Со древа жизни мне лист
падает, снова один,--
мир пёстрокрылый, ты
сытости господин,
сытости и усталости,
как ты поишь!
Алость пылает--и стих
пепел, глядишь.
Скоро ветру звенеть
гробом над серым моим,
Матери детку смотреть--
клонится над своим.
Очи её мне б увидеть снова:
звезда мне -- их взгляд,
всё умирает, погибнуть готово,
всё остальное отдам не любя.
Лишь вечная мать пребудет,
от ней мы пошли,
перст чей играющий будит
прозвища наши в зыбкой пыли.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Verganglichkeit

Vom Baum des Lebens fallt
Mir Blatt um Blatt,
O taumelbunte Welt,
Wie machst du satt,
Wie machst du satt und mud,
Wie machst du trunken!
Was heut noch gluht,
Ist bald versunken.
Bald klirrt der Wind
Uber mein braunes Grab,
Uber das kleine Kind
Beugt sich die Mutter herab.
Ihre Augen will ich wiedersehen,
Ihr Blick ist mein Stern,
Alles andre mag gehn und verwehn,
Alles stirbt, alles stirbt gern.
Nur die ewige Mutter bleibt,
Von der wir kamen,
Ihr spielender Finger schreibt
In die fluchtige Luft unsre Namen.

H. Hesse

Бренность

С дерева жизни моей
Лист за листом облетает,
О пестрый мир,
Как же он пресыщает,
Как пресыщает и утомляет,
Как он пьянит!
Что сегодня еще цветет,
Скоро завянет, умрет.
Скоро лишь ветер будет
Могилу мою обнимать,
А над ребенком малым
Нежно склонится мать.
Мне б в глаза заглянуть ее снова –
В них звезда, что укажет путь,
Все остальное может навеки уйти и уснуть.
Все умирает, умирает покорно
И лишь вечная мать остается,
Что жизнь нам дает во все времена.
Словно играя, в воздухе призрачно-тонком
Пальцем пишет она наши с тобой имена.

перевод Елены Георгиевны Мюнстер

Встань! друг мой, встань, довольно книг,
вот в них начнёшь двоиться;
встань! друг мой, смуту отряхни:
тревога-- на ресницах.

Созревший Солнца свежий плод
с гор к вечеру помазал
медовой сластью зелень-плоть
полей предолгих разом.

Тома?! уныл бескрайний чёс.
Идём, услышь-ка трели:
сколь сладостны! из них я снёс
премудость акварелей.

О, вот запел псаломщик-дрозд!
известный проповедник;
Смелей, к лучам вещей, в их гроздь--
корись Природы ведам.

Всем, что есть мир, она за всё
благословенье пишет:
лишь волей мудрость ум спасёт--
свободой правда дышит.

Расскажет мельком вешний смех
о зле, добре, о нас же
поболе мудрых старцев, всех:
лес молод и нестрашен. 

Сласть вед-- Природы дар; умом
допытливо пронзая,
лишаем вещи лучших форм--
убийством расчленяем.

Наук довольно, впрок искусств:
смети листву сухую
Вперёд, с сердцами-- в них вся суть,
что бдит и ждёт, взыскует.

перевод с английского Терджимана Кырымлы

Up! Up! my Friend, and quit your books;
Or surely you'll grow double:
Up! Up! my Friend and clear your looks;
Why all this toil and trouble!

The Sun, above the mountains head,
A freshening luster mellow
Through all the long green fields has spread,
His first sweet evening yellow.

Books! 'tis a dull and endless strife
Come, hear the woodland linnet,
How sweet his music! on my life,
There's more of wisdom in it.

And hark! how blithe the throstle sings!
He too, is no mean preacher:
Come forth; into the light of things,
Let Nature be your teacher.

She has a world of ready wealth,
Our minds and hearts to bless —
Spontaneous wisdom breathed by health,
Truth breathed by cheerfulness.

One impulse from a vernal wood
May teach you more of man,
Of moral evil and of good,
Than all the sages can.

Sweet is the lore, which Nature brings,
Our meddling intellect
Misshapes the beauteous forms of things:
We murder to dissect.

Enough of Science and of Art;
Close up those barren leaves;
Come forth, and bring with you a heart
That watches and receives.

 William Wordsworth
http://www.stihi.ru/2010/10/09/6537 см. по ссылке явно неудачный перевод,-- блоггер Elkomie Amnell, думаю, скоро сотрёт его,-- что вышел за шесть часов. Я же потратил впятеро меньше времени, --прим. Т.К.

В убогом поезде свободных нету мест.
Дитя в потёртой маске
потягивается беззаботно на просторе
купе потрёпанного. Их тишина чрезмерна?
Их лица, жизни-- такие же, как ваши. Ну, чем они владели,
чтоб согласиться на обмен такой?
Кровь, высохла, искрится вдоль по маске
дитя, вчера владевшего страной, приветливей, чем эта.
Ведь так? Всю ночь в простор
состав безмолвно следует. Пустые лица.
Никто из них не торговался, да?
Как можно? Всё, чем обладали--
цена. Всё, кошельки пусты.
А что ещё способно утолить
чрезмерность слёз, желанья детки, кроме...? Только это.
Дни, лица, жизни, что они сгубили,
ужасной, всё отменяющею маскою дитяти повязать?
Что суть ещё их жизни, кроме странствия в пустом
возмездьи смерти? Эти маски,
повязанные ими в ночь разора суть
прелюдия их смерти. Да, чрезмерно
читать с их лиц: "Чем обладали мы,
чтоб, воле вопреки, остались с этим?"

перевод с английского Терджимана Кырымлы

The Refugees 
 
In the shabby train no seat is vacant.
The child in the ripped mask
Sprawls undisturbed in the waste
Of the smashed compartment. Is their calm extravagant?
They had faces and lives like you. What was it they possessed
That they were willing to trade for this?
The dried blood sparkles along the mask
Of the child who yesterday possessed
A country welcomer than this.
Did he? All night into the waste
The train moves silently. The faces are vacant.
Have none of them found the cost extravagant?
How could they? They gave what they possessed.
Here all the purses are vacant.
And what else could satisfy the extravagant
Tears and wish of the child but this?
Impose its canceling terrible mask
On the days and faces and lives they waste?
What else are their lives but a journey to the vacant
Satisfaction of death? And the mask
They wear tonight through their waste
Is death's rehearsal. Is it really extravagant
To read in their faces: What is there we possessed
That we were unwilling to trade for this?

Randall Jarrell  

Старик, чей чёрный фейс
отливает бурым золотом, что галька
мокрая под фонарём, прогуливает
двух дворняг ,совершенно "раз-
-нокалиберных", в дождь
по расслабленной ранневечерней авеню.

Холёная малышка, та, внемлющая
молящей душе мусорки, тормозит,
а молодой кудрявый здоровяк, тот
тянет вперёд: лоснящийся тротуар
обещает ему таинства происшествий.

Дождь пришпорил. Простоволосый старик
улыбается и бормочет под нос.
Перемена освещения:  Старик без шляпы,
улыбается и бормочет себе под нос.
Меняется освещение: бесконечный неф
авеню полнит эхо
литургического пурпура. Старик колеблется

меж желаниями двух его собак.
Все трое обьяты,--
рещаясь на прогулку городом,--взаимо-
-ощущением удовольствия,
погоды, углов,
досужими своими разногласиями
и личной тишиной.

перевод с английского Терджимана Кырымлы

THE RAINWALKERS

An old man whose black face
shines golden-brown as wet pebbles
under the streetlamp, is walking
two mongrel dogs of dis-
proportionate size, in the rain,
in the relaxed early-evening avenue.

The small sleek one wants to stop,
docile to the imploring soul of the trashbasket,
but the young tall curly one
wants to walk on; the glistening sidewalk
entices him to arcane happenings.

Increasing rain. The old bareheaded man
smiles and grumbles to himself.
The lights change: the avenue's
endless nave echoes notes of
liturgical red. He drifts

between his dogs' desires.
The three of them are enveloped-
turning now to go crosstown-in their
sense of each other, of pleasure,
of weather, of corners,
of leisurely tensions between them
and private silence.

Denise Levertov

Гляньте, котька на стене,
треплет листья в желтизне.
Раз-два-три, упали-- "много"
с древа старого, большого.
А мороз, спокоен, мил,
с солнцем ветер приструнил.
Вёртко-кру`гом, столь безмолвно
опадают листья, словно
лишь полёт они и только:
каждый листик долу клонит
Сильф иль Фея, опускаясь
в этот мир земного рая:
не видны, тихи` не в шутку,
тянут стропы парашютов.
  
А котёнок-- прыг да скок,
ляг, шпагат и на носок!
За одним листком, за другом,
уж с тремя верти`тся кругом.
То их много, то один:
то лежат, то влёт-- гляди.
Что за сполохи желанья
в глазках кошкиных пылают!
Ах, тигровые повадки:
с мелочью играет в прятки.
Упустив, пождёт-- и снова
огребает три улова.
Вот, уже две пары вертит
что индус-жонглёр-- он мэтр:
выше радостей земных
мастерства на сердце стих.
Разве кошкин танец знак
ровно тысяче зевак,
что ладоней не жалея
криком полнили аллею?
Не аншлаг, аплодисменты--
Тэбби ловит здесь моменты!

перевод с английского Терджимана Кырымлы

See the Kitten on the Wall

See the kitten on the wall,
Sporting with the leaves that fall.
Withered leaves - one - two - three
From the lofty elder tree.
Though the calm and frosty air,
Of this morning bright and fair.
Eddying round and round they sink,
Softly, slowly; one might think.
From the motions that are made,
Every little leaf conveyed
Sylph or Faery hither tending,
To this lower world descending.
Each invisible and mute,
In his wavering parachute.

But the Kitten, how she starts,
Crouches, stretches, paws, and darts!
First at one, and then its fellow,
Just as light and just as yellow.
There are many now - now one,
Now they stop and there are none.
What intenseness of desire,
In her upward eye of fire!
With a tiger-leap half-way,
Now she meets the coming prey.
Lets it go as fast, and then;
Has it in her power again.
Now she works with three or four,
Like an Indian conjurer;
Quick as he in feats of art,
Far beyond in joy of heart.
Where her antics played in the eye,
Of a thousand standers-by,
Clapping hands with shout and stare,
What would little Tabby* care
For the plaudits of the crowd?

William Wonrdsworth
Tabby-- букв. "полосатенькая"; интересно, что это стихотворение пока никто на русский не перевёл, наверное, чтоб не объяснять деткам, мол крепостные стены ши-ро-ки?, --прим.перев.

О сладость предвечного Гласия, длись;
взойди к сторожам, у загона есть крыша,
кори их, чтоб вышли, удаче молись
пожарче огня, чтобы Время всё вышло.

не слышал ты, что сердца стары--
слова твои ветру, они журавли,
кустов шевеленье, моря порыв?
О сладость предвечного Гласия, длись.

перевод с английского Терджимана Кырымлы

THE EVERLASTING VOICES
   
O sweet everlasting Voices be still;
Go to the guards of the heavenly fold
And bid them wander obeying your will
Flame under flame, till Time be no more;

Have you not heard that our hearts are old,
That you call in birds, in wind on the hill,
In shaken boughs, in tide on the shore?
O sweet everlasting Voices be still.

W.B.Yeats

СЛАДОСТНЫЙ ГОЛОС 
 
О Боже, мне сладостный голос верни!
Пусть вздрогнут у райских ворот сторожа,
Их жарким укором своим раздразни,
Пламя под пламенем — время держа.

Ты же кличешь птиц и ветер сухой,
Будто знаешь, что наши сердца мертвы...
Здесь лишь хруст ветвей и морской прибой.
О Боже, мне сладостный голос верни!

перевод К.С Фарай (с) см. по ссылке: http://vladivostok.com/speaking_in_tongues/moder1yeats.html

Время падает в гниль
точно свечки огарок
ну а горы, леса-- этим быль,
этим-- прибыль и быль.
Если в буче лихой
огнерожденных буйств
ты упал, то оплыл?

перевод с английского Терджимана Кырымлы

THE MOODS

Time drops in decay,
Like a candle burnt out,
And the mountains and woods
Have their day, have their day;
What one in the rout
Of the fire-born moods,
Has fallen away?

W.B.Yeats
 
http://vladivostok.com/speaking_in_tongues/yeats2.htm
Ещё версии см. по ссылке

Я представляю: ровно полночь, лес--
в нём есть живой транзит
опричь часов, две стрелки на нуле, 
и белого листа, где палец мой скользит.

Не вижу звёзд в окне,
но нечто, ближе мне,
сам мрак, густая плотность
ступает в одинокость,

хлябь, мягок словно талый снег,
нос лиса тычет след, строку;
мой взгляд последовал за ним: пробег,
прыжок, скачок, вот, снова не сробел,

кладя печать что бисер в снег
между стволов; виляет тень тонка,--
пни, пустошь оминает,-- бег
длится смелого зверька,--

через белынь, всё в точку,
дорогу хищным молодым,
блестяще, чётко,
явился по делам своим,

пока, внезапно псиной навоняв,
в нору-темну ,что в голове, он шмыг.
Часы стучат. Глухая тьма окна.
Лист отпечатан вмиг.

перевод с английского Терджимана Кырымлы

The Thought-Fox

I imagine this midnight moment's forest:
something else is alive
beside clock's loneliness
and this blank page where my fingers move.

Through the window I see no star:
Something more near
Though deeper within darkness
Is entering the loneliness:

хлябь, мягок словно талый снег
нос лиса тычет след, строку;
мой взгляд последовал за ним: пробег,
прыжок, скачок, вот, снова не сробел,

Cold, delicately as the dark snow
A fox's nose touches twig, leaf,
Two eyes serve a movement that now
And again now, and now, and now
 
Sets neat prints into the snow
Between trees, and warily a lame
Shadow lags by stump and in hollow
Of a body that is bold to come

Across clearings, an eye,
A widening opening greenness,
Brilliantly, concentratedly,
Coming about its own business

Till, with a sudden sharp stink of a fox,
It enters the dark hole of the head.
The windows is starless still; the clock ticks,
The page is printed.

Ted  Hughes

Если вскрываешь птицу,
чтоб язычок осхемить*,
перерезаешь струну**,
песней звучащую.

Если свежуешь зверя
чтоб восхититься гривой,
гробишь ты остальное,
мех из чего растёт.

Ести ты сердце вырвешь,
чтоб механизм вызнать,
то метроном станет
нашей любви синкоп.

перевод с английского Терджимана Кырымлы
* см."...огимнив эксцесс в вирелэ" у Северянина;
** тж. "аккорд"

Admonition

If you dissect a bird
To diagram the tongue
You'll cut the chord
Articulating song.

If you flay a beast
To marvel at the mane
You'll wreck the rest
From which the fur began.

If you pluck out the heart
To find what makes it move,
You'll halt the clock
That syncopates our love.

Sylvia Plath

Даже солнцеоблака этим утром не управятся с такими юбками,
а что до женщины в карете скорой помощи,
чьё красное сердце* цветёт сквозь пальто столь разительно...

Дар, любви дар,
абсолютно непрошенный
на виду неба,

бледно ,пламенно
воспламеняющего** свой моноксид углерода, на глазах
притуплённых до стопа под котелками.***
.
О, мой Бог, кто я,
если этим поздним ртам кричать "отворись"
в чаще мороза, на заре васильков.

перевод с английского Терджимана Кырымлы
* в переводе А.Парина "... в карете скорой помощи. Её красное... на пальто так бесстыдно.", неясно чьё сердце, то ли женщины, то ли кареты;
** ритуально воспламеняющим, глагол-- от "игнис", огонь (лат.);
*** под мужскими шляпами-котелками;--прим.перев.

Poppies in October

Even the sun-clouds this morning cannot manage such skirts.
Nor the woman in the ambulance
Whose red heart blooms through her coat so astoundingly --

A gift, a love gift
Utterly unasked for
By a sky

Palely and flamily
Igniting its carbon monoxides, by eyes
Dulled to a halt under bowlers.

O my God, what am I
That these late mouths should cry open
In a forest of frost, in a dawn of cornflowers.

Sylvia Plath