Как Романовы семь лет штурмовали Соловки

«…Это эпоха народных мятежей в нашей истории. Не говоря о прорывавшихся там и сям вспышках при царе Михаиле, достаточно перечислить мятежи Алексеева времени, чтобы видеть эту силу народного недовольства: в 1648 г. мятежи в Москве, Устюге, Козлове, Сольвычегодске, Томске и других городах; в 1649 г. приготовления к новому мятежу закладчиков в Москве, вовремя предупрежденному; в 1650 г. бунты в Пскове и Новгороде; в 1662 г. новый мятеж в Москве из-за медных денег; наконец, в 1670 - 1671 гг. огромный мятеж Разина на поволжском юго-востоке, зародившийся среди донского казачества…». Это из лекций по русской истории Василия Ключевского.

Понятно, что при таком градусе всеобщего раздражения насаждаемые «сверху» новшества в церковной жизни, объединяли недовольных из самых разных групп и сословий, как сегодня объединяет лозунг «За честные выборы!». Не монахи же к началу осады собрали на Соловках целый арсенал «ручниц, мушкетов, карабинов, пистолей, сабель, копий и бердышей».

Да и идейный протест самой соловецкой братии при ближайшем рассмотрении теряет былинную монолитность. Доказательство тому — история одного из лидеров монастырской оппозиции, диакона Игнатия Соловецкого, действительно идейного борца, проповедника и писателя, который доказал верность своим идеалам, сгорев в Палеостровской «гари».  

Сначала он с группой единомышленников взбунтовался против соловецкого архимандрита Варфоломея и келаря Савватия, которые «проводили политику подчинения монастыря московским властям». И главным камнем преткновения стала не столько «книжная справа», которая велась и патриархом Филаретом, и патриархом Иосифом, а желание сохранить автономию Церкви вообще, и монастыря в частности.

Образованных соловецких книжников страшил всепроникающий государственный контроль. На Соловках привыкли жить иначе. Обитель, основанная когда-то на землях Новгородской республики, после ее падения хотя и оказалась во владениях великого князя Московского, сохранила и свои земли, и морские промыслы, и влияние. А в трудные времена не раз ссужала Москву деньгами.

И когда в первых исправленных уже при патриархе Никоне книгах, доставленных в монастырь в 1657 году, были обнаружены «многие богопротивные ереси и новшества лукавые», их просто проигнорировали.

С 1663 по 1668 год монахи послали царю девять челобитных и множество других посланий, доказывавших справедливость старой веры. В ответ у монастыря для начала отобрали все вотчины и промыслы, потом запретили доставлять туда деньги и припасы. У оппозиции начались конфликты с монастырскими властями. В 1666 году лидеры протеста даже пытались сбежать, но были пойманы и оказались в монастырской тюрьме. Тогда остальные оппозиционеры взбунтовались и потребовали, чтобы беглецов освободили. Отец келарь отказался. Чуть было до драки не дошло. В результате Игнатия лишили дьяконского сана, хотя сам он этого решения и не признал.

Впрочем, к тому времени его конфликт с монастырским руководством отошел на второй план. Главным стало столкновение с новыми, гораздо более радикально настроенными лидерами соловецкой оппозиции. А прежние — кто уехал в Москву на церковный собор или с челобитьями царю, кто умер, кто был арестован и сослан. В конце концов сбежал и Игнатий.

А в монастыре вспыхнул уже открытый мятеж. Через голову игумена монахи послали царю очень грубую челобитную. Царь вызвал к себе игумена и архимандрита Никонора и велел им увещевать недовольных, но обратно в монастырь их даже не впустили. Это было уже открытым сопротивлением царской власти. Тогда-то и началась осада.

Впрочем, те сто человек, которых поначалу прислали из Москвы, вряд ли могли реально осадить, а тем более штурмовать самую большую валунную крепость Северной Европы, да еще с боеспособным гарнизоном в 700 человек.

К 1673 году защитников монастыря осталось уже около 500: самые ярые противники реформ просто выгнали сторонников мирного «стояния за веру». В этом же году в монастырских храмах прекратили поминать царскую семью, а царь прислал на Соловки нового воеводу Ивана Мещеринова и двух «иностранных специалистов» — Степана Келлена и Гаврилу Буша. К 1675 году воеводе удалось организовать блокаду, в монастыре начался голод. Когда 22 января 1676 года стрельцы наконец его взяли, там после их штурма осталось не более шестидесяти человек.