Он был отчаянно смел,
Красочным был его слог.
Он очень много умел,
Сколько умел, столь и мог.

Он не считал за грехи
Крикнуть цензуре назло.
Дерзко писал и стихи,
От коих срамом несло.

Он был бесспорно умен.
Тысячи книг перерыл.
Сколько безвестных имен
Он для России открыл.

Смелость и творческий пыл
Были нужны и важны.
Только назначен он был
Цензором главным страны.

Возненавидев печать,
Сделавшись ярым врагом,
Стал он вовсю запрещать
Новые мысли во всем.

Кто бы теперь и сказал,
Что лет пятнадцать назад
Дерзко стихи он писал,
Смело используя мат.

Чаще меняй кабинет,
Лучшее средство от ран.
В юности был ты поэт,
Нынче ханжа и тиран.


* * *
Михаил Николаевич Лонгинов (14 ноября 1823, Петербург — 4 февраля 1875, тоже Петербург) — известный русский литератор, писатель, поэт, мемуарист, библиограф, историк литературы и одновременно видный государственный деятель, крупный чиновник, губернатор Орловской области (в 1867—1871 годах) и, наконец, главный цензор России, начальник главного управления по делам печати Министерства внутренних дел (с 1871 года — и до дня своей смерти).

Михаил Лонгинов прошёл впечатляющий путь личного развития. Активный либерал и вольнодумец круга «Современника», закадычный приятель Некрасова, Тургенева и Дружинина, вдобавок, автор многих водевилей, срамных стихов и откровенно порнографических поэм, спустя всего двадцать лет он стал государственником и, заняв кресло главного цензора России, беспощадно вымарывал из произведений своих бывших коллег даже самые незаметные намёки на фривольность или свободомыслие.

Зачем ты меня раздела?
Скажи-ка - оно мне надо?
Чтоб голых толпа галдела
Так громко со мною рядом.

И нет, чтобы сердце пело...
Как стадо, стоят ребята.
Зачем ты меня раздела,
Повестка из военкомата?

Страны и люди.
Странные люди.
Странно, что в странах
Людьми людно будет.

Людно и странно.
Людные страны.
Люди людей любят
Очень пространно.

Так вот приходят галлюцинации
В играх на тему аллитерации.

И со слоновье-китовою грацией
Тонешь в объятиях жесткой прострации...

Слушаю секса противные звуки...
Может быть, все-таки хватит?
Пообрываю обоим я руки!
Вам бы самим - под кроватью!

Вам хорошо там, вверху на перинах...
Плюс еще секса услада.
Мне ж по спине так и лупит пружина...
Так мне, быть может, и надо.

А ведь могло быть значительно хуже.
Еле успел под кровать я
Спрятаться от прилетевшего мужа...

Может быть, все-таки хватит?

Если пишешь стихи - пиши.
Хорошо или плохо - неважно.
Ведь стихи - это дрожь души,
В них летаем и жжем кураж мы.

В них мы плачем и ждем любви,
В них смеемся и спорим с судьбою.
Ясность правды - для нас они.
Каждый стих - разговор с собою.

Но на этой тропе не спеши
Выше звезд и себя подняться.
Если пишешь стихи - пиши.
И не жди никаких оваций.

Пропишите ему любовь,
Пусть узнает ее восторг,
Пусть узнает и сердца боль,
И отчаянье глупых ссор.

Пусть узнает, что значит "нет".
И чего стоит это "да".
Пусть почувствует сердца свет
В безразличных кристаллах льда.

Пусть узнает отраву слез,
Пусть узнает обиды яд.
Пусть пройдет через лжи мороз,
Через пошлости грязный ад.

Пусть не гнет удивленно бровь,
Слыша страстное "Я люблю".
Пропишите ему любовь,
Пусть прочувствует боль свою.

Расступитесь небеса!
Надвигается попса.
Развивается культура
Так, что прямо чудеса!

Чудо - это не вопрос.
Мы построим царство грез
И на фабриках штампуем
Сотни однодневных звезд.

Чтобы ты спокойней спал
И под вечер не скучал,
Мы тебя накормим жвачкой
Под названьем сериал.

Чтобы духом не поник
И великое постиг,
Мы тебе подсунем чтиво
Вместо старых добрых книг.

Посмотрите на экран,
Там царит вальяжный хам.
Ну и что, что лезет пошлость,
Но за это платят нам.

Для людей моей страны
Мысли больше не нужны.
Нынче заглянуть важнее
Иль под юбку, иль в штаны.

Секс сейчас всего важней.
Мы попсой съедим людей.
Мы клепаем "по мотивам"
Вместо истинных идей.

Что тут долго размышлять,
Будем в вас попсой стрелять.
Вам совсем не нужно думать,
Лишь попсу бездумно жрать.

У вечернего окна
Притаилась тишина.
Что же делается в доме,
Хитро слушает она.

За зашторенным окном
Не идиллия, дурдом.
Там в борьбе за телевизор
И Гоморра, и Содом.

Муж свои права качал
И на всех вокруг рычал:
- Чтоб под землю провалился
Ваш дурацкий сериал!

А ему в ответ - война:
Вместе с тещею жена:
- Подавись своим футболом!
Чем же лучше он кина?

И ничем нельзя помочь,
Хоть наклей на рты им скотч.
Между тем, ушла из дома
Дочь в серебряную ночь.

С легким трепетом идет.
Там ее парнишка ждет,
Чтобы сладко целоваться
Целый вечер напролет.

Ночь загадками полна -
Мило думает она.
Может, даже очень скоро
Буду я ему жена...

Но с десяток лет пройдет,
И любовь у них уснет,
И ее любимый мальчик
Отрастит пивной живот.

За кухонною плитой,
Растолcтевшей и больной
Став в текучке, позабудешь
Поцелуи под луной.

И прийдешь к концу начал:
Чтобы муж права качал,
И безумно ненавидел
Твой дурацкий сериал...

Он так легко справлялся с грудой дел.
Любил себя? А кто себя не любит.
А то, что людям верить не хотел,
Так это мелочь, мы ведь тоже люди.

И он себе прощал и ложь, и зло.
Ведь оправдание всему найдется.
И жил он без проблем, пока везло,
Пока светило из зенита солнце.

Но вот случился выстрел в молоко
И все пошло наперекос, столь туго...
Врагов нажить на свете так легко,
Как, впрочем, просто и лишиться друга.

Но уж давно растеряны друзья,
Враги толпой примчались на расправу.
Да, не всегда прямою колея
Бывает в жизни, как и разной - слава.

Набравшись с горя, взялся он за руль.
Ушел в себя, что даже не заметил,
Как налетел с размаху на "жигуль".
И - стало меньше жизни на планете.

Лежал в гробу один, уже без мук,
Забытый солнцем, без мечты и взгляда.
Не зная, что пришел проститься друг.
Один из тех, кто был забыт когда-то.

И в это царство горечи и слез,
Усыпанное мертвыми цветами,
Тот друг так неожиданно принес
Улыбками наполненную память.

Эх, если б он еще чуток пожил
И смог увидеть этот взгляд, краснея...

Как часто мы идем дорогой лжи
И забываем то, что всех проблем важнее.