***
В густой траве сидит кузнец
и пилит-шпилит свой конец,
и мыслит: "Как прекрасен звук!"
Летит-нудит навозный жук:
гудит и бдит навозный тук,
озвучив личные права.
В пруду прохладном жаба: "Ква!"
И каждый сам себе судья:
"Из всех скотов искусней я,
а остальные — дураки!"
И нам такой резон с руки.
Генрих Зайдель
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
http://meister.igl.uni-freiburg.de/gedichte/HS_Glock/SG5-08.htm, Heinrich Seidel, "Grashuepfer sitzt im hohen Gras..."
Что в итоге?
—Что в итоге? — Холмик глины,
над которым лётным клином
летний лёгкий мотылёк.
Луг под ветром чуть прилёг.
Поначалу на могиле
поминают — ели, пили —
наконец мертвец "далёк".
Тем, стяжавшим сан и славу,
сотни лет поют осанну,
даже тысячу годов —
век унесть и гимн готов.
Остальных забудут скоро:
ветер носит плачи хора,
траур бедных век не нов.
В тьме веков мерцают горы,
как горячие укоры --
смертным зависть и пример:
Македонский и Гомер.
Но придёт черёд — и этих
мiръ забудет для потехи
и иных, полегче, вер.
А земля орбитой битой
вертит наши бревис виты
и по кругу в пустоте,
безразличной к суете
мавров, эллинов, евреев,
мчит, со временем старея,
чтобы прахом стать затем.
Генрих Зайдель
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
http://meister.igl.uni-freiburg.de/gedichte/HS_Glock/SG1-11-5.htm, Heinrich Seidel, "Was bleibt?"
Эльфиня
Только ветер убаючит
сосен сонные верхушки
в лунных проблесках полночи,
как запляшет эльф-красотка
в камышах на тихом ставе,
где кувшинки расцветают.
Дух людской и тот не слышен
в этих тайных палестинах!
Долетая издалёка,
только звон вечерний гибнет
там, в снегах вершин высоких.
И, немея, внемлет чаща.
И прекрасная эльфи`ня
кружит над тишайшим ставом —
и мерцают в ароматах
чудо-локоны златые,
и волнуют белы плечи.
И, раздав красу объятий,
та парит над тёмным грунтом,
как несбыточная грёза
одинокого томленья,
осиянная луной.
Генрих Зайдель
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
http://meister.igl.uni-freiburg.de/gedichte/HS_Glock/SG1-11-5.htm, Heinrich Seidel, " 5. Die Elfe"
Девичья память
Машутся и кивают
цветы в сонном саду:
ужель слышат, что им
поёт соловей на беду?
Он старый плач тянет:
"Опасть вам, увять всем".
Похоже слыша стоны,
цветы кивают во сне.
Утром поёт юла* им
из голубой высоты
старый гимн, знаем:
"О мир, как красив ты!"
Цветы дружно кивают,
пьют свет, ценя резон:
они давно забыли
старый страшный сон.
Генрих Зайдель
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
http://gedichte.xbib.de/gedicht_Seidel.htm ,Heinrich Seidel, "Leichter sinn"
* лесной жаворонок
Dance macabre
(Из "Образков и идиллий")
Я повторюсь... Был душный, знойный день
и облака горою на закате.
Вдруг по полу и по столам вприпрыжку,
глянь, солнечные зайчики пустились,
но борзо гасли. Уж темнынь настала,
сгустился в лени воздух, а далёко
помалу громыхало глухо. Чу!
На сцену скопом и в запил пустились
музы`ки акапелла таратам.
Да-с, в неформальном духе, как-то странно
скулил в бе(с)илье горе-контрабас!
Метнулись вон, кто был поосторожней.
Покой сминая, музыка крепчала,
таясь под крышей, буре неподвластной.
Но та явилась, липы встормошив,
и ливень вслед за ней разбушевался.
И все спасались, всё и вся кляня.
Удар и блеск, удар и блеск — громы
в веригу-бабу с молниями слились!
Но без запинки палочкой махал
маэстро. Представленье продолжалось!
Я вспоминаю странную тональность
Сен-Сансовой пиесы "Данс макабр" —
вещицы тонкой, хитро лицедейской.
В ней пляшут одинокие скелеты,
мослы которых в общем грациозны,
и черепов ухмылки симпатичны.
Но этот дикий скрежет: жесть литавр
с гармонией небесных громыханий!
Генрих Зайдель
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
http://meister.igl.uni-freiburg.de/gedichte/HS_Glock/SG1-08-2.htm
О Древе знаний
Так ладно в детстве было мне, когда
мой мир был полон счастья и чудес,
а в небесах сидел любимый Бог
в багряной рясе, и струилась серебром
его брада, и очи голубые
приветливо взирали на меня.
Как тешился я божеской опекой,
но вслед игры и баловства на сон,
на белых думках вытянувшись в струнку,
мольбу ребячью обращал к Тому,
чьй очи верные меня хранили.
В Его я лоне, знаю, пребывал...
Красиво, мило, да... но как-то странно,
иначе, чем теперь. Любимый Бог
затем усоп. Престол его пустеет,
и тьма-чернуха длится в вышине.
Теперь мне одному путём брести,
пусть грубым и тернистым, но своим...
Ночь за спиной, а впереди, увы
ни светика вдали... Да, было лучше,
намного краше в детстве у меня!
И, часто думая о том, желаю я:
"Любимый добрый Боже, будь живым".
Генрих Зайдель
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
http://gedichte.xbib.de/gedicht_Seidel%2C296,0.htm ,"Vom Baume der Erkenntnis"
На свежем воздухе
(Из "Образков и идиллий", 4. Vor der Hausthuer")
Летний вечер сласть отраден:
день сгорел и остывает!
Сад в цвету луна голубит;
дышат мёды и прохлада,
жар с весельем вспоминая.
Кто-то шепчется под липой,
чей-то шорох, ласки, глазки...
фонари блестят в беседках,
зелень светом освежая...
В тишине вечерней, милой
смех звучит и слышно пенье.
Обыватели на лавке
расслабляясь, курят трубки —
раздымелись, чтоб с соседом
словом добрым обменяться...
Вяжет матушка, кивает.
Дочь её, краса-блондинка,
тайно, робко так, украдкой
ручкой белой тихо тиснет
друга юного, блондина,
сына старого соседа.
Так умно они глаголят
то да сё о всяком разном,
осторожно упуская
то, что ймёт сердца младые.
Ибо младший сын соседа,
сердце Богу поверяя,
языком чужим и мёртвым,
коим молвили ромеи,
тем, что мучит наше детство,
разум ревностно урочит:
учит "amo, amas, amat!"
Генрих Зайдель
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
http://meister.igl.uni-freiburg.de/gedichte/HS_Glock/SG1-11-4.htm
Аист
Вернулся аист с Нила к нам,
весенним ветром вспешен.
На прежней топи он, и там
иероглифы тешет.
Теперь поэтам птичья речь
понятна, непростая —
я этих добрых стуков течь
в немецкий опростаю.
Он пирамиды повидал,
и Нил, и крокодила,
но славит только птичий лад
и щедрость чудо-ила.
Едок двукрылый любит Нил
и гонит прочь заботу,
покуда холит в мыслях ил
и щедрую охоту!
Еда шныряет и ползёт,
таращится повсюду!
Везде тебе и нам везёт,
и клювы рады блюду!
Известен аистам завет
о неких казнях местных —
чудесна сказка, спросу нет,
как нет улик известных.
Лягушек целый миллион!
Одно гурманство казни!
А время, ветхий пустозвон
зачем нас сказкой дразнит!
Но с выраженьем все стучат
о казнях стародавних.
И аист любит поучать
с отрыжкой зимней брани.
Генрих Зайдель
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
http://gedichte.xbib.de/gedicht_Seidel.htm ,Heinrich Seidel, "Der Storch"
Из детства — 1.Колокольный звон
Я почитал колокола святыней.
На древней, серой и замшелой балке
они висели. Тайным страхом полнясь,
я было стукну в них берцовой костью
и слушаю, как мчится тихий звук
по бронзе чаши, и себе желаю,
желаю страстно, как награды высшей,
что в беге времени найдётся день,
когда обязан буду я, умелый,
как мастер наш звонарь, трезвонить сам,
но мнил притом, что не достигну выси.
По воскресеньям часто я стерёг,
как он искусно вервие тянул —
и дважды звонкий бил, глухим частя
меж первым и вторым ударом такты,
сгущая перезвон, частил сильней —
и вдруг так мастерски гасил его.
Звон плыл по всей околице окрест,
тянулся словно нитями отсюда
над стёжками по выгону и ниве
ко всем мирянам, дальним или близким
К духовному, высокому искусству,
стремясь вовсю, у матушки моей
я выпросил два санных колокольца,
повесил их на жерди — и за нитки
"Достойно..." я серебряно звонил.
А праздничный я робко стукал пальцем —
берцовой костью бить в него не смел,
желая страстно, как награды высшей,
что в беге времени найдётся день,
когда обязан буду я, умелый...
Но так велик и грозен был он мне...
лишь крепкая и меткая рука
с благословенья Божьего осилит
искусство пробираюшего звона,
что полнит изумлённые сердца.
С тех пор остался колокольчик мой,
которым я умильно бью "Достойно..."
Генрих Зайдель
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
http://gedichte.xbib.de/gedicht_Seidel.htm ,Heinrich Seidel, "Aus der Kindheit — 1. Glockenspiel"
Сумерки
В луге сказочно-зелёном
тени тёплые бросая,
тихим златом упиваясь,
лёг последний блеск заката,
трелью жаворонка крытый;
мирный ветер дремлет в ветках
и едва дрожат былинки.
Там на бе`режке у ивы
омрачённой, что клонится
к тёмноводному зерцалу,
в белом платье дева села,
распустила злато кудрей —
волны лик её укрыли,
и с поклоном низким смотрит
в ясноводное зерцало
и приветливо двойнице
улыбается, кивает
и подмигивает гордо.
Сотней цветиков усыпан,
куст шиповника прекрасный
смотрит розанами подле
в то же смутное зерцало.
Злато кос... ланиты-розы...
зелень мая... розы алы.
Дева веточку склоняет,
нежит веточку устами,
розу нежную лобзет,
видит то же в отраженье —
и краснеет от смущенья.
Лист, оборвыш поцелуя,
упорхнув, упал на воду —
им взволнована картина.
Дева смотрит в рябь — и скоро
отражение яснеет;
вновь она целует розу,
размышляет, в даль глядится.
Мрачен вечер на помине...
Дева встала, напевая,
зорькой позднею хмельная;
птах, не смолкнув, приспустился.
И тиха в раздумьях дева
бродит лугом изумрудным —
платье белое, темнея,
тонет в том саду, откуда
домик сельский виден близко..
Генрих Зайдель
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
http://gedichte.xbib.de/gedicht_Seidel.htm , Heinrich Seidel, "Daemmerung"
Солнечный закат
Летним вечером красивым
мы на том холме сидели,
злату запада внимая..
Хмары тёмные тянулись
чередою вдаль, в которой
солнце гасло — только кромка
золочёная пылала.
Но парили в синем небе
бело-розовые хмарки
в ясном отблеске заката.
Что за диво я увидел:
розы-ангелы рядами
там на о`блаках сидели.
Кое-кто в клубах таился,
кое-кто парил повыше,
хлопья белые поменьше
объезжая на потеху.
Суетился в тихом блеске
бело-розовый народец.
"Как прекрасно! — я, сияя,
молвил другу. — Как отрадно!"
Он кивнул — и мы безмолвно
былью чу`дною дивились:
летуны тонули в хмари,
утопали их головки —
розы горние пропали,
только мрак голубоватый
плыл в мечтательном кармине.
Так настал укромный вечер.
Генрих Зайдель
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
http://gedichte.xbib.de/gedicht_Seidel.htm ,Heinrich Seidel, "Sonnenuntergang"
Весна
O, как быстро ты явилась,
мир взяла себе на милость —
новый звук и новый дух!
Память века золотого,
счастья нового подмога
уж парит как нежный пух.
Эта зелень, свет и тени,
этих звёзд златых паденья,
и расцвет всего вполне.
Пчёлы трудятся, смотрите,
чу! юла* звенит в зените!
Я брожу как в чудном сне
днём прекрасного смятенья.
Ах, весны моей мгновенья,
вы вдали и не со мной!
Правда мы в разлуке вечной,
или буду я привечен
вами в этот час златой?
Генрих Зайдель
* лесной жаворонок
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
http://gedichte.xbib.de/gedicht_Seidel.htm ,Heinrich Seidel, "Fruehling"
Весна (II)
Что шумно так, шустро струится-течёт?
Что блещет-мерцает под светлым лучом?
Я только спросил, как ручей проворчал:
"Весна пробудилась, весна горяча!"
Что пышет, плодится и пахнет медком?
Что зелено-мило шу-шу с ветерком?
Я только спросил, как лесок прошумел:
"Весны наступленье, весны передел!"
Что плачет, играет, звенит заодно,
ликует чудесно, горланит чудно?
Я только спросил, как запел соловей:
"Весна же, весна!"— мол, канючить не смей!
Генрих Зайдель
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
http://gedichte.xbib.de/gedicht_Seidel.htm ,Heinrich Seidel, "Fruehling (II)"
)
