всё посчитано

Когда приходит тепло – всё посчитано. Черника полгода здесь ждет своей очереди, чтоб летом запачкались мы в темно синее, когда нам захочется. Кустов будет четверо. И яблони строем за новой листвою, и новое лезвие в руку для резки. За утренним солнцем подобен архангелу выходишь в ряды и сам проверяешь надежно ли выросло: «Тот жив, этот мертв, этот слаб, этот сможет, коль срезать пониже, убрать, что мешает». Так, мы в круговерти – отбросить все лишнее, и все будет правильно. Иссохших под корень – под корень обрезать и бросить, где взяты.

Аллеей становится сад, появляется логика. Чужие ошибки так просто исправить и солнца всем поровну. Здесь много – убрать. Слишком мало – оставим. Сословие деревьев не терпит излишков. К закату скрипя оседает и вишня. Все ветки повыше чем нужно отправить в древесное прошлое. Их кроны мельчают, их сила растеряна. Орех размышляет у кромки забора – не прыгнуть ли? Его спрячут сосны, его не найдут – так он думает.

Пила мне за ворот бросает опилки и кажется, что я набит ими, что всё из меня высыпается. И волос становятся жестким, и гарь разливается. Рыбацкое кресло на солнечном месте – кладешь сигареты в пустой подстаканник. Сонм срезанных веток повыше веранды – где вишня, где яблоня больше не ясно. Вороны затеяли брачные игры. Треть здешних берез не покинула зиму, сломавшись от ветра. Погибли и сосны, от снега согнувшись. Погибли друзья – всего двое за зиму. Архангел их спутал со слабыми, что ли? Сугробы на поле. Подмерзшая глина, как шов хирургический вместо дороги, расходится, где проезжает машина. Обрезка в саду эти мысли большими вдруг делает, чтоб не осталось вопросов.

Цыплят посчитав, как учили под осень, друзей не забудь перечислить весною: «Тот жив, этот мертв, этот слаб, этот сможет…»