...Так бывает: ютятся в однушке,
За обедом делят котлету,
Спят на стареньких сбитых подушках,
И проводят за городом лето.
Босоногих дочурок лелеют,
Круглощеких сынишек рожают.
И живут - ни о чем не жалеют.
Просто любят и оберегают.
А бывает совсем по-другому:
Два авто, трехметровое ложе,
Пес породистый бродит по дому,
Каждый шаг - дорогого дороже.
В жизни стали для многих примером.
Неродные, ненужные души.
И давно уж не помнят, наверно,
Как любили друг друга в однушке.
Что ж ты, жизнь, так устроена странно?
Видно, счастье - не там, где вкуснее.
Пустота - не в дырявых карманах,
А в домах, где душою беднеют.....

В поисках новых рыбацких мест, я отправился в Девоншир. В самое его сердце -  торфяные болота, хотя мои друзья предупреждали меня держаться от них подальше. Но, как говорится, были бы мозги, было бы чем передумать...

Забрёл я, значит, в самые дебри Гримпенской трясины, завяз по самые эти... Ну, девочкам по пояс будет...
Стою, значит, пошевелиться боюсь. Тихо шуршит камыш. Где то вдалеке неистово воет собака баскервилей, а в ветвях над головой ухает филин. Трясина, то и дело, урлычит и испускает газы. Мимо равнодушно проплывают гюрзы с медянками и чёрно-свинцовые пенящиеся облака, отражаясь в мёртвой болотной воде. Пиявки, в отличие от змей, с удовольствием облепили моё остывающее тело и принялись тихо перекачивать в себя мою плоть. Комары со слепнями тоже с большим удовольствием впивались в мою нежную кожу, втыкали в неё свои хоботки и живенько так заправлялись моими эритроцитами, после чего тяжёлые, как бомбовозы, тяжело взлетали и были таковы... Но я, почему то, продолжал стоять как очарованный и уже не ощущал дискомфорта.

Невдалеке сидела лягушка, насквозь пронзённая стрелой. Она, то и дело, то подмигивала кокетливо, то закатывала глазки, надувала пенистые пузыри в уголках рта и чуть слышно, но натужно поквакивала. Жалко мне стало квакушку. Решил я освободить её от стрелы. Как только протянул к ней руку, за спиной послышался всплеск и шуршание камыша. Гляжу, из тины тянутся ко мне красивые девичьи руки. Как бы влекут и призывают. Во мне всё остолбенело, на голове приподнялся и без того приподнятый «ёжик» и достаточно промёрзшее тело вдруг покрылось испариной....

- Ты кто? - спрашиваю.
- Кикимора, я. Влюбилась в тебя с первого взгляда и хочу за тебя замуж. И ещё предупреждаю, если откажешься, сожру тебя на ужин... Медленно.

Короче, стали мы жить вместе. Наплодили игошей с шушканами, которые куралесили по болоту до того, что извели там всю живность, превратив его в абсолютно мёртвую лужу. Одно лишь радовало, меня они не трогали и даже внешне были очень похожи на меня. А ещё, всю оставшуюся жизнь, я страдал и мучительно грезил о лягушке. Жалел очень, что не успел поцеловать...

Конец лета - конец трёхмесячного лакомого кусочка жизни. Конец поры изобилия свежих овощей, спелых фруктов, сочных ягод и аппетитных соблазнительных женщин. Конец бесцеремонной демонстрации грациозных, изящных, гибких бронзовых тел. Конец беспардонному троллингу нашего мужского, такого легкоранимого, воображения.

Скоро женщины натянут шерстяные рейтузы, сапожищи выше колен, шапки до бровей, кофты до подбородка, снова начнут нормально питаться и перестанут брить ноги...

А там и зима не за горами. Зима - это такая рискованная пора года когда парням приходится часто рисковать выбирая "конфетки" по обёртке, а не по содержанию.