Мы делаем вид, что ничего не случилось. Пропадают женщины. Пропадают женщины после пятидесяти.

Они исчезли с экранов, они не ходят в кино, они не появляются в театрах. Они не ездят за границу. Они не плавают в море.

Где они? Их держат в больницах, в продовольственных лавках и на базарах и в квартирах.

Они беззащитны. Они не выходят из дому. Они исчезли. Они не нужны. Как инвалиды.

Целое поколение ушло из жизни, и никто не спрашивает, где оно. Мы кричим: «Дети наше будущее»!

Нет. Не дети. Они наше будущее. Вот, что с нами произойдет.

Всю карьеру, всю рекламу мы строим на юных женских телах и на этом мы потеряли миллионы светлых седых голов.

Почему?! Как девицам не страшно? Это же их будущее прячется от глаз прохожих.

Много выпало на долю этих женщин.

Дикие очереди, безграмотные аборты, тесные сапоги, прожженные рукавицы.

И сейчас их снова затолкали глянцевые попки, фарфоровые ляжки, цветные стеклянные глаза.

Юное тело крупным шепотом: «Неужели я этого недостойна?» Ты-то достойна. Мы этого недостойны. Мы достойны лучшего.

Мир мечты заполнили одноразовые женщины, которых меняют, как шприцы.

Поддутые груди, накачанные губы, фабричные глаза. Все это тривиально-виртуальное половое возбуждение, от которого рождается только визит к врачу.

Вы представляете стихи об этой любви?

Мы изгнали тех, кто дает стиль, моду, вкус к красоте, изящной словесности, кто делает политиков, кто сохраняет жизнь мужей.

На них кричат в больницах: «Вы кто, врач?» «Я не врач, говорит она тихо. Но я борюсь за жизнь своего мужа, больше некому в этой стране».

Они эти женщины сохраняют для нас наших гениев. Потеряем их уйдут и их мужья, люди конкретного результата.

Останутся трескучие и бессмысленные политики и несколько олигархов, личная жизнь которых уже никого не интересует.

Они ее вручают в совершенно чужие руки. Вопрос только в том, станет ли иностранная медсестра за большие деньги временно любящей женой.

В тридцать лет останутся только ноги, в сорок глаза, в сорок пять уплывет талия, в пятьдесят всплывут отдельные авторши отдельных женских детективов, в пятьдесят пять борцы за присутствие женщин в политике, а в шестьдесят исчезнут все.

Хотя именно эти исчезнувшие женщины создают королей и полководцев. Они второй ряд в политике. А второй ряд в политике главный.

Они оценивают юмор, живопись, архитектуру и все сокровища мира, а значит, и оплачивают их через своих мужей.

Я этим летом на одном благотворительном концерте увидел их. Я увидел исчезнувшее в России племя, племя пожилых дам стройных, красивых, в легких шубках и тонких туфлях и их мужчин, чуть постарше.

Это была толпа 60, 65, 70, 80, 85-летних. Они хохотали и аплодировали, они танцевали и играли в карты. Они заполняли огромный зал с раздвижной крышей.

Это были не олигархи, не министры, не короли. Это были женщины, лица которых составляют герб Франции.

Определить талант очень просто — вы смотрите, какая женщина возле него. Возле Пушкина, возле Высоцкого, возле Есенина. Потом вспоминаете, какая женщина была возле Брежнева, возле Хрущева, возле Сталина. Не было их у них! Всё было у них, а этих людей у них не было! Вот я и говорю: ты сам такой, какая женщина возле тебя!

Из жён надо выбирать весёлых.
Из весёлых — умных.
Из умных — нежных.
Из нежных — верных.
И терпеливых.
И терпеливых!

Автор: Михаил Жванецкий

Януш Корчак — выдающийся педагог, писатель, врач и общественный деятель, который отказался спасти свою жизнь трижды.

В первый раз это произошло, когда Януш принял решение не эмигрировать в Палестину перед оккупацией Польши, чтобы не оставлять «Дом сирот» на произвол судьбы накануне страшных событий.

Во второй раз — когда отказался бежать из варшавского гетто.

А в третий — когда все обитатели «Дома сирот» уже поднялись в вагон поезда, отправлявшегося в лагерь, к Корчаку подошел офицер СС и спросил:
— Это вы написали «Короля Матиуша»? Я читал эту книгу в детстве. Хорошая книга. Вы можете быть свободны.
— А дети?
— Дети поедут. Но вы можете покинуть вагон.
— Ошибаетесь. Не могу. Не все люди — мерзавцы.

А через несколько дней, в концлагере Треблинка, Корчак, вместе со своими детьми, вошел в газовую камеру. По дороге к смерти Корчак держал на руках двух самых маленьких деток и рассказывал сказку ничего не подозревающим малышам.

В принципе, можно больше ничего не знать о Корчаке. И прочесть 10 заповедей, рекомендованных этим потрясающим человеком для воспитания детей.

1. Не жди, что твой ребенок будет таким, как ты или таким, как ты хочешь. Помоги ему стать не тобой, а собой.
2. Не требуй от ребенка платы за все, что ты для него сделал. Ты дал ему жизнь, как он может отблагодарить тебя? Он даст жизнь другому, тот — третьему, и это необратимый закон благодарности.
3. Не вымещай на ребенке свои обиды, чтобы в старости не есть горький хлеб. Ибо что посеешь, то и взойдет.
4. Не относись к его проблемам свысока. Жизнь дана каждому по силам, и будь уверен — ему она тяжела не меньше, чем тебе, а может быть, и больше, поскольку у него нет опыта.
5. Не унижай!
6. Не забывай, что самые важные встречи человека — его встречи с детьми. Обращай больше внимания на них — мы никогда не можем знать, кого мы встречаем в ребенке.
7. Не мучь себя, если не можешь сделать что-то для своего ребенка, просто помни: для ребенка сделано недостаточно, если не сделано все возможное.
8. Ребенок — это не тиран, который завладевает всей твоей жизнью, не только плод от плоти и крови. Это та драгоценная чаша, которую Жизнь дала тебе на хранение и развитие в нем творческого огня. Это раскрепощенная любовь матери и отца, у которых будет расти не «наш», «свой» ребенок, но душа, данная на хранение.
9. Умей любить чужого ребенка. Никогда не делай чужому то, что не хотел бы, чтобы делали твоему.
10. Люби своего ребенка любым — неталантливым, неудачливым, взрослым. Общаясь с ним — радуйся, потому что ребенок — это праздник, который пока с тобой.

Милая американская старушка идет по улице и тащит за собой два больших чёрных пластиковых мешка для мусора. Один из мешков порвался и оттуда периодически выпадают 20–долларовые купюры.

Заметив это, полицейский остановил ее, и сказал: "Мэм, из Вашего пакета выпадают 20–долларовые купюры."

"Ой, действительно!” — сказала милая старушка. "Мне лучше вернуться и собрать их. Спасибо, офицер, что сказали."

"Не так быстро", — остановил старушку полицейский. "Где Вы взяли все эти деньги? Вы случайно их не украли?"

"Конечно же, нет, офицер", — сказала старая леди. "Понимаете, мой задний двор находится рядом с полем для гольфа. Много игроков приходят именно к моему забору, чтобы пописать через отверстие прямо на мой цветник. Это меня очень злит. Их моча убивает цветы. Тогда я подумала, почему бы не подзаработать на этих негодяях...

И теперь я стою за забором рядом отверстием и с садовыми ножницами. И каждый раз, когда какой–то парень сует свой пречендал в отверстие в моём заборе, я застаю его врасплох, хватая его и говоря "ОК, дружище! Давай мне 20 долларов, или я отрежу твой стручок."

"Хорошо, мне кажется это справедливым", — смеясь, согласился полицейский. "ОК. Удачи! Да, кстати, что в другой пакете?"

"Не все платят..."

— Возьми меня с собой!
— Ты же знаешь, я не могу!
— Хорошо, засунь меня в багажник!
— Там мало воздуха, ты задохнешься!
— Я надену акваланг! Его хватит на 30 минут. Плюс, если мы упадем с моста, то я выживу!

Овощи — это не еда, это то, что едят с едой!

— Ты знаешь кто не очень рад из-за ты знаешь кого.
— Ты скажи ты знаешь кому — пусть идет он знает куда.

Я родился в семье бедного полировщика астероидов…

(шарится в чужом кармане)

— Боже! Здесь чья-то рука!
— Альф, это перчатка!

Имитация — самая искренняя форма плагиата.

Пожарная? Скорее приезжайте: на меня напал гигантский таракан! Не приедете? Тогда я кот и не могу слезть с дерева.

— Любительское радио — это вызов, настоящий вызов. Человек против бездушной системы. Старое американское «ноу-хау».
— М-да. Но как починить его — ты ни «ноу», ни «хау».

— Ты не одолжишь мне 500? Я тебе отдам в следующую зарплату.
— Но у тебя нет работы.
— Я имел в виду твою следующую зарплату.

— По-моему мы договаривались, что ты будешь спрашивать разрешения прежде чем трогать мои инструменты.
— Извини. Можно?
— Да.
— Вот видишь, ты по прежнему главный.

— Ты же член нашей семьи!
— Ну да, конечно, так же как Арнольд Шварценеггер — член семьи Кеннеди.

Я бы упал в обморок, но вы мне и так поверите.

Это я такой чувствительный или в комнате какая-то напряженность?

Да когда я что ломал?.. Ну, я имею в виду — в последнее время? Ну, на этой неделе… Ну хоть сегодня… Ну хоть после обеда…

У нас говорят: если ты кого-то любишь, отпусти его. Если он к тебе вернётся, значит он твой, но если его переедет машина — так тому и быть.

Давайте сперва перекусим, а дружелюбие проявите потом.

— Альф, а как узнать, что попкорн уже готов?
— Когда приедут пожарные.

— Ты когда-нибудь слышал поговорку: «От любопытства кошка сдохла»?
— Да. У нас на Мелмаке к ней добавляют: «Соус передайте, пожалуйста!

Холодильник не мой, но вот шерсть в мясе моя.

— Альф, где ты взял эту молнию?
— Вилли, помнишь свою старую куртку, которую ты хотел выбросить — не выбрасывай ее… Я отрезал эту молнию с твоего нового пальто.

Жир горит! Жир горит!!! Брось занавески, туши меня!

[Альф президент]
— Альф, как ты думаешь решить проблему бездомных?
— Уже решил!
— Как решил?
— Для каждого из них строится дом.
— А что ты думаешь делать с безработицей?
— Её уже нет. Все строят дома!
— Может и войн больше нет?
— А кому воевать? Все бегают, обои для новых домов выбирают.

Я устал, я моргаю с трудом!

— Скажи, скажи мне еще раз… Зачем ты затопил гостинную?
— Хотел сделать каток.
— И как ты собирался его заморозить?
— Включил бы кондиционер на холод…
— Скажи мне еще раз. Еще раз!
— Это тебе не фильм Бергмана… Тут все просто и очевидно — вода, кондиционер, Холидей он Айс.

— Я сижу здесь уже месяц.
— Ты сидишь здесь три дня.
— Тогда почему я сделал тридцать засечек на ступеньках?
— Потому что ты вандал.

Жизнь без кошек была бы скучна и безрадостна.

— Альф, я пытаюсь тебе объяснить, что способов снять с кота шкуру больше одного.
— О, ты читал мои кулинарные записи…

Вы не любите кошек? Да Вы просто не умеете их готовить!

— Если бы у нас была собака, остатков бы не было.
— Правильно, мы бы съели собаку в один присест!

— Вилли, я знаю правило: мы не едим членов нашей семьи…
— Мы не едим членов ничьей семьи!
— А кого мы едим?

Как задолбали эти тупые правила: не есть кота, не бить посуду, не есть кота.

— С каких это пор ты спишь стоя?
— С тех пор, как сплю с этой коробкой на голове.
— Ты смешон.
— Ну не смешней, чем ты спишь: рот открыт, слюна по подушке…

Когда ползаешь под чужими окнами, и не такое услышишь!