нужно нанимать адвоката, не будет пугающей и стыдной судебной волокиты, все решится само собой. Она станет скромной вдовой, получит страховку, через год-другой отправится посмотреть мир. Ах, как будет чудесно!

Во время праздничного ужина она сияла. Была радушной и милой, легко порхала от кухни к столу с очередным кулинарным шедевром. Мужу было приятно ее радостное настроение, он подливал ей вина и даже смог преодолеть себя и не напился в тот вечер. Дети радовались за родителей, поднимали тосты за их здоровье и долгую, счастливую супружескую жизнь. Желали себе быть похожими на родителей и найти свою единственную половинку — вот как папа с мамой! Юбиляры смеялись, шутили, добродушно подтрунивали друг над другом. Все было замечательно.
А она знала, что будет еще лучше.

И начала готовиться. Обдумав все варианты, вычитанные когда-то в детективах, она решила, что за всю историю цивилизации никто не придумал лучшего орудия убийства, чем яд. По крайней мере, для женщин. И незачем выдумывать колесо. Осталось выбрать подходящее средство. В век интернета это не представляло особого труда. Чувствуя себя как минимум Лукрецией Борджа, нашла отраву, которая действовала быстро, надежно и не оставляла следа. Поиски вела осторожно, из интернет-кафе, на другом конце города. И если сначала ей казалось, что это просто увлекательная игра, то в день, когда заказной почтой получила маленький, невзрачного вида конверт, поняла: пути назад нет. Все случится так, как задумано. Скоро она будет свободна.
Она долго вслушивалась в свои чувства. Не осталось ли хоть капельки любви, сочувствия, жалости на худой конец? Нет. Ничего. Совесть безмятежно спала.

Весь этот год она была привычно равнодушно-приветливой с мужем. Иногда ссорились, но, скорее, для вида, чтобы не насторожить его.
День своего освобождения назначила на выходной. На сегодня. Она знала, что к обеду муж накачается пивом, а, может, и чего покрепче добавит, и тогда будет совсем легко подсыпать несколько полупрозрачных кристаллов в его любимый бокал. Что потом? Сердечный приступ. «Скорая?! Приезжайте! Мой муж… У него что-то с сердцем! Ох, нет! Он умирает! Поторопитесь, ради бога!!!» Она была спокойна и уверена в себе. Она сможет. Все будет так, как мечталось. Она даже купила себе шикарный наряд в честь скорой победы.

В этот выходной он проснулся задолго до рассвета. Вот уже два года он спал в гостиной на диване. Сначала притворялся, что заснул, напившись пива, под убаюкивающую болтовню телевизора. Потом, когда понял, что ей все равно — перестал притворяться, притащил постельное белье, подушку и ложился в гостиной каждую ночь. И только когда приезжали дети, приходилось ночевать в общей постели. Но и тогда каждый засыпал на своей половине, старательно избегая малейших прикосновений.

Она еще спала. Тихий ненавистный храп доносился из спальни. Он представил, как она лежит, раскидавшись по всей кровати. Небрежно задранная ночнушка, отекшее лицо, всклокоченные волосы, некрасиво приоткрывшийся рот, капельки слюны на подушке. Отвратительно. Вздорная, склочная баба, испортившая ему всю жизнь. Ненависть желчной волной подступила к горлу. Захотелось выпить, чтобы смыть ее горький вкус. Но нет — сегодня нельзя. Сегодня тот самый день, когда он избавится, наконец, от старой злыдни.

Он все спланировал. Он умел планировать. Железная логика лучшего студента математики со всего их потока, не подведет хоть здесь. Он вспомнил, как жена насмехалась над его студенческими успехами. Как говорила: «Не много же толку вышло из твоей математики, Лобачевский, да? Хотя чтобы продавать пылесосы по домам, нужно уметь считать хотя бы до десяти?» Подлая сука. Как будто он планировал стать отцом в девятнадцать лет. Как будто она не знает, что пришлось бросить учебу, чтобы кормить ее и сына. А через год — и дочь. И он сделал все, чтобы эта сука ни в чем не нуждалась. Неблагодарная тварь. Он скривился. Тьфу. Лучше снова обдумать план. Простой, как все гениальное.

Ему нужно, чтобы она немного выпила. И выпьет, уж об этом он позаботился — еще вчера купил ее любимый джин. Сам пить не будет. Торжественно поклянется, что завязывает с сегодняшнего дня. «Клянусь, дорогая! Твоим здоровьем клянусь!» Ха-ха. За это и предложит ей выпить. А потом позовет сходить в кино, чего они не делали уже лет десять. Она не откажется — он видел какие-то новые шмотки, что она притащила недавно, вся раскрасневшись от удовольствия. Вот и будет ей повод их нацепить. А когда будут спускаться по лестнице, он просто толкнет ее. Да, вот так просто. А что? В фильмах люди погибают в своих собственных домах почаще, чем в автокатастрофах.

Она будет долго катиться по гладким ступенькам их дома, а он полюбуется — сколько их успеет пересчитать ее тупая башка. А если останется жива — что ж, у него припасена мраморная плитка, которыми вымощена лестница. Он ей поможет пару раз, если придется. Потом вызовет полицию, разыграет безутешного мужа. Безутешного и трезвого. Никто не сможет обвинить его — ведь они даже почти не ссорились. Дети подтвердят. Да и соседи тоже. Он сможет. Все получится. Сегодня день освобождения!

— Доброе утро, солнышко, — сказал он через час, когда жена вышла из спальни.

— Доброе утро, котик, — улыбнулась ему в ответ жена.
Рая Бронштейн