Какая осень по счёту,
октябрь по счёту какой?
Дождю холодному щёку
подставь. Руками покой

пустых нащупай карманов,
глазами мокрый асфальт.
Иди туда, куда  манит,
туда, где никто не звал.

Чтоб пОд ноги лист кленовый,
а в лужи небо свинцом.
В зубах - последнего слова
сдавленным криком ком.

Дороги петлю потуже.
Уйди, растворись поутру.
Увидишь - тебя тут же
из памяти все сотрут.

В этом месте всего делов то -
из стаканов цедить вечера.
За двенадцатым часом десятый.
Петли времени и уловки
не понятно откуда взяты.
Завтра. Сегодня. Вчера.

Октябрь. Первое число.
Единица, как кость в глотке
календарной. И нужных слов
не хватает, и чувство локтя
заменяется чем-то на
чувство боли, вины, потери,
жёлто-красные дней тона,
на вопрос - а кто же теперь я?
Не сбежать от этого, не уйти -
мир в пределах границ и рамок.
Кроме, как за флажки, за буйки
...с экрана.

Может сон это был, а может
явь реальностью ошарашила.
Загнутый месяца ножик
ночь в руке держала чёрная, страшная.
Звёзд же тысячестрелых
взгляды злые, хрустальные
в спину мою смотрели
холодом стали.

Город  с каким-то длинным названием.
Дворов пустые коробки.
Мир ночной тишиной названивал
еле заметно, робко.

Ветер из переулка в пере-
улок собакой бродячей
рыскал, уже не надеясь, не веря
где-то найти удачу.

Жёлтый фонарь, как будто бы на кол
кем-то бездушно посаженный,
светом на землю стекая, плакал,
молча сгорал заживо.

Из неоткуда прохожий свой контур
выдал зажжённой спичкой,
и темнотой потом был скомкан.
Ночь. Ничего личного.

 

Рваный берег губами скал отвесных
целовал волнистую воду. Море.
Птица. Ветер. И это вместе
новой музыкой, новым до-рэ-
ми- пространство вокруг заполняло,
все эфиры и все каналы.

Горизонта ночного чёрная пасть
млечный путь ненасытно пила,
и держалось небо, чтобы не упасть
под тяжестью звёзд, раскалённых до  бела.
А за гранью обрыва, внизу где-то
перешёптывались волны, во мрак одетые.

Вечер в ветвях ореха
путался каждым словом.
Солнца лучи эхом
таяли. Безусловность

терпких минут струилась
красным на дно стакана,
чтобы до края милость.
Чтоб захлебнуться, кануть,

в дыма клубах белёсых
спрятав ключи от строчек.
Этот сентябрь и осень.
Времени многоточие.

Разреши остаться с тобой мне
от начала до самого края ветра,
до победы в бессмысленной бойне,
жизни последнего метра.

Вдох ворвётся в грудь мою
мокрых дворов тишиной холодной.
Выдох останется каменной грудою
города в серых дождя полотнах.

Пусть кроны деревьев рыжеволосые
запестреют, что всё вокруг ослепнет,
и жёлтыми доносами
листья с ветвей вслед мне.

Быть рядом с тобой позволь же.
Числа. Даты. Календарей сети
втягивают всё больше и больше.
Как жить с этим?

Август. Маленький городишко.
Неба звёздного распахнутое окно.
Это наверное уже слишком,
но мы с ним заодно.

Два силуэта в тиши сверчковой.
Пальцы. Дыханье ладоней.
Мягкие губ оковы.
Чем глубже, тем бездонней.

Пара глотков кофе, пара глотков виски.
Небо по стёклам каплей мерно стекало вниз и
в комнаты тёплый сумрак молчанием осаждалось.
То, что чужим казалось, вдруг становилось близким.

Взгляд в окно. Улица хмурилась серыми видами.
Лета уходящего в мысли врезалась кромка,
что-то отсечь пытаясь, что-то оттуда выдавить,
и не имело значения, шёпотом или громко.