Съёмки казались обычными. И тема не удивляла оригинальностью. Фильм о
войне. Деревня, полицаи, крестьяне, эсэсовцы, герои, предатели .... Всё
как обычно. Необычным для меня было только то, что тут я играл
эсэсовца-карателя.
Я
снимался два дня. Целых два дня в рекордно высокой за последние 112 лет
жаре. Но как ни странно, время летело быстро. Было интересно. Режиссёр
явно не новичок, работал не жалея ни себя, ни ведущих актёров. А о нас,
статистах и массовке, речь вообще не шла. Что поделаешь, кино... На съёмочную площадку, кроме козы, никого силком не тащили.
Кино -
это условность, имитация реальности, иллюзион. Но были моменты, когда
мне, человеку пожившему и многое повидавшему, было явно не по себе.
Снимали сцену, когда отобранных для расстрела сельчан выхватывали из
толпы и вели в машину. Нам, игравшим карателей, нужно было отобрать из
толпы массовки актёров и актрис уже имевших кое-какой опыт съёмок и
умевших более-менее сыграть эмоции. Они же играли от души. Тётки
боялись, крестились, кричали, плакали, защищали детей почти натурально.
Не все могли успокоиться даже после команды "Снято!". Жутко почти в
самом деле. Надо отдать должное организаторам за то, что из этих сцен
убрали детей.
Все сыграли убедительно и проникновенно. Кроме ... меня.
Я уже писал, что большинство периферийных сценок статисты сами
придумывают и дарят фильму практически безвозмездно. Редко когда это
бывает замечено и хоть как-то отмечено хотя бы добрым словом. Но если
массовка не соучаствует, не включается в творческий процесс, если просто
отрабатывает от сих и до сих, это будет заметно только потом. Фильм
будет уже не такой.
Так получилось, что и в этот раз я оказался в центре снимаемой сцены. Мы
с "заложницами" перед съёмкой сцены придумали кто и что будет делать.
Мне предстояло выхватить из толпы девочку-подростка, за неё должна была
вступиться не то тётка, не то мать и я их обеих должен был утащить к
грузовику. Потом вернуться за ещё одной "заложницей".
Уже всех
уволокли, мы почти одни перед объективом камеры. Команды "Стоп,
снято!" ещё нет.", всё внимание на нас. Заложница" старалась как могла и даже больше - кричала плакала, сопротивлялась. А мадам она дебелая,
крупная, мясистая. Вырывалась как могла. И когда я волок её мимо
актёра-немца, то ли её повело в сторону, то ли актёр сделал шаг назад,
то ли ещё что-то, но я нечаянно толкнул актёра в форме
штандартенфюрера... Я понял, что мне будет клизма со скипидаром. Только
не учёл ведёрные объёмы. Всё раздражение за жару, плохую
организованность "эсэсовцев", за то, что пистолеты не стреляли как
должны были, за всё про всё обрушилось на меня.
.... Я понимал
режиссёра. Испорчена была очень удачная сценка. Которую, кстати, мы же
сами и придумали. То, что переснимали потом, было уже не то. Хотелось
застрелиться. Вернее, я сыграл желание застрелиться. Это же кино.....
Дубль ....... Снимается кино о войне. Эсэсовцы готовят карательную операцию.
___________________________________________________________________
Режиссёр ставит сцену. Этого героя через несколько минут "убьют". ....Ангелы рыдали...
___________________________________________________________________
Храбрая партизанская коза
______________________________________________________________________________________
Гусь в нежных руках "эсэсовца". Теперь они просто обязаны как-то оформить свои отношения....
_____________________________________________________________
Коза и немцы
__________________________________________________________________
"Немцы" и немцы
__________________________________________________________________
Нежное сердце под мундиром эсэсовца
ивает: " а ЧТО ЭТО ТАКОЕ?". Отвечают - это художник такой. "Ааааа.... Так он что, не русский? Из Америки?"
вожделенным кофе и мной оказалась какая-то девушка, явно из важных персон. "Мне бы кофейку", - говорю. " Вы пианист?", - спросила девушка-важная-персона
Правда,
репетирую жест, взгляд, поворот головы, вход-выход. 