Отомстил... (чёрный юморок)

            -- Ну, как говорится, сочувствую… -- произнесла женщина лет тридцати пяти, обращаясь к хозяйке дома, голова которой была покрыта чёрным платком. – Держись, Лена…

                -- Угу… Держусь… -- пролепетала та, делая вид, будто смахивает предательскую слезинку.

     При этом она опустила взор, словно стремясь спрятать от окружающих свои подлинные эмоции.

      В это время комната, в которой находился гроб с покойником, была почти пуста, если не считать вдовы, двух её сестёр и матери. Вопреки обычаю, бабка-молельница, вместо того, чтобы остаться с покойником на всю ночь, сослалась на проблемы со здоровьем и ушла. Каждое произнесённое слово звучало в этом обиталище смерти как-то кощунственно, ибо нарушало священную тишину, отражаясь молчаливыми стенами и зеркалами, спрятанными за плотными занавесями.

         -- Правда, я так понимаю, что смерть мужа – не слишком уж большое горе для тебя, -- с понимающим видом заметила одна из сестёр.

      -- Света, как ты можешь такое говорить! – прошептала Лена, украдкой оглядываясь по сторонам, инстинктивно остерегаясь посторонних ушей.

         -- А что? – деловито воскликнула сестра, принимая «оборонную» позу. – Ни для кого не секрет, что ты его не любила.

       -- Любила! – усердно замотала головой вдова. – Конечно, любила…

                -- Ага… -- не без иронии заметила Мария, другая сестра. – Ровно настолько, чтобы наставлять ему рога!

                Лена снова оглянулась на покойника, невольно краснея.

                -- Да ты не беспокойся, он уже ничего не услышит, -- улыбнулась Марья. – И мне кажется, что ему теперь даже всё равно.

                -- Так, девчонки, -- вмешалась мать. – Прикусите языки, нельзя так говорить.

                -- А что, мама? – воскликнула Светлана. – Была такая любовь, что аж позавидовать можно было. А потом оказалось, что наша Ленуся вышла за Ивана только ради выгоды.

      -- Ну да, -- подключилась Мария. – Дом в два этажа, дача, муж-предприниматель, да ещё довольно молодой, ублажал по-всякому…

      -- Только не любила его жена… -- не то задумчиво, не то сочувственно вставила Света. – Не любила… Зато как высоко задирала носик! Перестала с родственниками знаться…

                -- Девки, замолчите! – снова подала голос бывшая тёща. – Нельзя в такую минуту…

                -- Ма, а не ты ли выступала главной советчицей для Ленки?

                -- Это какой такой советчицей? – насторожилась старуха. – Что вы имеете ввиду?

                -- А в плане как забеременеть не от мужа, но устроить так, чтобы выглядело, будто от него? Или как примазываться к Ваньке, пытаясь выклянчить у него если не шубку, то новую меблишку…

                -- А вы обе – разве намного лучше? – строго заметила мать. – Тоже мне, моралистки нашлись… Да если бы не мои советы, вы все давно померли бы с голоду…дурочки!

                Разговор с каждой минутой становился всё более увлекательным. Первоначальные хлопоты, характерные для первых суток после успения человека, улеглись, обед был заказан в ближайшем кафе, потому родственницы покойного, страдая от безделия, придумали для себя занятие – словопрения.

                -- А ты, а ты! – воскликнула вдова, делая угрожающий шаг к Марии. – Разве не ты однажды залезла к нему в постель, изо всех сил стараясь соблазнить его, чтобы потом заставить развестись со мной и жениться на тебе?!

                -- Да тюфяк твой Ванька! – краснея, ответила сестра. – Импотент…

                -- Ага, импотент, -- кивнула Лена. – Просто не захотел он тебя…

                -- Ну да, -- обиженно ответила сестра. – Нежный он слишком…был. Нет, чтобы взять бабу, так ему ещё всякие тонкости подавай…

                -- Зато ребёнок у тебя чужой! – вставила Светка. – Это все знают. Твой Серёжка даже похож на Ваську, кума моего!

                -- Девки, прекратите! – приказала жёстким тоном мать.

                -- Ой, мама, хоть ты не строй из себя слишком правильную! – деланно хихикнула Светка.

                -- А я что? Я права…

                -- Мать, а помнишь, как два года назад ты подсунула Ваньке яду? Сразу после того, как он, исходя из высокой любви, оформил на Ленку дарственную…

                -- Я? Я?!

                Мать покраснела, как вареный рак, её руки задрожали, словно под воздействием высоковольтного напряжения. Заикаясь, задыхаясь, она пыталась возразить, но вид красноречиво выдавал её.

                -- Мама? – пролепетала Ленка, глядя на старуху удивлёнными глазами. – Ты?!

                -- Не верь, дочь, не верь!..

                -- Ай, мама!.. А я-то думала: и что это за непонятная болезнь приключилась с моим благоверным!..

                Осознавая, что дальнейшие споры бесполезны, мать собралась с духом и заявила:

                -- Что ж, Лена… Ты прости меня, и покойный пусть простит… Но мне было жалко тебя. Ты так страдала, поскольку была вынуждена жить с этим человеком… Один лишь его вид так изводил тебя!.. Видишь, я – честная, я чистосердечно каюсь перед тобой…

                -- Ой, не смеши меня! – саркастически рассмеялась Светка. – «Честная»… Но честность не помешала тебе дождаться, когда Ванька оформит документы на всё имущество…

                -- А вы, две дурочки, почто завидуете? – вскричала мать. – Кто мешал вам обзавестись такими мужьями? Сами выскочили замуж за голодранцев, нищенствуете, зато завидовать умеете…

                То ли от того, что возражать было нечего, то ли от утомления, женщины приумолкли. Сквозь тягостную паузу затишья можно было расслышать тиканье настенных часов и лёгкое потрескивание свечки, освещающей призрачным светом место у гроба. Мария, заняв место в громадном кресле, бросила мимолётный взгляд на покойника.

                -- Я слышала, будто у мертвецов быстро растёт борода, -- промолвила она задумчиво. – А у Ваньки не растёт…

                Присутствующие рефлекторно оглянулись на гроб.

                -- Какое это имеет значение? – вздохнула Ленка. – Я о другом думаю…

                -- Наверное, о том, как бы поскорее вступить в права? – улыбнулась Светка. – Ничего, скоро вступишь.

                -- Шесть месяцев нужно… -- предположила Мария.

                -- Нет, -- замотала головой мать. – Я слышала, будто если по дарственной, то сразу.

                -- А что, девчонки? – с озорством предложила Мария. – По такому случаю не мешало бы и выпить немного?

                -- Повремени, -- строго сказала мать. – Дождитесь обеда.

                -- Но повод-то хороший, -- не унималась старшая сестра. – Дом, дача, бизнес, какие-то счета в банках…

                -- Снова завидуешь? – уставилась на неё вдова.

                -- Если честно – да, завидую. Потому что ты теперь полноправная хозяйка жизни. Денег куры не клюют, можешь завести любовника или снова выйти замуж.

                -- А кто тебе мешает?

      -- Ну, подбрось мне этак тысчонок сто, чтобы я могла подкорректировать свой внешний вид, тогда и выйду… Сестричка, ты же поможешь? Да и Светке тоже, а то её благоверный уже износился вовсе…

         -- Какие же вы обе!... – краснея от негодования, произнесла Ленка. – Вы ещё со школьной скамьи мне надоедали!..

                -- Это чем же надоедали? – воскликнула Мария. – Родные-то сёстры?!

                -- Всё время чем-то шантажировали меня…

       -- Так было за что, -- снова ехидно хихикнула Светка. – То с парнями целовалась, то оставалась у них на ночь…

        -- Вот я и не удивляюсь, что Ваньке сына родила от другого мужика, -- вторила ей Мария.

        -- Ленка, так ты поделишься с нами денежками? – спросила Светка. – Или, быть может, обнародовать, как ты «любила» своего Ванечку? Или расскажем, почему это вдруг от тебя не потребовали, чтобы ты везла своего благоверного на вскрытие…

         Родственницы выясняли отношения, отвернувшись от гроба. Занятые словоблудием, они не могли слышать, как со стороны гроба донёсся лёгкий звук движения. Покойник вдруг шевельнул одной рукой, затем другой; Движениями, поначалу неуверенными и робкими, он осторожно освободился от аксессуаров, общепринятых для умерших, и медленно поднял голову над стенкой гроба.

                Тёща заметила его в тот миг, когда он, упираясь о стенки, занёс ногу, пытаясь вылезти наружу. Её взгляд наполнился неподдельным ужасом, губы задрожали; едва успев поднять руку, чтобы указать на Ваньку, старуха произвела несколько конвульсивных вдохов и беспомощно откинулась на спинку стула. Ничего не понимая, сёстры поднялись с мест и оглянулись назад.

                Между тем Иван сделал решительное движение и встал на ноги. Гроб пошатнулся и свалился на пол, издав звук настолько громогласный, что казалось, будто невидимые силы, пришедшие из самой преисподней, пытаются разворотить этот дом.

                Самое примечательное заключалось в глазах Ивана, воскресшего столь некстати. Широко раскрытые, сонные, почти ничего не видящие, они дико блуждали вокруг да около, словно в поисках жертвы. Сделав шаг в направлении женщин, он вытянул вперёд руки…

                Однако с каждым мигом в его глазах появлялось всё больше осознанности. Не обращая внимания на падающие за его спиной тела, он медленно приблизился к стене, сорвал занавеску и, глядя на собственное отражение, произнёс:

                -- Никогда бы не подумал, что можно за какой-то час узнать столько нового… Стоит лишь умереть…