Запах ментола

Мне казалось, что моя идея смыться пораньше из зала, где проходил брифинг, очень примитивна, и все равно ничего не получится. Но такая натура – раз задумала, все равно сделаю, хоть и шепчет подсознание: «Куда ты лезешь, дура?»

Но удивительно, выскользнула в дверь слева совершенно без препятствий, и даже там, в холле-предбаннике не было никого! Вот это удача, теперь главное – не пробуксовать, главное – чтобы не растеряться в нужный момент и не сглупить. Так, странно, никого и в холле не оказалось, ни охраны, на какого-нить поганого пресс-секретаря – никого!

Как сердце колотится, вот сейчас, сейчас выйдет, и я профукаю тот единственный момент, который бывает только раз в жизни. Пройдет через холл и скроется вон там, за еще одной желтой дверью слева… Ну нет, надо успокоиться, что за истерика?

А через стеклянную стену холла льется яркий солнечный свет, и день такой замечательный. За окном синее небо… Дверь справа открывается – и вот! Вот выходит стремительно, в мешковатом голубовато-сером пиджаке, светлых, чуть расклешенных джинсах, близоруко щурится на стеклянную стену. Я для него – тоже стеклянная, стремительно идет к ТОЙ двери, слева. На ватных ногах бросаюсь наперерез, только бы не вышел еще кто-нибудь следом за ним! Но нет, мы в этом пустом холле лишь вдвоем. Удача, удача – что ж спросить, чтобы так сразу, если не остановился, то хотя бы затормозил свой стремительный шаг? Что, что?!

А вот: «Что вы чувствуете?». Чуть замедлил шаг, не останавливаясь, слегка повернул голову в сторону вопроса, но по-прежнему меня не замечает – Что, я не расслышал?

- Что вы чувствуете сейчас, о чем думаете в эту минуту?

- Вы кто, от какого издания, или канала?

- Я сама по себе.

- А, из фанатов? – и оборачивается.

- Я… не знаю…

Резко останавливается и наконец-то близоруко щурится на меня. О!

- Вопрос достаточно глупый, зато откровенный и не претендует на изыски, что же вас так волнует, леди?

И я заикающимся голосом, задыхаюсь: «Вы… весь мир перед вами, а что вы думаете об этом вот всем?»

И сама не верю себе: меня берут за руку и ведут к стульям у стены, где мы присаживаемся явно для беседы.

- Итак, о чем я думаю? Я? А вы знаете, мадам, я думаю, насколько мне страшно. Мне было чертовски страшно на протяжении многих лет. Вы знаете, что это такое, когда от тебя все время чего-то ждут? Очередной мелодии, песни, альбома, остроты, выходки, скандала, поступка? И так – постоянно, днем и ночью. И не сто, не тысячу человек, а миллионы, миллиарды? Это кошмар как тяжело и напрягает, как не знаю что. И живешь, будто ты проводишь через свои мозги электричество в десятки тысяч вольт.

- И все эти многомиллионные толпы жаждут – тебя! Разорвать на кусочки, растащить на атомы, на частицы. И зачем? Зачем ты им? Они и сами не знают. Но жаждут все равно, тупо и настойчиво. И ты крутишься как соленый заяц, чтобы не слететь с рейтингов, чтобы быть в топе. Я… устал. У нас было все, деньги, девушки, весь мир лежал у ног. Мне даже удалось повлиять… остановить войну, которую вела самая могущественная держава мира… А потом не осталось ничего кроме этой усталости. Даже свободы, которую мы так проповедовали. Думаете, я просто так ушел со сцены на несколько лет, там, в газетах писали чепуху: мол, занялся воспитанием сына. Меня выпили всего, одна скорлупа осталась. Мне надо было, чтобы в ней хотя бы что-то живое наросло.

- Мы даже друг от друга так устали, что не могли видеть друг друга, разбежались, разлетелись как куры в разные стороны. Каждый почувствовал такую же пустоту. Знаете, любовь тоже страшная штука. Все хорошо в меру, даже она. Когда ее слишком много, она может превратиться в ненависть. Если бы мы не разбежались… наверное, поубивали бы друг друга, да. Это было единственно правильное решение, а вовсе не «на высокой ноте». Вот так.

Я смотрела в его наивные глаза, и мне стало до жути страшно и жалко. Внезапно я ощутила на своих губах ласковые и несмелые губы, запах ментола. И (о!) самый кончик языка. Стремительно прикоснулся и отпрянул. И достал откуда-то пахитоску, характерный запах лезет мне в ноздри.

- Не надо, не поможет, - прошептала я в полуобморочном состоянии.

- Да, - печальная ухмылка.

- Действительно – глупо. Ну, я пойду. Спасибо вам, юная леди. Вы – единственная за много лет, кто не визжит и не падает в обморок, а ведет себя нормально, по-человечески. Спасибо, что я почувствовал себя обыкновенным, и что мне целых пять минут не надо было изображать клоуна. Я вас не забуду, прощайте.

Встал, и его таки поглотила та проклятая желтая дверь слева. И тут же холл заполнился толпой. Большинство в ней – мои коллеги, мечутся, ищут. Опоздали, братцы! Нет уже, ускользнул. И только легкий запах ментола у меня на губах… И сердце стучит, и дурацкий вопрос в голове: «Почему он был не очках?»

Прошло много-много лет. Его нет, уже давно. А мне часто снится тот залитый солнцем холл и запах ментола. И почему я не билась в истерике?