Москва-2020

— …Так на Дубининскую или на Дубнинскую?
— Мне пофиг.
— Это разные концы Москвы.
— Сказал, пофиг.

Смышленый таксист сразу перестал спорить. Помятая Деу взревела мотором и мягко выкатилась на проспект.

— Что с Германией? – ценя время, сходу начал Иванов.
— Да погоди ты! – Таксист откинул бардачок, и кивнул. Иванов демонстративно выключил мобилу, обмотал фольгой и кинул в ящик. Дверца захлопнулась.

— Так как дела на западном фронте?
— Я тут вёз одного мужика, – начал таксист издалека – у него кум полярник. Сидит на льдине, и, короче, до него американский фай-фай добивает. Иногда. Редко. Так вот, говорит, наши про войну всё брешут.
— Это понятно. – Иванов взмахнул, как курица, руками, показывая степень доверия к новостям. – А конкретно, как там?
— Короче, нет никакого западного фронта.
— Как это?
— А вот так. Более того, не победил Путин на Евровидение, и даже не участвовал. Поэтому и на приз претендовать не мог.
— А чего ж они Рязань разбомбили?
— С Рязанью мутно. Я тут вез одного мужика, короче, говорит, вроде бы в Рязани то ли казаки, то ли татары были. Он сам доехал до Коломны, дальше дороги нет, блокпост и поперек плакат «Ежегодной Олимпиаде Быть!» и значок радиации. А местные говорили, что Рязань цела, сидит там какой-то атаман, и они туда каждую неделю самогоном торговать ходят.
— И они под это дело списать её решили? – Догадался Иванов.
— Типа того. Вообще, всё к югу под татарами, до самой Чечни. И вот там настоящая война, а в Берлине нашей армии нет, и Кугельшрайбер мы не взяли, и вообще, не может такого города быть, потому-что «кугельшрайбер» по-немецки «шариковая ручка».

Иванов пожевал губами, переваривая новость.

— Бомбардировки взяты из фильма «Марс атакует», если присмотреться, видно, что у немцев зеленые головы из-за касок торчат. – Иванов задумчиво кивнул, про каски многие замечали, – а где поляки цветы нам на броню кидают – это вообще «Четыре танкиста и собака». Я вёз полковника, который лично дизайнеров расстреливал, которые всю эту пургу в фул-ХэДэ раскрашивали, но он просил себя не называть.
— Зачем расстреливал?
— Что б не проболтались.
— Кстати, о дизайнерах. У меня знакомый есть – начал Иванов, чувствуя, что настала его очередь, – близкий друг, человек надежный. Говорил, что его начальник по секрету рассказывал, что к ним приходили визитки делать «Третий секретарь посольства РФ в Независимой Уральской Республике».
— Это вероятно, – Кивнул таксист, выкидывая бычок в форточку, – Недавно вёз семью – откуда, говорю? Они – с Путинбурга. Ага, конечно! Беженцы из Сибири, нелегалы… Так они рассказывали, что на Урале китайцев отбили и там, вроде, даже интернет есть. Теперь понятно, почему.
— Вся Сибирь под Китайцами?
— Почти вся. Достань карту.

Иванов отвернул пухлый козырек над сиденьем и на него посыпались страницы ветхого атласа.

— Ты чё, отмечаешь что ли?
— Что я псих, себе срок зарабатывать? На словах расскажу.

Иванов разложил на коленях две половинки ветхой карты Советского Союза. Таксист, бросив руль, как в прогнозе погоды принялся показывать руками продвижение геополитических фронтов.

— А как же ЧМ? – Удивился Иванов, когда таксист щедро отрезал столицу проведения в пользу восточного соседа.
— Короче, я одного мужика вез, он говорит, что ему другой таксист рассказывал, что ЧМа вообще нет.
— Да ладно!.. А когда Путин гол забил, а канцлер с французским президентом на трибуне от злости плакали?
— Говорят, настоящий Путин умер пять лет назад. В Майами усыпальница стоит, на манер египетской пирамиды. Из Кубы видно. Но это, думаю, брехня. А кадры, где ихние президенты на трибунах плачут, взяты из художественного фильма. Поэтому они и выглядят так странно, и плачут на всех каналах одинаково. И никакие это не европейские президенты, а звезды немого кино, ныне забытые. Вот, смотри, – таксист протянул Иванову старинную карточку.
— Зачем тебе канцлер Германии?
— Мать твою, ты год смотри, и читай, что написано!..
— Актер кино… Луи Дю Фю-нес… – Хера себе!..
— А француз – Пьер Ришар, тоже актер. Мне один пассажир рассказывал. Пожарный. Он пожар в архивах одного борделя тушил, и там их и увидел. Поэтому они ходят все время вместе, и не меняются вот уже 20 лет…

Иванов задумчиво вернул карточку таксисту.

— И о культуре. – Таксист прихлопнул руль ладонью и вдруг запел: «ай вона кис ю ин зе эс, ай вона кис ю ин зе э-эс!..»
— Это чё?
— Оскар этого года за музыку. Группа *** слыхал про такую?

Иванов завистливо помотал головой.

— Короче, я тут бухого сынка дипломата вез, он под этим делом рассказал, что Путин Оскара не брал, ни в этом году, ни в прошлом…
— Иди ты!.. А я всё думал – как они могли фильму Путина про молодые годы Путина два Оскара подряд дать?!
— Монтаж. Фотошоп. На, возьми. – Таксист протянул Иванову мягкую пятидюймовую дискету.

Иванов бережно спрятал дискету на груди:

— У метро.

Деу прижалась к обочине.

— Сколько?
— Вместе с песней – сто миллиардов.

Иванов протянул таксисту два помятых Вашингтона:

— Сдачи не надо.
— Телефон не забудь.

Иванов забрал из бардачка мобилу, застегнул пуховик и приложил ладонь к козырьку ушанки.

— Я до тебя мужика одного вез. С Гидрометцентра. Говорит, на самом деле сегодня плюс двадцать пять. И апрель. А про мороз и декабрь по телеку рассказывают, чтоб неурожай картошки оправдать.
— Я на госслужбе.

Таксист понимающе кивнул и отчалил.
Иванов натянул покрепче ушанку и спустился в государственный, ордена Путина, ордена боевого красного Путина, Путинбургский Путинолитен имени Кима Чена Ира.

Artem Golikov