Грязь

         Порою кажется странным, что посреди больших городов можно увидеть обрывки старых,давно забытых пейзажей. На фоне серых бетонных построек пучки зелёной травы и настоящих кустарников выглядят неестественно, словно чья-то безжалостная рука произвольно выхватила их из прошлого и втиснула в наше время. Как бы там ни было, в каких-нибудь двух сотнях метров от центрального моста, соединяющего Старый город с центром, там, где речушка Вонючка впадает в Южный Буг, кто-то построил забегаловку под громким названием «кафе», назвал его «У реки» и соорудил танцплощадку. Речушка, которая приобрела столь примечательное название ещё в советские годы благодаря зловонию, источаемому отходами конфетной фабрики, украсилась дамбами и заграждениями, неприятный запах от её вод куда-то исчез, так что публика определённого сорта посещала это заведение довольно охотно. У самого её устья владелец кафе построил лодочную станцию, что позволяло подвыпившим обывателям за умеренную плату покататься по Бугу. Здесь,почти в центре города, было трудно подыскать уединённое местечко, так что лодки как раз способствовали созданию такой иллюзии.

     Как мы уже заметили, публика посещала кафе охотно. Здесь в любое время дня рекой лилось охлаждённое пиво, под закуску сомнительной свежести наливались «сто граммов», слышался нарочито громкий, искусственный смех безвкусно разукрашенных самок и столь же громко звучала нецензурная брань из уст самцов.Добропорядочные граждане старались обходить этот уголок планеты десятой дорогой, называя его презрительными словами «Лягушатник» и «Сточная канава». Наверное, имелся в виду интеллектуальный и нравственный уровень завсегдатаев…

         По заросшей плакучими ивами набережной, простирающейся как раз перед входом в кафе,  прохаживается толпа гуляющих. Женщины– крашенные-перекрашенные, взлохмаченные или же облезшие, как драные кошки,худые и изношенные или желтоволосые, толстозадые легкодоступные барышни, с чрезмерно выступающими грудями, с кроваво-красными губами – в потёртых джинсах,мини-обках, кроссовках или туфлях, держались кучками, словно собачьи стаи,высматривающие добычу. Поодаль собирались и представители «сильного пола» --кто уже подвыпивши, кто только планируя выпить, -- все со значимым видом,словно хотят доказать окружающим, будто от них зависит само существование Вселенной.

                В двухстах метрах от кафе «У Буга» посреди одноимённой реки находится остров.Обладая небольшими размерами – всего 400 квадратных метров, -- он, тем не менее, пользуется большой популярностью среди бездельников всех времён и народов. В дневное время на его пляжах купаются мамаши с детьми, а в вечернее устраиваются оргии. На берегу острова, как раз напротив кафе «У Буга», кто-то поместил плавучий причал, на котором устроили такое же кафе, названное «Остров блаженства». Начиная с послеобеденного часа, в плавучем заведении царят шум и гам, толкотня и зловоние. За деревянными столиками, где от пролитых напитков образуются липкие ручейки, у недопитых стаканчиков сидят полупьяные люди.Мужчины пытаются перекричать друг друга и размахивают руками просто из животной потребности шума; женская часть публики, высматривая добычу, угощается за свой счёт. В другом отделении «Острова блаженства» за несколькими столиками сидят крепыши в дорогих футболках или рубашках. Разглядывая свои холёные ногти, они периодически посматривают на эту массу и презрительно ухмыляются. У наивного наблюдателя могло бы сложиться впечатление, будто эти люди отличаются от основной массы воспитанностью и порядочностью, если бы в их глазах не мелькало всё то же несмываемое клеймо порока.

                Именно в этих злачных местах можно встретить всю плесень городского общества,столкнуться в примитивным распутством, вдохнуть в себя весь концентрат ядовитых испарений социальной накипи; всё это стоило бы назвать «отбросами общества»,если бы их не было настолько много – бывших студентов, превратившихся в воров и мошенников, журналистов из жёлто-сереньких газеток, аферистов, бандитов, мелких хулиганов, рэкетиров, сутенёров. У каждого из них на лице была маска неприступности и значительности, словно они хотели сказать: «Пусть только попробуют усомниться в моей порядочности!»  Это место настолько пропиталось скотством, от него разит такой гнусностью и продажностью, что официантки и посудомойки, возвратившись после работы домой,долго и тщательно принимают душ, пытаясь отмыться от грязи, которой невольно пропитались их тела. Здесь стоят друг друга самцы и самки – они в одинаковой степени являются ворами, проститутками и скотами. Несмотря на близость воды,которая должна была бы освежать воздух, здесь всегда душно. В этой удушливой жаре испарения от пролитых пива и ликёров смешиваются с запахом немытых человеческих тел, давно не стиранных носков и несвежих женских прокладок,сигаретного дыма и острых духов. Это была своеобразная семья, в которой каждый из членов знал своё место, признавал остальных и отрабатывал своё право на место под солнцем. И только чужак, случайный приезжий мог забрести сюда в вечерню пору… Что касается жары, она казалась в эти дни невыносимой. Июльское солнце за день успевало настолько накалить дамбу, стены и асфальт, что даже вечером от них исходил зной.

                В один из вечеров, который ничем не отличался от предыдущих, публика в обоих кабаках лениво созерцала реку, на поверхности которой так же лениво колыхалась единственная лодка. Стояла такая тишина, что не было слышно ни птиц, ни лягушек; только где-то вдали её иногда тревожили стук трамвайных колёс или жужжание троллейбуса. Внимание компании, которая находилась за крайним столиком«Острова блаженства» привлекло судёнышко, в котором находились двое молодых людей. Жгучий брюнет лет двадцати двух, одетый по последней моде, неуверенно грёб вёслами, не отводя взгляда от своей подруги – худенькой блондинки с маленькой, словно птичьей, головкой. В то время, как он жадно смотрел на неё,девица стреляла серенькими глазками по сторонам, словно стесняясь его общества и высматривая знакомых.

                --Лиля, я не хочу, чтобы ты появлялась в заведениях подобного рода! – решительно заявил молодой человек, стремясь направить лодку подальше от острова.

                --А кто ты такой, собственно? – возмутилась она, растягивая слова и слегка произнося их в нос, как это характерно для моды последних лет. – Артём, знай своё место!

                Её лицо в эту минуту повернулось против солнца и стало заметно, как блеснул пирсинг в её носу.

                --То есть, как это: кто я такой? – воскликнул он. – В каком смысле «место»? Мы с тобой уже год вместе, мы подали заявление в ЗАГС и…

                --Что «и»? Ты хочешь сказать, что только благодаря тебе я смогу оторваться от нищеты и зажить жизнью порядочных людей? Да иди ты!..

                Звук её звонкого голоса, отражаемого дамбой и ближайшими островными деревьями, было слышно далеко. Артём, кажется, понял это и, заметив, что лодка стала центром внимания ротозеев, покраснел.

                --Ничего такого я не хочу сказать, -- приглушенным голосом ответил он. – Просто я не хочу, чтобы моя будущая жена появлялась в таких местах. И вообще, я изначально был против поездки сюда…

                --Да кто ты мне такой, чтобы указывать, где мне можно появляться, а где нельзя? –почти закричала она, не замечая, что от томности и подчёркнутой изнеженности в её голосе не осталось ровным счётом ничего. Напротив, в нём сквозили нотки жёсткие, базарные, характерные для студенток ПТУ и уличных девок.

                --Кто это такие? – поинтересовался у своих друзей, занимавших крайний столик на острове,парень бравого вида.

                --Как, ты не знаешь? – ответила одна из окружавших его девиц. – Это же Артём, сын нашего мэра. Он учится в Окфорде, но весь последний год провёл дома из-за этой пустышки.

                --А она?

                --Да это же Лилька, бывшая пассия Федьки, а потом и Мишки. Если бы не Артём, ей не удалось бы даже закончить техникум.

                --Наверное, этот хлыщ завалил начальство техникума деньгами? – предположил молодой человек..

                --Нет, Колян, он хороший парень. Просто влияет на девчонку положительно.

                --Значит, теперь она выйдет за него замуж и уедет в Англию?

                --Наверное… Если только он не передумает, -- ухмыльнулась девица, закуривая сигарету. – Ты же видишь, как она себя ведёт. И вообще, что он в ней нашёл?…

                --М-да… А знаете что? Я её хочу!

                Компания обратила взоры на него.

                Между тем, перебранка на лодке утихла и, подчинённое крепким рукам гребца, судёнышко снова направилось к острову. Едва её нос коснулся прибрежного песка, пассажирка выпрыгнула на берег и, оглянувшись на Артёма, крикнула во весь голос:

                --Знаешь что, милый? Проваливай-ка ты на все четыре стороны!

                Покраснев,он остался в одиночестве. Лиля, не оглядываясь, поспешила к кафе и, помахав рукой знакомым, заказала стакан воды. В ту же минуту рядом с ней оказался Колян. Положив руку на её плечо, он сказал:

                --Может, чего покрепче?..

                Бросив на него косой взгляд, девица улыбнулась:

                --Время покажет.

                В её голосе снова появились нотки томности и неги.

                В этот момент кто-то включил дешёвую попсовую музыку, которая загремела из мощных динамиков. У подвыпивших девиц в такт ритму задрожали плечи. Разомлевшие в духоте тела требовали движения. Глаза самок забегали по столикам в поиске потенциальных партнёров.

                Артём всё ещё сидел в лодке. Опустив голову, он о чём-то думал, глядя пустым взглядом на медленное течение реки. Иногда он смахивал слезу, набегавшую на глаза. Дело в том, что он был воспитан как человек честный и благородный. Он любил любовью настолько безудержной и безумной, что не мог ни в чём отказать своей девушке.Он любил её вопреки воспитанию, утончённому вкусу, разуму, воле. Это было нечто сродни наваждению, сумасшествию, но он не мог ничего с собой поделать. Будучи от природы нежным и чувствительным, он мечтал о связи изысканной и страстной, а его пленила эта странная девица, чем-то напоминающая стрекозу, -- глупая, как все девки, глупая своей выводящей из терпения ограниченностью, глупая своей некрасивостью, худая, сварливая, тонконогая и почти плоскогрудая. Какая-то непонятная сила принудила его всецело подчиниться этим животным чарам,порождённым бесом плоти и повергающей даже самого разумного человека к ногам самой пошлой, первой попавшейся самки.

                Он предчувствовал, что там, в грязном, заплёванном и зловонном кабаке готовится нечто неприятное и унизительное для него. Нарочито громкий смех, долетавший до его ушей, задевал за живое: ему казалось, что смеются именно над ним. Он прекрасно осознавал, что ему здесь не место, как не место этой стрекозе в его сердце, но, увы, ничего сделать не мог…

                Прошло несколько минут. Вдруг Артём почувствовал, как чья-то рука мягко легла на его плечо. Вздрогнув, он обернулся. Рядом стояла любовница. Стоило бы отвернуться от неё, немедленно отмыть плечо от её прикосновения, -- впрочем, как и многое другое, -- но в эту минуту он был способен только фиксировать неописуемую радость по поводу её возвращения. Это было малодушное и позорное чувство,выросшее на почве желания всё простить, всё позволять, лишь бы она его не покидала.

                --Давай ещё немного покатаемся, мой котик, -- вкрадчиво предложила Лиля.

                --Ты хочешь покинуть это место? – воспрянул он.

                --Да…Пока…

               Продолжение следует