Шутки богов 2

-- Какое? – волнуясь, спросил Изюмский, нетерпеливо переминаясь на стуле.

   Не отвечая, новый знакомый извлёк из бумажника купюру и протянул удивлённому учителю.

   -- Об этой бумажке известно правительству, знают о ней банкиры. Она вполне законна и дееспособна. Её могут принять в любом банке или магазине… если у владельцев будет достаточно средств, чтобы выдать сдачу. Я спонсирую издание ваших книг. Мало того, я даже закажу съемки фильма по ним. И даже более того: вы получите миллион долларов на устройство личной жизни. Вы ещё познаете, что такое слава и деньги, известность, популярность… Но всё это состоится лишь при одном условии: вам следует взять эту купюру, уволиться с работы, прожить три месяца, не отказывая себе ни в чём и, вместе с тем, ухитриться не разменять её.

     -- Иными словами, не истратить ни одной гривны? – с ноткой разочарования произнёс Николай, готовый встать и уйти. – Но это немыслимо: в нашем мире за каждую мелочь нужно платить…

   -- В тот-то и суть, -- хитро и многозначительно улыбнулся Фомин. – Ну как, согласны?

     -- Простите, но… А вам-то какой с этого прок?

    -- О, если бы вы только знали, дорогой Николай Иванович, какой тут предвидится гешефт!..

     «Да это же невозможно! – едва не простонал Изюмский. – Ничего с этого не получится…»

     Тем не менее, смутная надежда велела протянуть руку и принять купюру…

     В течение нескольких дней он, насколько мог, существовал на остатки своих отпускных, опасаясь даже показывать злосчастную бумажку на свет божий. Потом проголодал три дня. Можно было бы попытаться одолжить у знакомых несколько сотен  гривен, но их не было дома. В разгар летнего сезона люди путешествуют, ездят к тёщам, на море. К этому моменту квартирантов у Николая уже не было, а следовательно, и никаких дополнительных доходов. Как на беду, порвалась обувь.

   -- Вот досада! – с ужасом произнёс он.

  Выхода не оставалось. Сама судьба подталкивала его к действиям.

    В животе подозрительно заурчало.

-- Эх, да чёрт с ним! – выругался он и, схватив купюру, выбрался из своего логова. Через дорогу от дома находился магазин, специализирующийся на торговле итальянской обувью. Самые простые туфли здесь стоили от трёхсот долларов. Ещё несколькими днями раньше его бы шокировали такие цены, но сегодня, доведённый до отчаяния, он вошёл в салон с подчёркнуто самоуверенным видом. Продавцы-консультанты, привыкшие к состоятельным посетителям, конечно, взирают на него оценивающими взглядами. Ну и шут с ними! Пусть думают, что угодно…

Выбрав пару обуви, он с невозмутимым видом подошёл к кассе и протянул деньги. Дама, чуть было не уснувшая от скуки, увидев купюру, едва не слетела со стула. Побледнев, она раскрыла рот, пытаясь что-то сказать, но сумела лишь жестом пригласить администратора. Спустя минуту тот, побледнев не меньше подчинённой, угодливо изогнулся:

-- Простите, но в нашем заведении не найдётся сдачи… И вообще… Наш салон будет рад преподнести вам эту пару в качестве сувенира.

Его не только провели к двери, но даже сопровождали по улице ещё шагов сто…

Ошалевший от удачи и волнения Николай даже позабыл о голоде. Но, покинув магазин, снова почувствовал его безжалостную хватку. Рядом находился ресторан, откуда доносились приятные ароматы. Не помня себя, он поднялся по степеням и распахнул дверь. Швейцар попытался остановить странного посетителя в шикарных туфлях, но изрядно поношенных брюках, но пока он размышлял о своих действиях, Николай уже входил в зал.

Официант, -- по виду продувная бестия, -- мгновенно оценил вошедшего и сдержанно предложил покинуть заведение.

-- Видите ли, наш ресторан обслуживает только состоятельных клиентов…

-- Да откуда ты можешь знать, состоятелен ли я? – с оттенком надменности посмотрел ему в глаза Николай. – Так… Я хочу пообедать. Изволь принести всё вон к тому столику…

Властность – черта, которая даётся не всякому. Официант, наученный опытом, понимал эту истину.

Спустя несколько минут на столике появились осетринка, фаршированный угорь, салат из каких-то невиданных ингредиентов, а тот же официант с самым угодливым видом интересовался почти интимным шёпотом:

-- Кагор, Кортон, Шато-Лароз?

До того дня Изюмскому редко приходилось употреблять крепкие напитки. Ещё в студенческие годы, попробовав обычную «Золотую осень» магазинного варианта он зарёкся выпивать. Но здесь предлагались совершенно иные вина, а сама форма ёмкостей, в которых оно сохранялось, свидетельствовала об их подлинности.

-- Кагор, -- кивнул он, налегая на душистого угря.

После нескольких глотков благородного французского вина в глазах Николая блеснули искорки, жизнь показалась более многокрасочной, нежели накануне, а в сознании начали вырисовываться неопределённые планы на будущее.

Подали десерт в виде торта с диковинным названием. Когда посуда опустела, Николай с чувством исполненного долга оглянулся в поисках официанта. Протянув ему купюру, он с выражением абсолютного спокойствия наблюдал за его реакцией.

-- Простите, -- едва не задыхаясь, промычал парень. – Но…

Для разрешения вопроса здесь тоже понадобился администратор, вслед за которым почти женскими шажками приплёлся и хозяин заведения. Узнав на купюре портрет, он побледнел и деланно улыбнулся:

-- Что вы, что вы! – радушно воскликнул он. – Какие деньги?! Да мы рады были просто доставить вам миг удовольствия. Мало того, мы приглашаем вас всегда питаться в нашем ресторане, и совершенно бесплатно!..

К вечеру существо Николая было настолько переполнено впечатлениями, что он долго не мог уснуть.

Прошла неделя, вторая… Наш герой жил припеваючи, не переставая удивляться превратностям судьбы. Но, как учит христианство, по обе стороны души человеческой всегда находятся два ангела – светлый и тёмный. Они наблюдают за его мыслями и поступками, подталкивают к тем или иным действиям, а потом их записывают в специальные блокноты: один – радуясь, а другой – злорадствуя. Так было и в случае с Изюмским. Где бы он ни был, что бы ни делал, за ним наблюдали как люди Фомина, так и люди Бернштейна. В то время, как первый испытывал радость по поводу успехов своего подопечного, второй нервничал, измышляя способы для выигрыша пари.

Что значит быть богом? Для этого вовсе не обязательно обладать сверхъестественными способностями, витать в заоблачных далях и управлять мистическими субстанциями. В земном смысле достаточно иметь возможность управлять случаем. До определённой степени это удавалось как Фомину, так и Бернштейну. Когда истекла вторая неделя, последний задумался. Это великая способность – уметь думать. Она помогает выжить и добиваться удобного для себя исхода. Не каждому из мира живых это дано…

«Этот Изюмский простак и глупец, -- размышлял он. – Нормальный человек, вдруг обретя возможность зажить на широкую ногу, начинает чего-то желать, чтобы компенсировать былую ущемлённость. Нормальный человек обязательно стремится приобрести лучшую квартиру, машину, поехать на какие-нибудь Канары, обзавестись любовницей, которой требуются дорогие подарки. А этот – экий идиот! – этот довольствуется самым необходимым. Он ни разу, даже из любопытства, не зашёл в автосалон, не провожал жадным взглядом красавиц, не попытался купить импортную мебель. Неужели ему вообще ничего не хочется? Надо бы пробудить в нём самые низменные желания, иначе придётся отдать свой бизнес этому выскочке.»

Начиная со следующего утра, Николай заметил, что около него присутствуют какие-то странные личности. Они пристально смотрят, как он выбирает покупки, как ест, какие блюда заказывает, как отдыхает. Спустя несколько дней, выходя из библиотеки, он чуть не столкнулся с миловидной блондинкой лет тридцати. Рядом с ней стояла девочка младшего возраста и плакала. По всей вероятности, матери не удавалось её успокоить. Увидев мужчину интеллигентной наружности, выходящего из храма знаний, она одарила его  красноречивым взглядом выразительных голубых глаз. От этой красоты Изюмский едва не тронулся умом. А если мужчине очень нравится женщина, он ни в чём не откажет и её ребёнку – таков закон природы. Употребляя всю чувственность и врождённые способности, Николай заговорил с девочкой, и вскоре та уже улыбалась.

-- Какое милое дитя! – восхищённо воскликнул он, будучи не в силах оторвать взгляд от глаз женщины.

-- У вас очень добрые глаза, -- мягким, нежным голосом ответила она.

«Я ей понравился! – ликовал он. – Я ей понравился!»

Они познакомились, потом долго бродили по городу. Изюмский даже не заметил, что больше говорит он; она же придерживалась тактики более мудрой и надёжной – выслушивала. Слушать ещё надо уметь, не каждому это дано. Есть люди, которые слушают, почти не задавая вопросов, в нужный момент одаривая собеседника нужным взглядом, пожатием руки, якобы непроизвольным жестом, восклицанием. И эти взгляды, жесты и восклицание действуют получше слов – человек открывается, как книга. К вечеру молодой человек и не заметил, что Неля знала о нём почти всё, в то время, как он о ней – ровным счётом ничего. А ещё он совершенно забыл о некой сельской Офелии, по которой совсем недавно многозначительно вздыхал…

«Завтра мы снова встретимся, -- подавляя ускоренное сердцебиение, размышлял Николай. – Завтра… Как долго ждать! Это такая женщина, такая!.. Господи, за что же мне выпало такое счастье? Ещё недавно я был безвестным нищим неудачником, а сегодня, пожалуй, не нашлось бы людей, которые не пытались бы угадать мои желания и не исполнили бы моих капризов. Да ещё Неля… Какой подарок судьбы!..»

Войдя в свою квартиру, он был несказанно удивлён, заметив, что окна наглухо зашторены. Он отчётливо помнил, как на рассвете самолично их раскрывал. Подчиняясь неведомому инстинкту, сердце замерло в груди.

-- Проходите, Николай Иванович, -- прозвучал чей-то приглушенный голос.

В кресле у самой стены сидел мужчина неопределённого возраста.

-- Свет, пожалуйста, не включайте, -- предостерегающе добавил он. – Конспирация…

Понемногу приходя в себя, хозяин уселся в другое кресло.

-- Я от вашего хорошего знакомого, -- отрекомендовался гость. – Фомина…

-- А…

-- Вам от него большой привет. Он хвалит вас за сдержанность и хочет предостеречь от кое-каких ошибок.

-- Я внимательно слушаю.

-- Кое-кому было бы очень выгодно, если бы в вас вдруг пробудились нездоровые желания. У вас могут завестись новые знакомые… Вы ведь должны знать древнюю истину: друзья притягиваются деньгами, а враги – завистью. Войдя к вам в доверие, нечистые на руку люди могут увлечь вас игрой или вредными привычками. Бывают ещё роковые встречи с нехорошими женщинами. У таких ангельское личико, но чёрная душа…

-- Да, я понимаю… Впрочем, на сей счёт господин Фомин может оставаться спокойным. У меня не возникает желания покупать автомобиль, кататься по заграницам, заводить любовниц. Алкоголем, наркотиками и игрой никогда не увлекался.

-- Господин Фомин будет рад это услышать, -- улыбнулся краем рта новый знакомый. – Ну что же… Желаю вам удачи…

Почему этот человек пришёл в гости столь странным образом? Почему именно сегодня? Да и выражался как-то расплывчато… Сложилось впечатление, будто он явился сюда не для наставлений, а просто чтобы посмотреть на него.

Машина Изюмскому была действительно не нужна, поскольку он не имел ни прав, ни желания её водить. Путешествия ему никогда не нравились, поскольку его неизменно укачивало; да и перемен он не терпел. Игры… Это вообще не вписывалось ни в какие рамки… Он с нетерпением дожидался наступления утра. В полдень он снова встретится с Нелей. Она обещала прийти без дочери и весь день посвятить ему. Какая женщина!..

За весь следующий день он узнал, что Неля разведена, живёт в пригороде у родителей. Да это для него не играло никакой роли. Какое дело ему до её родителей или загородного дома? Главное, что она свободна и дарит свои лучшие часы именно ему. Ему одному…

На следующий день она пригласила его в ресторан. Если приглашает дама, это далеко не всегда означает, что и платить собирается она. Естественно, что расплачивался Николай…снова показав стомиллионную купюру… Ему показалось, что Неля как-то слишком внимательно относится к его вкусам, выбору блюд и одежде.

-- Коля, завтра мне предстоит встретиться с некоторыми старыми знакомыми, -- заявила она. – Они будут с мужьями…

-- Ну и…? – непонимающе уставился на неё Изюмский.

-- Ты не мог бы составить мне компанию?

-- О, с удовольствием!

-- Я знала, что ты мне не откажешь, -- улыбнулась она (ох, уж эта очаровательная и неповторимая её улыбка!). – Только… Понимаешь, там особенное общество… Они будут все во фраках…

-- С пресловутыми бабочками? – не без презрения улыбнулся он.

-- Да, с бабочками… Тебе нужен такой костюм… Но если у тебя его нет, я могу купить…

Разве может настоящий мужчина позволить даме сердца тратиться на него? Николай уже успел привыкнуть к тому, что ему дарят просто так – костюм, обувь, обеды, -- потому не сомневался, что и на этот раз всё получится.

-- Кроме того, нам нужен транспорт… Они все приезжают на дорогих машинах…

-- Ну…решим мы и этот вопрос.

-- И… мне нужны украшения – таковы неписанные правила этого круга людей.

-- А у тебя нет драгоценностей? – опешил Изюмский. – Чтобы у такой красивой женщины и не было какого-то колье или броши – уму непостижимо…

-- Увы… При разводе бывший муж всё отнял, -- печально вздохнула Неля.

-- Нелли, я всё решу… Даже если мне придётся разориться. Будет у тебя и колье, и машина, и всё, что пожелаешь.

-- Спасибо, -- потупила взор женщина. – Ты настоящий рыцарь…

-- Мне хотелось бы посвятить жизнь служению тебе, я хочу всегда находиться рядом с тобой… Нелли, выходи за меня замуж!

Она подняла взор и долго смотрела ему в глаза, словно любуясь или изучая.

-- Скажи, Неля, я тебе хоть немного нравлюсь? Ты пойдёшь за меня?

Вместо ответа она поднялась на цыпочки и одарила его скромным, невинным поцелуем.

-- Неля! Это означает «да»? – вскричал Николай. – Да я ради тебя всё сделаю!

-- Да, да…  -- улыбалась она в ответ.

Спустя полчаса женщина распахнула резную дверь, оберегавшую вход в изящный двухэтажный дом. Его можно было бы назвать пустым, если бы в гостиной не находился мужчина, одетый в летний костюм.

-- Ну, как дела? – без вступлений поинтересовался он.

-- Сейчас расскажу, -- выдохнула Неля, падая в удобное кресло. – Дай-ка мне чего-нибудь выпить.

-- Может, тебе лучше водки?

-- А, давай водку. С этими романтиками стоит лишь связаться: даже не выпьешь ничего, потому что всё время приходится разыгрывать из себя порядочную. Итак… Могу тебя обрадовать, папа: он наш.

-- Наш? В каком смысле?

-- Я в течение последних дней только и делала, что прислушивалась к его словам, изучала привычки, вкусы и прочее. Он, в принципе, человек толковый, способен к преданности. В общем, муж получился бы хоть куда.

-- Ты так полагаешь?