Музыка умерла

Мир познакомился c ними от  безысходности, рыская по подвалам и свалкам в поисках отбросов посткиркоровской эпохи. Зачем мир ковырялся по свалкам никто не знал. Может, искал отдушину. Может, просто хотел есть.

В октябре его деревенское турне завершалось в Хотяновке. Мне как его импрессарио были предложены несколько вариантов. Могли даже вернуться во Львов и отыграть сольник в одной из пивных. Однако Вася, по его словам, ещё не насытился сельским колоритом, что и решило дело.

Хотяновка в октябре была решительно хороша.  Вокруг простирались осенние поля с тракторами, а в тенистой дали стоял такой себе неприметный домишко, покрытый вязью матюков и царапин - местный дом культуры и творчества. Предстоящий концерт  должен был автоматически исключить Васю из числа музыкальных отбросов, включить его в число ненавистников Киркорова и открыть перед ним новые горизонты. Была, правда, и одна проблемка: Вася никогда не умел петь.

Сельский голова помогал нам вешать афиши, а пацанва за автографы бегала по окрестностям с бесплатной рекламой. Никто из них и слыхом не слыхивал про Васыля, но магическое двустишье "музыканты из Львова" уже действовало на их не обласканные вниманием города умы. Пока мы ходили глазеть на работающий трактор организация концерта была уже на мази.

Уже ближе к вечеру мы стояли возле телеги с аппаратурой и убивали время перед концертом.

Вася спросил меня: - Скажи, ти віриш, що я стану відомим на увесь світ?

В клуб ручейками стекался любопытный народ - был выходной, и деревенские имели право прийти на два часа раньше положенного.

Я убил ещё несколько секунд молчанием и честно признался:

- Верю. Но не уверен, что хочу.

Вася воткнул свой шнур в гнездо. На тощих, кое-как облепленных джинсой ногах, подошёл к краю сцены. Прикусив язык, извлёк первый аккорд и остался доволен крайне невнятным звучанием. Вместо "соль" явственно прозвучало "ми бемоль". Вторая струна вместо "ре" выдавала "до" с призвуком порванной резинки от трусов. Но и здесь Вася лишь  нахмурился и апатично поковырял гитарный гриф.  Результаты ковыряния проверять не стал - резко вздёрнул голову вверх, всасывая ноздрями остатки кокса. Слизистая у Васи была ни к чёрту, и мы долго думали, не заменить ли сыпучую наркоту какими-то таблетками. Но колёса вгоняли Васю в ступор, тогда как кокаин в небольших дозах замыкал у него в голове глазные нервы, и "О! это было потрясающее зрелище - Вася летал под куполом и всё такое. Вася  любил всех в разных позах и никому не было больно. Феерия да и только.

Звукорежиссёр за сценой невовремя включил фонограмму, но Васе было уже всё равно. Он взревел фальцетом: "Привіііт хотяніфффці", на "фффффф" обрызгав доверительно смотревшую на него девчонку. Рука внизу стала производить заученные ритмичные движения - аккорд за аккордом Вася убеждал присутствующих, что им здесь не место. Вслед за движениями руки последовали несинхронные потуги рта и языка - и на свет Божий полез текст, как туалетная бумага, отматываемая срателем в общем сортире. Слова причудливо вплетались в мелодию, а кокс тем временем с таким же тщанием въедался в мозг. Вскоре работу кокса можно было оценить невооружённым глазом. Краешки носовых фаланг покраснели, глаза вылупились - и Вася наконец забыл слова второго куплета. Он увидел во втором ряду симпатичную девушку (это была та самая девушка, которую он обплевал - просто она отошла подальше от греха)  и воткнул в неё до тех пор, пока куплет не скончался в агонии припева, а припев был общеизвестен - там можно было петь всё, что взбредёт в голову - и Вася спел, что взбрело; а лажи его никто и не приметил, потому что добрые были хотяновцы и многое многим прощали. После второго куплета он забыл и третий, аккорды гитары на фонограмме перестали совпадать с теми, что издавались вживую.  Но снова спас припев, в котором Вася нагло использовал слова из своей следующей песни. Спустя несколько припевов всё было кончено. Стоявший рядом мужик во фланели вовсю заапплодировал по-обезьяньи, его сосед завопил, как триумфальный лось после спаривания, а стайка девчонок взвизжали, как геены, из чего следовало, что мне следовало шлёпнуть плёткой и загнать всех зверей в вольеры. Вместо этого я внезапно загрустил. Я понял, что ребяткам понравилось, они потребуют ещё и ещё; и Вася Васильцив в итоге порвёт Хотяновку на андреевский флаг.  Я представил, что плюю в рожу своему соседу с обезьяньей манерой апплодирования, а тот, покумекав трохи, рекёт: "Влажненько. А ну ка плюнь ещё разок!" - я плюю, после чего сосед стонет "Ещё!" и  начинает размазывать содержимое моего рта по своему лицу. Моё наваждение было недалеко от истинного положения вещей.

Вася зачал очередную фанеру, готовясь всеять тем немногим, которые ещё не вкурили его тему. Он продолжал плевать в рожи тех, кто ещё только вчера пахал и сеял, а теперь припёрся в Дом, чтобы приобщиться. Плевал на этот раз образно - орошённая его слюной девушка уже ретировалась in da house. Васины голосовые связки, отличавшиеся от жопы лишь тем, что имели вертикальный разрез, мололи человеческие души, разрезали их фальшью на неаккуратные ломти, а после измельчали их в кокаин для его ноздрей. 

И мне вдруг представилось, что Васе 15000 лет. Что он пережил 500 поколений и теперь поёт для людей, находящимся со мной в таком родстве, какое не описать и на восьми страницах при помощи слова "внук" и приставки "пра". Этим людям будет плевать на "Beatles"  и "Scorpions", погребённых под миллионами других одноликих тел на виртуальном музыкальном кладбище. Виртуальном - потому что каждая запись, даже самая жалкая, даже с самым диким вокалом - останется в мировой фонотеке. Два клика мышкой или чем-то там ещё - и звучит. Не тень человека, не память человека - полнокровный образчик творчества группы мертвецов. Музыка не способна просочиться сквозь песок и извратиться в прах. Музыка - не человек, который умирает и избавляет мир от созерцания своего стареющего никчемушного тела. Музыка - вечна, ещё более вечна, чем полиэтилен, разлагающийся в почве более тысячи лет. И ещё - она будет КОПИТЬСЯ, не разлагаясь. Музыки будут толпиться на нашей планете, и великие "Жуки" будут соседствовать с панкухой из Бердичева, тени от теней. И Вася будет более ценен, чем "жуки" и "скорпионы".  Вася и панкуха заполнит собой всё. Потому что они будут рожать всё новых и новых уродливых "детищ", оттесняя в низ "зловонной кучи" тех, кто больше перерождаться не будет - нет смысла. И я знал почему - нет.

Здесь я снова вспомнил о жерновах, что перемалывают ветки по тракторной прихоти, о груде металла, скроенной человеком для облегчения своего трудодня. И о том, что недавно познакомился в чате с одной девчонкой, которая читает рэп под сводки об автокатастрофах. Спустя пятнадцать столетий, когда от меня в земле останется одна земля, мир изменится. И он примет великие, мир выдувающие ноздри Васи Васильцева, как не принимал его мой мир сейчас, вне Хотяновки. И я знал, почему.

В час, когда механизация покроет землю, как жеребец - кобылу, человек, наплодивший машины и зачавший компьютер от своей неизбывной лени, останется с этой праздной барышней один на один. И выяснит он печально, что  не о чем с ней  разговаривать. День-другой, конечно, перекантуется, но потом, от безделия охреневший, думать начнёт - тем, чем никогда не думал. И додумается до того, чего старательно избегал всю сознательную жизнь. Что взял бы молот, да пошёл бы молоть (а ни фига! - молотилка молотит). Что взял бы уд, да пошёл бы удить (а нетути! - жареную рыбку давно клонируют, а из рек всю живность повывели). Лишь бы не сидеть в чате на виртуальной игле. Лишь бы не спиваться с друзьями в беспрерывном несмешном веселии и глохнуть от пьяной тишины, когда не станет последней истории из жизни, которую можно рассказать. Но - вот незадача! -  не нужон уже человек, управляющий пароходами и маршрутками. Он может ошибаться - с рассчётами, с дозой, с маршрутом. А машина не ошибётся. Машина, управляющая машиной, куда проще найдёт с ней общий язык. Она будет перевозить людей бесплатно, потому что себестоимость проезда составит 0 денег.  Машине не будут платить зарплату, она будет заправляться бензином, который будет бесплатно синтезировать другая машина. Латать и ремонтировать её будут ремонтные роботы первой категории, которых в свою очередь будут латать и  ремонтировать ремонтные роботы второй категории. Несложно предположить, что в итоге они все будут ремонтировать друг друга.

Было замечено, что если поручить одному человеку на протяжении всей его жизни перекладывать спички из одного коробка в другой, то он обязательно... Впрочем, нет. Возьмём более наглядный пример. Есть лифт, поднимающий по шесть человек на 125-й этаж.  И есть человек, поднимающий ежеминутно по одной спичке. При этом он поднимает спичку со стола и кладёт её на тот же стол. Всё просто. Кроме того, что у лифта единожды оборвётся трос, и шестеро молодых и полных сил добрых молодца отправятся к праматерям. А человек, перекладывавший спички, к тому времени трижды уронит их на пол, один раз сломает, два раза почистит междузубия и тринадцать раз швырнёт её, спичку, на стол  с двадцатисантиметровой высоты, что для неё, спички, смерти подобно.

И как после этого доверять человеку, который так бездушно обращается со спичками?!

Лишённый радости труда, человек продолжит думать. И снова додумается - на этот раз, окончательно. ТОЧНО! Машины-то неспособны писать стихи. И напишет он: "Встала зорька над землёй, как прекрасно - ой-ёй-ёй!" А 350 других человек, собравшись, будут внимать удачливому поэту. А потом он напишет на эти стихи музыку, взяв вместо одной ноты - другую, а вместо гитары - струнную хуйню на фригийском ладу. И музыка эта будет насколько фригидна, настолько и прекрасна. И расправит грудь всякий василь васильцев, потому что вначале им сказали, что они просто имеют право на существование, потом начали слушать как протест против киркоровщины, а потом - собственноручно устранили их конкурентов, убив искусство массовостью. О да, искусство для человека станет единственным оправданием его мозга. Оно станет для него всем. И всё - станет искусством. .

Но - караул! - петь станет не о чем. События перестанут происходить. Механизация есмь. Исчезнет девочка, алкающая рэп на фоне разбитых машин, потому что исчезнут машины, убивающие людей. Потому  с улиц и площадей, с полей битв и синего неба над головой события переместятся в голову человека, а нет места более зависимого от улицы, чем человеческий мозг. В одиночестве, с нервами, запаянными внутрь организма, мозг утратит связь с реальностью, какой бы она ни была, эта реальность, и погибнет. Или - начнёт плодить примитив. Зато перестанет рождать "чудовищ".

На Коста-Рике, во времена великого переселения мудрецов, говорили о том, что только труд и на его великом фоне - скромное безделие - давали человеку возможность петь. ТВОРИТЬ!!! Великая праздность никогда не открывала чакр. И стоит труду не открыть чакры хотя бы одному поколению людей, то они ни за что не откроются у следующего.

И так будет до конца времён.

Вася Васильцев взял минутную паузу и подозвал меня пальчиком к кромке сцены. Я поставил точку в мыслях и принялся аккуратно распихивать экзальтированную публику по разные стороны себя. Вася склонился ко мне и прошипел на ухо:

- Ти неправий! Чуэш? - его левая рука доверительно приобняла меня, и большинство людей в зале автоматически причислило меня к апостолам нового Мессии, - чуєш?! Чому ти не хотів, аби я ставав найвідомішим в світі, а?

Я попытался выскользнуть из-под его рыхлых обьятий и невольно подтолкнул к микрофону. Пока я размышлял о далёком будущем он явно дошёл до кондиции. Микрофон зафонил, завизжал - Вася втиснул его себе в пасть и грустно, как бы размышляя, произнёс: - Мій друг каже, шо він не вірить мені. 

Зал отозвался ропотом. Меня моментально разжаловали в Иуду. 

- Він не знає, навіщо Я... - микрофон выпал из стойки и повис на шнуре в полуметре от пола. Вася не долго думая встал на колени. - Навіщо Я вам потрібен.

Прозвучало, как вопрос, и зрители начали нечленораздельно восхищаться своим пророком. Славить его. Одна девушка вцепилась мне в воротник. Она была пьяна.  Двое других начали громко умолять Васю спеть очередную песню.

- Моя творчість не вдовольняє його. Та вона вдовольняє усіх нас. Правда?

Троекратное урра.

- Може,хтось хоче заспівати наступну пісню зі мною? Вона називається (пауза, в лёгкие побольше воздуха) "Василіса"

Все хотят, все рвутся на сцену, не спеть, так хоть постоять, а постоять - значит и потрогать. Обо мне забывают, оттесняют в сторону - лезут целоваться.

Вася берёт какой-то аккорд - из неизвестных - рядом с ним уже стоит какая-то деваха. Он тянется к ней гитарным грифом, чтобы шутливо навернуть по башке. И тут происходит плановое отключение света, и вся Хотяновка погружается во тьму.

Костариканские учёные-музыковеды считают, что во Вселенной есть конечное количество мелодий, которые можно составить из предлагаемых семи нот. Это число - тринадцать миллиардов в шестнадцатой степени. И в тот момент, когда будет сложена последняя из возможных мелодий, наступит конец света. А в предсмертном томленьи - есть такое опасенье -  уже чувствуя свою кончину, мир обратится за написанием финальной песни к бессмертному васе васильциву. Тот - естественно - не сможет отказать.

И тогда армагеддон будет испорчен окончательно.  

***

Я люблю тебя всерьёз,

ты ведь этого хотела

и до глаз солёных слёз

ты своё ломала тело

(кадры сплющенного микроавтобуса, из которого, прикрываясь простынью от зевак, выносят разломанного на несколько частей)

мне не в кайф любить тебя

(оторванная рука висит на кустах - всё просто, у машины рванул бензобак),

что уставшими руками

ты введёшь меня в себя,

а потом расскажешь маме

(сотрудник милиции сообщает голосу в трубке, что рука, висящая на кусте, это рука "её сына" - очень хорошая склейка),

как я ласково хотел, (наезд камеры на сиреневую мигалку скорой помощи)

 извиваясь, и по краю,

мы средь белых-белых тел

убегали убегали...

(в салоне слепёшенной легковушки, повторяя ломаные линии корпуса, сидят трое. Двое улыбаются, у третьего нет головы)