Мари-Женевьева 2

     Поселив сиятельную пассажирку в специально оборудованной каюте, капитан почти позабыл о ней, целиком уйдя в повседневные заботы. После того, как «Мари-Женевьева» вышла в открытое море, подул неблагоприятный ветер, а потом и вовсе заштормило. Моряки – народ суеверный. В те времена присутствие женщины на корабле рассматривалось как плохая примета; потому, когда экипаж увидел Женевьеву, поднимающуюся по трапу на борт, у многих возникло плохое предчувствие. Однако предчувствие само по себе ничего не значит, если оно не подкреплено участием человека. Так и получилось. Едва корабль отплыл из Портсмута, Филипп тотчас же заявился в девичью каюту и потребовал, чтобы Женевьева исполнила обязательства, данные в детские годы.

                -- Филипп, -- ответила она, смущаясь. – Я, конечно, всё помню. Но как вы могли высказывать подобные требования ребёнку, которым я, по сути, была? Я ценила вас как товарища по играм, но говорить о замужестве?.. Что вы себе придумали? Простите, это было бы слишком опрометчиво с моей стороны.

                Получив отказ в вежливой и категоричной форме, молодой человек придумал план. В этом плане непогода сыграла свою роль. Вместо того, чтобы, как подобало бы помощнику капитана, поднимать дух экипажа, он, напротив, делал всё для его разложения, воздействуя на древние хищные инстинкты моряков.

                -- Послушайте, друзья! – говорил он, обращаясь то к одному, то к другому матросу. – Сейчас вы нищие. Вы, как рабы, исполняете волю хозяев за символическую плату. А я вам предлагаю свободу. Мы будем бороздить просторы океана, нападать на чужие суда, обогащаться… Не пройдёт и года, как любой из вас сможет вернуться на родину богатым человеком…

                До того дня каждый из матросов мог служить образцом. Однако иногда наступают минуты, когда даже в лучшем человеке легко вызвать к жизни самые низменные, самые страшные инстинкты.

                День за днём Филипп вливал в уши этих людей опасный яд, который, растворяясь, наполнял собой кровь и сознание. Рано или поздно его слова могли дать ростки в сердцах моряков. Нужен был лишь повод. И он наступил.

                Филипп, в который раз «проигрывая» встречу с бригантиной, пытался понять, какая сила не допускает его на борт. Сознание подсказывало, что это тщетно. Впрочем… А может, всё дело как раз в сознании? Когда «Мари-Женевьева» появляется в виду моряков – из дымки, парящей над водами, гордая, хоть и с потрёпанными парусами, без признаков человека на палубе, -- именно сознание, исполненное мистическим страхом перед летучим голландцем, подсказывает, что туда нельзя. Этот страх внушён поколениями, впитан с молоком матери, подкреплён многолетним опытом, его невозможно перебороть никакими усилиями воли. О, если бы была возможность хотя бы на минуту выключать сознание, как лампочку!..

                Даже люди, воспитанные в духе новых поколений, не верящие, казалось бы, ни во что, кроме себя и денег, -- и те боятся шевельнуться и только молча наблюдают, как злосчастная бригантина проходит мимо в каком-нибудь сантиметре от борта судна. Да, высадиться на корабль-призрак невозможно, потому что при виде его немеют все члены, цепенеет гортань, страх вселяет в тело ужасную слабость. Так, может, стоит подумать над тем, как лишить себя этого страха, порождаемого разумом? И вдруг получится, переваливаясь через борт, отключить сознание?..

                Да, именно отключить. Как тогда, в 17 столетии, когда ему удалось отключить совесть, чувство долга, стыд…

                После того, как очередной шторм отбросил «Мари-Женевьеву» от Азорских островов, при этом покалечив нескольких матросов и унеся с палубы боцмана, он шепнул ближайшим участникам заговора:

                -- Время настало, друзья. Арестуйте капитана, а я займусь остальными.

                В течение нескольких минут всё было сделано. Капитан и несколько его сторонников, связанные и униженные, стояли на баке, ожидая своей участи. Юнга, мальчонка лет тринадцати, плакал.

                -- Чего вы хотите, Филипп? – обратился к нему капитан. – Вы понимаете, что совершили бунт?

                Это был честный старик. Перед ним, как ни перед кем иным, Филиппу было стыдно. Он не мог заставить себя посмотреть ему в глаза.

                -- Господин капитан, -- сказал он. – Мы не хотим возвращаться к хозяевам.

                -- Напрасно, сударь, -- покачал головой тот. – Теперь вы поставили себя и команду вне закона. При первой же возможности вас вздёрнут, как тараньку, на первой же рее.

                -- А мы не собираемся возвращаться на родину…

                -- Постойте, а может… Может, вы совершили это преступление из-за…

                С этими словами капитан многозначительно указал взглядом в сторону каюты, в которой находилась женщина.

                -- Не имеет значения, -- прервал его Филипп. – Насколько я понимаю, вы не хотите к нам присоединиться?

                -- Нет, конечно, -- улыбнулся тот с презрением.

                -- Ребята, выбросьте этих глупцов за борт, -- скомандовал новый капитан. – И юнгу тоже.

                Как ни молил ребёнок о пощаде, Филипп его не слушал.

                Даже матросы было замешкались топить малого, но капитан объяснил:

                -- Ребята, нам предстоят великие дела. Ребёнку нечего делать на нашей палубе, которая вот-вот окрасится кровью. А высадить его на берег мы не можем, потому что он выдаст всех нас.