.......Страх накатывался волнами, пульсируя в висках и отдаваясь в затылке. Он был густой и липкий, как варенье из чёрной бузины, прилипал к лёгким и изводил спазмами желудок. У него был устойчивый запах химической фармакологии и полусгнивших белых хризантем. Он горчил на языке аллюминиевой стружкой изжоги о спутывал ноги поводьями мыслей....

Третий не уловил момент, когда появился страх. Обычно он ощущал его приближение задолго и успевал приготовится. На этот раз страх застал его в расплох. Это означало только то, что в одном из миров кто-то нечаянно, а скорее, злонамеренно открыл маленькую коробочку из потемневшего до черноты красного дерева. И страх, никем не сдерживаемый и неконтролируемый, мгновенно просочился в миры.

Иногда страх бывал дозированным. Третий, как опытная медсестра капельницу, регулировал его подачу в какой-то определённый мир. И тогда происходили события. Страх -- прекрасный стимулятор....как и любое лекарство, принимаемое по капле. Но океан страха угрожал мирам.....

Всё это проносилось где-то на очень дальних орбитах сознания Третьего. Страх обрушился на него с такой силой, ч то ему пришлось сесть, а потом и лечь на землю, крепко обхатив колени руками и до боли зажмурив глаза. 

Он попытался представить свою комнату в Ангел-хаусе, звук плещущейся воды, цвет травы на полу, запах рассвета и звук неба....раз-и..-раз-и...вдох -- задержка -- три, четыре -- выдох....семь-восемь...вокруг отвоёванного лоскутка сознания почти ощутимо сгущалась чернота. вдох -- река -- выдох -- небо...ещё один лоскуток и злобная чернота делает шаг назад, ехидно примеряясь к окраинам восприятия. вдох -- небо -- выдох -- ветер.....

Третий почти справился с чернотой, когда новая волна ударила откуда-то сверху и сзади....снова вдох -- три, черыре...-- выдох -- семь, восемь.... Он не помнил, сколько времени он считал духание. Просто в какой-то момент стало легче, небо перестало давить на плечи и Третий рискнул открыть глаза.

Оказалось, что он уже не лежит, а сидит на земле, уткнувшись носом в коленки а за плечо его тормошит человек в чёрной одежде и накидке непонятного происхождения.

Страх плескался где-то в горле у Третьего и он боялся даже говорить. Незнакомые глаза смотрели внимательно и приветливо. Под их взглядом страх съёжился и свернулся змеёй где-то в районе солнечного сплетения.

-- Вставай, скоро ночь. Нам нужно идти -- незнакомец несильно, но настойчиво потащил за рукав. -- Путь неблизкий...

-- У нас что, мало времени? -- Третий пропустил приветствия и приличия, послушно вовлекаемый в ритм незнакомца.

-- Здесь нет времени. Есть путь и назначение.

Незнакомец замолчал и некоторое время они шли молча.......

Ты всегда улыбался. Сколько я тебя помню, на твоём лице была улыбка. Почти незаметная, мягкая, иногда слегка ироничная. Такая улыбка -- настоящий талант.

Только в глазах плещется твоё настоящее настроение. Но кто сейчас обращает внимание на глаза. Кто в них смотрит не с любопытством, а с вопросом. Заглянув в глаза, мы рискуем провалиться в чужую душу. А мы готовы к этому?

Улыбайтесь господа, улыбайтесь....

Третий последний раз больно стукнулся коленкой и обнаружил себя сидящим на земле и прочно упирающимся в неё руками. Остатки чеширской улыбки меденно таяли в сознании. Он активно помахал несколько раз головой прогоняя клочья тумана. Как оказалось, туман был не в его голове, а вокруг. Каким-то непостижимым образом его выбросило в Пограничье. Туман молочными клубами обтекал пространство и переливался оттенками жемчужного.

Третий неуклюже вывернулся на четвереньки и постанывая и потирая ушибленные места, поднялся. Смысла выбирать направление не было. Пограничье отличалаось тем, что куда бы ты не пошёл, окажешься исключительно там, где надо.

Вот это вот "надо" всегда очень раздражало Третьего. Зачем надо? Кому надо? За этим всегда следовало: Кому надо, тот пусть и делает...

Он задумчиво брёл в тумане своих мыслей и ощущений. Мысли, приученные к анализу, сами нашли себе занятие и пытались алгоритмировать давнее определение счастья:

Вы спрашиваете:
Что считаю
Я наивысшим счастьем на земле?
Две вещи:
Менять вот так же состоянье духа,
Как пенни выменял бы я на шиллинг,
И
Юной девушки
Услышать пенье
Вне моего пути, но вслед за тем,
Как у меня дорогу разузнала.

Со времён его учителя Магнуса Фёдоровича Редькина эта проблема периодически волновала Третьего и не давала ему впасть в сладостное окисление моСка.

Поскольку составить алгоритм сего, на первый взгляд, нехитрого рецепта, до сих пор никому не удалось, вариант был беспроигрышный.

"Оказывается, это совсем не одно и то же: смотреть в глаза и заглянуть в них".-- Думал Третий, машинально переставляя ноги. "Сколько раз я видел глаза Жантье, но в Пограничье оказался только сейчас. Интересно, это я заглянул, или он разрешил мне заглянуть?..."

Как бы там ни было, но факт оставался фактом -- раз уж он здесь, значит так надо...опять это вездесущее "надо"...надо идти, смотреть и думать.

И Третий уже осмысленно пошёл туда, где, как ему показалось, туман был не такой густой......

"И давай рационально подойдём к вопросу. букет цветов стоит нормальный 400 грн. ну от 400 будем брать по минимум. умножаем на 21 день = 12 400 грн в месяц. да, конечно можно устраивать валентина себе каждый день, но как-то дорогова-то. Я сейчас беру букеты, которые именно "особые" не просто милый букетик на кухню.Когда женщина получившая утром красивый букет, утреннее шампанское в постель с любимым лакомством и приятным подарком встаёт и говорит, да фу-у-у-у..."

цитато отсюда  http://blog.i.ua/user/1061284/1166684/

Дорогая, я возьму тебя за руку и поведу на край света...даже если ты этого не захочешь...

Собственно, сама декларация.

Я не люблю букеты. Не за 40, не за 400 грн. Я терпеть не могу жрать в постели, даже если это просто кофе. Кстати, по утрам кофе я тоже не люблю. Я ненавижу рестораны и тусовки. И я убью мужика, который мне всё это притащит. Не важно, будет ли это 14-ое февраля или 8-ое марта.

пы.сы. с праздником всех, кто ещё не утратил чувство юмора и здравый смысл.

Третий словно сквозь туман слушал, как Жантье на все лады расхваливает возможности своего небольшого бизнеса:

-- Вот, к примеру, зеркала. Вы видите их каждый день. Вы пользуетесь ими и даже не подозреваете, какие скрытые возможности в них заложены. Вы отражаетесь в них такими, какими вы сами себя представляете. Но стоит только разрешить себе не думать о производимом эффекте и отражение предоставит вам возможность увидеть себя со всех сторон. Допустит в мир ваших возможностей.

Вы думаете, это зеркало показывает будущее? Глупости всё и сказки. Это вы позволяете себе видеть это будущее. А зеркало всего лишь инструмент....

Третий украдкой достал небольшое зеркальце в серебряной оправе -- походный вариант связи с базой. Непонятно, почему он раньше не додумался до этого. Зеркальце мерцало, как осколок южной ночи, и ничего не отражало. Даже Третьего. Возможно экранировал балаганчик, а может с самим миром было что-то не так.

-- Как вы могли убедиться, у нас есть всё, что бы любая ваша мечта исполнилась... -- Жантье взял последний аккорд и умолк наконец.

-- И что потребуется от желающего проверить эти возможности? -- Пятый с любопытством вертел зеркало.

-- Да, собственно, ничего...Достаточно записать желание вот в эту книгу и ждать.

-- А...

-- Нет, нет и ещё раз нет. Никакой платы, никаких обязательств, никаких мелких шрифтов внизу договора. Как впрочем и никакого договора. Только ваша запись.

Всё это было слишком карамельно, что бы быть правдой. Третий мельком отметил, что в балаганчик проскользнул Арлекин и неслышно устроился в полутёмном углу.

Жантье пододвинул книгу Пятому и предложил старомодную чернильницу с пером.

-- Ну же, смелее. В зависимости от вашего желания мы выберем способ его исполнения... -- Пятый начал что-то писать на чистой странице. Третий встал и подошёл ближе. Строчки ложились ровными каллиграфическими рядами, создавая на бумаге проект новой действительности. Жантье улыбался всё откровенней, по мере заполнения листа. Под конец его усмешка перешла практически в ухмылку.

Пятому оставалось только поставить дату и подпись, когда Третий очнулся и выхватил у него перо. По странице потянулся ручеёк чернил и закапал на стол. Жанье вскочил..мелькнула злая улыбка..и всё поплыло перед глазами Третьего. Последнее, что он видел, это гневное полыхание в глазах Жантье. Мир в последний раз вспыхнул и провалился в пустоту......

Когда-то, давным давно, когда на земле было много-много еды жили-были вилы.

То ли они перестали страдать манией величия, то ли мамонт в размерах поиздержался, история умалчивает, но стали вилы вилкой.

А для особо продвинутых -- вилко-ложкой. Что б стало быть, загребать сподручней было.

И так гребли они, гребли...всё, что видели гребли, короче. И догреблись, что всё выгребли. Одна рыба осталась.

Мелкая такая, наглая...Но делать нечего, ужалась вилка, пояс затянула, зуб откинула и стала вилкой для рыбы.

Хуже всего пришлось вилке, когда от рыбы один лимон остался. Только и оставалось, что делать гламурный вид, да двумя зубами щёлкать.

И таки дощёлкалась она да того, что есть стало нечего. Ну вот так таки совсем нечего. Так нечего, что ни сыто отдуваться, ни зубом цикать не с чего. осталось только в зубах вчерашний день искать.

Вот так и стала вилка зубочисткой. Где ковырнуть чего, где уколоть куда, а где и к пользе пристать.

Были ещё продвинутые зубочистки. Но те сразу эмигрировали. Обжились, приспособились, жирком затянулись....еду нашли, хоть и странную.

Но это уже совсем другая история.....

Вот что я заметила, так это то, что стали мы, товарищи, добрее с вами. Лояльнее что ли. То ли мнения перестали делиться на два кровожадных лагеря. То ли все оппозиционеры вывелись сами собой...

Бежишь с утра по ленте и мельком отмечаешь: "согласен... точно... полностью разделяю..."

Пора уже рядом с пюсеГом вводить кнопочку "Присоеденяюсь к мнению". Дёшево, сердито и крупная экономия букв.

На обшарпанной, давно не встречавшейся с кистью маляра двери размером с Золотые Ворота несколько кривовато была прибита фанерная дощечка с надписью: Главлитредженжур "Лавки-табуретки" Пуппенгот-Лупайло. Перед дверью маялся, переминаясь с ноги на ногу, высокий, худой, нескладного вида молодой человек с всклокоченной шевелюрой неопределённого цвета и запавшими покрасневшими глазами. В руках он теребил школьную коленкоровую тетрадь, временами бросая по сторонам взгляды, словно порываясь выбросить её и убежать.

Дверь со скрипом распахнулась, выпустив из недр огромного, как футбольное поле, кабинета лысоватого мужичёнку в лаптях и вышиванке.

-- Всенепременно пишите ещё -- рокотал тёплый голос за спиной у мужичёнки. -- слышите? -- Всенепременно. Мы ждём ваших рассказов. Да что там мы...их ждут читатели.

Мужичёнка важно одёрнул вышиванку и прошествовал по коридору мимо молодого человека.

-- Ну что там? Есть ещё кто? -- голос из кабинета похолодел на десять градусов. Молодой человек бочком протиснулся в двери и нерешительно остановился на пороге. Товарищ Главлитредженжур восседала за необъятным столом, монументальная, как Пегас.

-- Ну что у вас? -- теперь голос был просто уставшим и равнодушным.

-- Да вот, знаете ли, рассказец принёс -- молодой человек подошёл к столу и дрожащей рукой протянул тетрадку.

-- Рассказец, говорите......Рассказец, это хорошо.....Рассказец нам очень нужен......--  голос невнятно шуршал в груде таких же тетрадок, куда нырнула голова главреда. -- Так о чём, говорите, рассказец -- Монумент вернулся в реальность и уставился на автора.

-- Рассказец-то? О животных, в общем, рассказец... --  автор явно был подавлен происходящим.

-- О животных...Вы видите эту кучу? -- Пегас кивнул головой на тетрадки -- Так вот Это -- не куча!!! Это монблан и эверест рассказов о животных. Вы что, думаете, что читателю интересно знать, что и сколько раз в день ест зеленокумский сурок? или сколько воротников получится из правильно вырощенного хомячка? или, может быть, он просто умирает от желания познакомиться с повадками диких обезьян в условиях повышенной турбулентности.......

Автор совсем растерялся и сник, практически слившись с ковром.

-- Вот!!! Вот о чём нужно писать, милый вы мой!!! -- Пегас вскочил из-за стола, потрясая жиденькой тетрадкой в три листка -- Гений! Гранит! Скала! Светоч! Гигант!...нет, вы только послушайте, какой слог:

-- пребывая в неизбывной печали, смотрел народ на дело рук своих и ужасался содеянному....Каково??!!! а ведь из народа человек, только-только грамоте обучился, можно сказать...и такой слог, такая глубина чувствования момента.... -- Пегас перевёл дух и потух, вроде его выключили. -- а вы "О животных..."

-- Да я, собственно, о животных в переносном смысле слова. Так сказать метафора к нашей жизни. Что бы, так сказать, никого лично не обидеть, а напротив, показать и описать...-- автор запутался и сник окончательно.

-- Ладно, оставляйте...Но я ничего не обещаю -- автор моментально воспрял духом и даже плечи его распрямились. -- Да, и гонорары до конца года выдают брюквой. Что бы потом не было притензий, почему не табак или сахар.

Судя по выражению лица автора, гонорар, это последнее, что его волновало. Он попятился, открыл спиной дверь и очутился в коридоре. Облегчённо вздохнув, автор направился в ближайший отдел канцтоваров за новой тетрадкой....

.......На девственно чистом столе главреда лежал не просохший ещё выпуск "Лавок-табуреток". На первой странице красовалась передовица "Наши достижения". Размером она была в две колонки и заканчивалась патетичным абзацем:.".....таким образом, нашим несомненным достижением является всесторонняя помощь зеленокумским суркам и своевременное реагирование на издевательства над бедными хомячками, кои были пресечены исключительно благодаря бдительности сознательных сограждан. Хотя справедливости ради стоит упомянуть о незавидной пока участи эксперементальных обезьянок, которых спасала вся редакция, и только народ, пребывая в неизбывной печали, смотрел на дело рук своих и ужасался содеянному..."

Под статьёй красовалась подпись, набранная жирным петитом "Главлитреджилжур  Пуппенгот-Лупайло" 

Сам же главред с упоением подбрасывал в камин коленкоровые тетрадки, хранящие сотни слов, и раздумывал, кому бы продать вагон брюквы. "А всё таки жаль, что не табак на этот раз" -- было написано у него на лице.....

Третьему было откровенно неинтересно рассматривать бутафорские атрибуты и слушать жизнерадостный монолог Жантье, продолжавшего расхваливать открывающиеся возможности. Мало того, что он не мог вспомнить, откуда его знает, так к этому неприятному чувству примешивался стойкий запах подвоха. Уж больно всё было красиво, просто и радужно. И совершенно не вязалось с чертями, плясавшими в полуприкрытых глазах. Третий решил перекурить этот вопрос и улизнул на улицу, воспользовавшись тем, что Пятый дотошно распрашивал Жантье о принципах работы книги желаний.

На улице быстро темнело. Третий, прячась, как школьник на перемене, шмыгнул за угол балаганчика и подкурил. Эта привычка мало того, что была пагубна, так ещё и строжайше преследовалась и каралась. Так что он пользовался любыми возможностями. Ну а в отпуске сам...в общем можно. Он блаженно затянулся...

-- Виолочка, у меня же обезьянка не кормленная! ....

Третий шугнулся от неожиданности. Пронзительный голос раздался над самым ухом. Он оглянулся, но никого не обнаружил, кроме красной обезьянки с красками и кисточкой, сидевшей возле жиденьких зарослей чёрной бузины. Третий здраво рассудил, что говорить о самой себе в третьем лице вслух обезьянка не стала бы.

-- Какая обезьянка, откуда она взялась в нашем зоосаду? 

Обезьянка и Третий переглянулись. Голос доносился прямо из зарослей. Они аккуратно, с эффектом стада слонов, залезли в самую гущу и увидели лавочку, на которой расположились две респектабельного вида дамочки.

Послушав немного душещипательный рассказ о несчастной животинке и благородстве душевной спасительницы Третий выразително кивнул обезьяке:

-- Ты, что ли?

-- Ну а кто? -- так же выразительно вздохнула обезьянка и скорчила гримаску удручённости.

-- Понятно.

Третий ещё немножко послушал и полез обратно. Сигарета давно потухла и он чертыхаясь вытащил из пачки новую. 

-- Вылезай, всё равно, пока не договорят, не покормят -- Третий колебался между желанием поговорить с обезьянкой и вернуться к собственным размышлениям. В конце концов махнув рукой на размышления он присел рядом с обезьянкой.

-- Так говоришь, тебя Даной зовут?  -- Обезьянка утвердительно кивнула. -- Что ты всё киваешь. Ты ж вроде говорящая?

-- Вот именно. Вроде. -- ответила обезьянка вполне осознанно.

-- И сколько правды во всём этом -- Третий махнул головой в сторону лавочки?

-- Процентов тридцать.

-- Мда...Не густо...

-- Да мне-то что. Пусть веселятся. -- Обезьянка нахально вздёрнула подбородок и взмахнула кисточкой, чуть не выколов Третьему глаз. Он аккуратно отвёл кисточку в сторону и с сомнением посмотрел на неё:

-- Что-то слабо верится.

Обезьянка сделала вид, что обиделась, и отвернулась.

-- Странная ты. На всякую фигню в свой адрес тебе наплевать, а на то, что кто-то в это "наплевать" не верит -- нет. Не логично.

Услышав любимое слово обезьянка резво забыла про обиды и развернулась к Третьему.

-- Во-первых: ты -- не "кто-то". А во-вторых: разве бывает логика в чувстве цвета?

-- Это как? -- Третий растерялся.

-- Что "как?"? Тебя я знаю. Ты ангел, который прехал в Город в отпуск. А цвета миров я чувству, как ты видишь предметы. Ты, например, оранжевый. А вот они -- обезьянка снова махнула головой в заросли -- сиреневые...

Третий засомневался относительно всего тридцати процентов правды.

-- Да ладно...-- обезьянка поудобней перехватила краски -- За то я безвредная...почти. Пойду я, пожалуй. Еды от них всё равно не дождёшься -- одни разговоры, а у меня работы -- непочатый край....Увидимся. -- и она проворно скрылась в темноте.

...Третий докурил и ещё немного постоял, смотря на затянувшееся облаками ночное небо. Город на его фоне казался старинным негативом. Где-то там в темноте носилась со своимим красками неугомонная Дана.... Он вернулся в шатёр.

--.......Ну а если этого вам покажется мало...-- Третий застал окончание рекламного аудиоролика Жантье -- то у меня для вас найдётся нечто совершенно эксклюзивное. С видом фокусника Жантье вытащил из-под стола старинный сундучок, торжественно водрузил его на стол и достал старинные шахматы.......

Одного взгляда на знакомые фигурки оказалось достаточным, что бы Третий вспомнил, откуда он знает Алекса Жантье...