Возрадуйтесь
                           - ибо
                                          СЧАСТЬЕ
                                                                     ЕСТЬ.

Иногда человек входит преклонить колено, и сердце у него делается полным Божественной действенности, душа, как было уже сие объясняемо, веселится с Господом, подобно невесте, радующейся о женихе. О сем говорит великий Исаия: якоже радуется жених о невесте, тако и возрадуется Господь о тебе (Ис. 62, 5). Случается также, что такой бывает занят целые дни, но на один час обращается к молитве; и тогда внутренний человек бывает восхищен молитвою, и объемлется бесконечною глубиною оного века, и ощущает он такое неизреченное удовольствие, что всецело восторгается парящий и восхищенный ум его, и происходит в мыслях забвение об этом земном мудровании; потому что, по сказанному, переполнены ею помыслы, и как пленники уводятся у него в беспредельное и непостижимое; почему, в этот час бывает с человеком, что, по молитве его, вместе с молитвою отходит и душа. 
 А предлагающему вопрос: достанет ли у человека сил, всегда пребывать в таком состоянии, должно отвечать следующее: не бывает времени, когда бы благодать не сопребывала и не была укоренена в человеке: и в ком она сопребывает, в том делается как бы чем-то естественным и неотъемлемым; будучи единою, она различными образами, как ей угодно, домостроительствует в человеке к его же пользе. Иногда сильнее, а иногда слабее воспламеняет в нем огонь; и свет иногда осиявает в большей мере, а иногда умаляется и тускнеет, без сомнения, по Божественному смотрению; и хотя светильник горит неугасимо, но иногда делается яснее, и тогда человек празднует, как бы в большем упоении Божиею любовию, а иногда и самый свет, являющийся в сердце, отверзает дверь еще внутреннейшему и глубочайшему свету, так что человек, весь поглощенный оною сладостию и созерцанием, бывает уже вне себя, и кажется миру буим и вредным по причине новых обаяний любви и удовольствия и по глубине таин, каких он сподобился. И нередко бывает, что в оное время человек достигает совершенной меры, и становится свободен от всякого греха и неукоризнен; после же сего благодать некоторым образом умаляется, и нисходит на человека покрывало сопротивной силы.
      пр. Макарий Египетский

“Богу подвластно все, – говорит один из Отцов Церкви, – за исключением того, чтобы принудить человека любить Его”. Союз, осуществляемый путем созерцания, зиждется на двух началах: с одной стороны – дарование Себя Творцом Своему творению для обретения им (творением) полноты бытия, и с другой – акт добровольного принятия Бога человеком. Это требует от человека как бы промежуточного состояния между деятельностью и бездействием, а именно бдительности: подобно воину, человек должен бодрствовать, настороженно прислушиваясь к зову своего Господа, и быть готовым принять Божественного Гостя, стучащегося в двери его сердца, будь то в ночи или в другой благоугодный Ему час (Откр. 3: 20).

Как в отношении к видимому сему отрекся ты от человека внешнего, разделив и расточив имение; так надобно тебе отречься и от прежних нравов. И если учился ты плотской мудрости, или знанию вещей, отрекись и от сего. Если полагался на дела плотской правды; отступись от них, смиряя и уничижая себя. Ибо, таким образом, возможешь научиться буйству проповеди (1 Кор. 1, 21), а с ним обретешь истинную мудрость, состоящую не в красивых словах, но в крестной силе, в существе обладаемой сими сподобившимися приобрести ее; потому что крест Христов, говорит Павел, Иудеем убо соблазн, Еллином же безумие, нам же спасаемым Божия сила и Божия премудрость (1 Кор. 1, 18. 23). 

 Хотя бы получил ты небесный вкус, хотя бы соделался причастником оной мудрости, и имел уже упокоение в душе своей; и в таком случае не превозносись, и не будь самонадеян, как уже постигший и уразумевший всю истину, чтобы и тебе не услышать: се сыти есте, се обогатистеся, без нас воцаристеся: и о дабы воцарилися есте, да и мы быхом с вами царствовали (1 Кор. 4, 8). Напротив того, и вкусив Христианства, думай о себе, будто бы не касался еще оного. И это пусть будет у тебя не поверхностною мыслию, но чем-то как бы всегда насажденным и утвержденным в уме твоем.
         пр. Макарий Египетский

 Божественный Мрак - это тот неприступный Свет, в котором, как сказано в Писании, пребывает Бог. А поскольку невидим и неприступен он по причине своего необыкновенно яркого сверхъестественного сияния, достичь его может только тот, кто, удостоившись боговедения и боговидения, погружается во Мрак, воистину превосходящий ведение и видение, и, познав неведением и невидением, что Бог запределен всему чувственно воспринимаемому и умопостигаемому бытию, восклицает вместе с пророком: "Дивно для меня ведение Твое, не могу постигнуть его". Точно так же и божественный Павел, о котором в Писании сказано, что он познал Бога, постиг, что мышление и ведение Его превосходит все сущее,  вот почему он и говорит, что пути Его - неисповедимы, суждения - непостижимы, дары - неизреченны, а мир Его - превосходит всякое разумение; таким образом, познав Того, Кто превосходит все сущее, превосходящим мышление разумением он постиг, что Бог, как Причина всего сущего, запределен всему сущему.

                                  Дионисий Ареопагит

Мрак исчезает при свете, а тем более при ярком свете; незнание изгоняется познаниями, а тем более большими познаниями. Понимая эти слова в самом прямом, а не в переносном смысле, убежденно утверждай, что стремящимся к познанию света и сущего недоступно неведение Бога; что этот запредельный Мрак Его скрывается при любом свете и затмевает любое познание. И если кто-либо, увидев Бога, понял то, что он видел, - не Его он видел, а что-либо сущее и познаваемое; Бог же в Своем сверхъестественном бытии превосходит ум и сущее, и потому вообще не есть ни что-либо познаваемое, ни что-либо существующее, а существует сверхъестественно и сверхразумно познается. И в заключении:  полное неведение и есть познание Того, Кто превосходит все познаваемое.

Дионисий Ареопагит

По синему, безоблачному небу, в прекрасный летний день, великолепное светило совершало обычный путь свой. Горели златые кресты соборного, пятиглавого храма, воздвигнутого во славу Всесвятые Богоначальные Троицы; сребристые купола его отражали ослепительное сияние лучей солнечных. Тень показывала наступление десятого часа, в который обыкновенно начинается Божественная Литургия. Многочисленные толпы народа спешили от большой дороги в мирную обитель иноков: день был воскресный, или праздничный — не помню.

За оградою того монастыря, к восточной стороне, лежит обширный луг.Тогда он был покрыт густою, нужною травою, разнородными дикими цветами,которые цвели и благоухали беспечно на свободе и приволье. В тот день упала па него обильная роса. Бесчисленные ее капли виднелись на каждом цветке, на каждом стебельке и мелком листочке, а в каждой капле изображалось с отчетливостью солнце; каждая капля испускала лучи, подобные лучам солнца. Луг имел вид широко-постланного бархатного ковра, на котором по яркой, густой зелени роскошная рука рассыпала бесчисленное множество разноцветных драгоценных камней с превосходным отливом, игрою, с лучами и сиянием.

В то время священно-инок, готовившийся к совершению Божественной Литургии, вышел с глубокою думою из боковых, уединенных ворот монастыря, и сделав несколько шагов, остановился пред лугом обширным. Тихо было у пего на сердце; тишине сердца отвечала природа вдохновенною тишиною, тою тишиною, которою бывает полно прекрасное утро июня, которая так благоприятствует созерцанию. Пред глазами его — солнце на лазоревом, чистом небе, и бесчисленные отпечатки солнца в бесчисленных каплях росы на лугу обширном. Мысль его терялась в какой-то бесконечности, — ум был без мысли, как бы нарочно приготовленный, настроенный к принятую духовного впечатления. Священно-инок взглянул на небо, на солнце, на луг, на блистающие капли росы — и внезапно открылось пред очами души объяснение величайшего из таинств христианских, то объяснение, каковым может объясниться непостижимое и необъяснимое, объяснение живым подобием, картиною живописною, которая была пред его глазами.

Как будто сказал ему кто: “вот! — солнце всецело изображается в каждой смиренной, но чистой капле росы: так и Христос, в каждой христианской православной церкви, всецело присутствует и предлагается на священной трапезе. Он сообщает свет и жизнь причастникам своим, которые приобщившись Божественному Свету и Животу, сами делаются светом и жизнью: так капли росы, приняв в себя лучи солнца, начинают сами испускать лучи, подобные лучам солнечным. Если вещественное и тленное солнце, создание Создателя,стоившее Ему, чтоб придти в бытие, одного беструдного мановения Его воли, может в одно и тоже время изобразиться в бесчисленных каплях воды:почему же Самому Создателю, всемогущему и вездесущему, не присутствовать всецело в одно и то же время Своею Пресвятою Плотью и Кровью, соединенным с ними Божеством, в бесчисленных храмах, где по Его велению и установлению призывается на хлеб и вино вседеятельный, всесвятой Дух для совершения величайшего, спасительнейшего, непостижимейшего таинства?...

Неся в недрах глубокое и сильное духовное впечатление, возвратился служитель Тайны в келлию. Впечатление осталось жить в душе его. Прошли месяцы, прошли годы, оно так же живо, как и в день первоначального ощущения. Разделяя с ближним пользу и назидание, теперь, после многих лет, изображаю его словом и пером. Скудное изображение! Перо и слово слабы для полного и точного изображения духовных тайнозрений.

Священное тайнозренние! священное видение ума! с какою неожиданною внезапностью ты являешься в живописной, разительной картине пред умом, приготовленным к видению тайн покаянием и внимательною, уединенною молитвою! Как сообщаемое тобою знание сильно, ясно, живо! Какого исполнено неоспоримого, непостижимого убеждения! Ты независимо от человеков: приходишь к тому, кого избираешь,или кому посылаешься. Напрасно человек захотел бы проникнуть в духовные тайны сам собою, одним собственным усилием! Он будет только слабым мечтателем,блуждающим ощупью во мраке самообольщения, не чувствуя и не сообщая ни света, ни жизни. Как цепи звучат на руках и ногах невольника: так в мыслях и словах мечтателя услышится отголосок насилия, подделки, принужденности,рабства и мерзости греховной. Путь к духовному тайнозрению — постоянное пребывание в покаянии, в плаче и слезах о греховности своей. Плач и слезы — тот коллурий, которым врачуются душевные очи.

Сергиева пустыня, 1846 года.святитель Игнатий (Брянчанинов)

Господь сказал ученикам Своим: Аще кто хощет по мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по Мне грядет .Что значит крест свой? почему этот крест свой, то есть отдельный каждого человека, вместе называется и крестом Христовым.

Крест свой: скорби и страдания земной жизни, которые у каждого человека — свои.

Крест свой: пост, бдение и другие благочестивые подвиги, которыми смиряется плоть и покоряется духу. Эти подвиги должны быть сообразны силам каждого, и у каждого они — свои.

Крест свой: греховные недуги, или страсти, которые у каждого человека — свои! С одними из них мы родимся, другими заражаемся на пути земной жизни.

Крест Христов — учение Христово.

Суетен и бесплоден крест свой, как бы он ни был тяжек, есличрез последование Христу он не преобразится в крест Христов.Крест свой делается для ученика Христова крестом Христовым:потому что ученик Христов твердо убежден, что над ним неусыпно бдит Христос, что Христос попускает ему скорби, как необходимое и неминуемое условие христианства, что никакая скорбь не приблизилась бы к нему,если б не была попущена Христом, что скорбями христианин усвоивается Христу, соделывается причастником Его участи на земле, а потому и на небе.

Крест свой делается для ученика Христова крестом Христовым: потому что истинный ученик Христов почитает исполнение заповедей Христовых единственною целью своей жизни. Эти всесвятые заповеди соделываются для него крестом, на котором он постоянно распинает своего ветхого человека со страстьми и похотьми его.

Отсюда ясно — почему для принятия креста, предварительно нужно отвергнуться себя даже до погубления души своей.Так сильно и обильно усвоился грех падшему естеству нашему, что Слово Божие не останавливается называть его душою падшего человека.Чтоб восприять на рамена крест, должно прежде отказать телу в его прихотливых пожеланиях, доставляя ему одно необходимое для существования; должно признать свою правду лютейшею неправдою пред Богом, свой разум, совершенным неразумием, и, наконец предавшись Богу со всею силою веры предавшись непрестанному изучению Евангелия, отречься от воли своей.

Совершивший такое отречение от себя способен к принятию креста своего. С покорностью Богу, призывая Божию помощь для укрепления своей немощи, он смотрит без боязни и смущения на приближающую скорбь, уготовляется великодушно и мужественно перенести ее, уповает, что посредством ее он соделается причастником страданий Христовых, достигнет таинственного исповедания Христа не только умом и сердцем, но и самым делом, самою жизнью.

Крест дотоле тягостен, доколе он пребывает крестом своим. Когда же он преобразится в крест Христов, то получает необыкновенную легкость:иго Мое благо, и бремя Мое легко есть, сказал Господь. Крест возлагается на рамена учеником Христовым, когда ученик Христов признает себя достойным скорбей, ниспосланных ему Божественным промыслом.Ученик Христов тогда несет правильно крест свой, когда признает, что именно ниспосланные ему скорби, а не други, необходимы для его образования о Христе и спасения.

Терпеливое несение креста своего есть истинное зрение и сознание греха своего. В этом сознании нет никакого самообольщения. Но признающий себя грешником, и вместе с тем ропщущий и вопиющий с креста своего, доказывает тем, что он поверхностным сознанием греха лишь льстит себе, обманывает себя.Терпеливое несение креста своего есть истинное покаяние. Распятый на кресте! исповедайся Господу в праведности судеб Его. Обвинением себя оправдай суд Божий, и получишь отпущение грехов твоих.

Распятый на кресте! Познай Христа; — и отверзутся тебе врата рая.С креста твоего славословь Господа, отвергая от себя всякий помысл жалобы и ропота, отвергая его, как преступление и богохульство.С креста твоего благодари Господа за бесценный дар, за крест твой, — за драгоценную участь, за участь подражать Христу страданиями твоими. С креста богословствуй: потому что крест есть истинное и единственное училище, хранилище и престол истинного Богословия. Вне креста нет живого познания Христа.Не ищи христианского совершенства в добродетелях человеческих. Там нет его: оно сокровенно в кресте Христовом. Крест твой изменяется в крест Христов, когда ученик Христов несет его с деятельным сознанием своей греховности, нуждающейся в казни, — когда несет его с благодарением Христу, с славословием Христа. От славословия и благодарения является в страдальце духовное утешение; благодарение и славословие делаются обильнейшим источником непостижимой, нетленной радости, которая благодатно кипит в сердце, изливается на душу, изливается на самое тело.

Крест Христов, только по наружности своей, для плотских очей, есть поприще жестокое. Для ученика и последователя Христова он — поприще высшего духовного наслаждения. Так велико это наслаждение, что скорбь вполне заглушается наслаждением и последователь Христов среди лютейших томлений ощущает одно наслаждение.

Говорила юная Мавра юному супругу своему Тимофею, который терпел страшные муки, и приглашал ее принять участие в мученичестве: “Боюсь, брат мой,чтоб мне не устрашиться, когда я увижу страшные муки и разгневанного игемона, чтоб не изнемочь мне в терпении по молодости лет моих”. Ей отвечал мученик: “Уповай на Господа нашего Иисуса Христа и будут для тебя муки елеем, изливаемым на тело твое, и духом росы в костях твоих,облегчающим все болезни твои ”.

Крест — сила и слава всех от века святых.

Крест целитель страстей, губитель демонов. Смертоносен крест для тех,которые креста своего не преобразили в крест Христов, которые с креста своего ропщут на Божественный промысл, хулят его, предаются безнадежию и отчаянию. Несознающиеся и некающиеся грешники на кресте своем умирают вечною смертью, лишаясь нетерпением истинной жизни, жизни в Боге. Они снимаются с креста своего только для того, чтоб снизойти душами в вечный гроб: в темницы ада.

Крест Христов возносит от земли распятого на нем ученика Христова. Ученик Христов, распятый на кресте своем мудрствует горняя, умом и сердцем жительствует на небе, и созерцает таинства Духа во Христе Иисусе, Господе нашем.

Аще кто хощет по Мне ити, сказал Господь, да отвержется себе,и возмет крест свой и по Мне грядет. Аминь.

святитель Игнатий Брянчанинов

 Когда человек достигает состояния, в котором рациональное понимание
больше ничем не может ему помочь, это не трагедия, а напоминание о том,
что нужно прекратить думать и начать видеть. Ничего не нужно объяснять –
достаточно лишь проснуться.
 Томас Мертон

О, что за вещь, сокрытая
Для всякой тварной сущности?
И что за свет в уме моем
Ни для кого не видимый?
Что за богатство дивное,
Которое никто из нас
Не в силах на земле найти
И как-то удержать в себе?

Для всех неуловимое,
Для мира невместимое,
Оно всего прекраснее,
Вселенной всей желаннее,
И всех предметов видимых
Настолько вожделеннее,
Насколько Бог прекраснее
Всего, что в мире создал Он.

Любовь к Нему томит меня,
Но как Он мне не видится,
То весь внутри пылаю я.
Горю я сердцем, разумом,
Вздыхаю непрестанно я,
Хожу, палимый жаждою,
И там, и здесь ищу Его,
И не могу нигде найти
Возлюбленного Господа.
Оглядываюсь часто я,
Пытаясь увидать Его –
Желанного душе моей,
Господь же, как невидимый,
Совсем мне не является.

Когда же я рыдать начну
И плакать от отчаянья,
Тогда Он весь мне видится
И зрит меня, Всевидящий.
Я в трепет прихожу тогда
И дивной красоте Его
Дивлюсь и поражаюсь вновь
Тому, как, небеса открыв,
Ко мне Творец склоняется
И славу несказанную
И чудную являет мне.


Но может ли кто более
Еще к Нему приблизиться?
И можно ль вознестись туда –
К безмерной высоте Его?

Когда я размышляю так,
Он Сам внутри является,
Блистая в сердце немощном,
Меня Он озаряет вновь
Бессмертным осиянием,
Все органы телесные
Лучами освещая мне.
Всего меня объемлет Он,
Всего меня целует Он,
Себя же отдает всего
Мне, грешнику великому.

Любовью насыщаюсь я
Безмерной красотой Его,
Божественнейшей сладостью,
Блаженством наполняюсь я.
И света причащаюсь я,
И к славе приобщаюсь я,
Сияет все лице мое,
Как Бога лик любимого,
Все органы телесные
Бывают светоносными.

Я, грешный, становлюсь в тот час
Красивее красивейших,
Богаче богатейших всех,
Сильнее силачей земли
И больше всех царей земных,
Гораздо благороднее,
Чем все, что в мире видим мы, –
Земли, и кто на ней живет,
И неба, и всего, что в нем.

Вселенной всей Создателя
Внутри себя имею я!
Ему же подобает честь,
Хвала и поклонение
Во веки бесконечные.

Преподобный Симеон Новый Богослов