Проф. И.М.Андреев.

Святейший Патриарх Тихон, в свое время анафематствовавший советскую власть и не снявший анафематствования до самой своей внезапной и загадочной смерти в 1925г., видя всё возраставшия страдания гонимой большевиками Русской Православной Церкви и желая облегчить, сколько возможно невыносимо тяжёлое положение духовенства, вскоре после расстрела Петроградского Митрополита Вениамина, архимандрита Сергия (проф. Шеина) и других участников, так называемаго, «процесса церковников», начал прилагать большия усилия к тому, чтобы каким-нибудь образом добиться установления более нормальных и, по возможности «мирных» политических отношений между Православной Церковью и советским государством.

Закон об отделении Церкви от Государства, как казалось многим, был совершенно правильным актом безбожной и воинствующей против всякой религии, советской власти по отношению к Русской Православной Церкви.

Могло ли быть иначе?

Архиепископ Пахомий Черниговский писал по поводу этого в одном из своих посланий: «Можно ли вообразить Советское Государство в союзе с Церковью? Государственная религия в антирелигиозном государстве? Правительственная Церковь при безбожном правительстве? Это – безсмыслица; это противоречит природе и Церкви и советского государства; это неприемлемо как для истинно религиозного человека, так и для честнаго безбожника».

Но если мы вдумаемся глубже, то увидим, что вопрос этот на самом деле гораздо сложнее. Всякая государственная власть опирается на какую-нибудь определённую идеологию и тем самым должна обязательно иметь то или иное решение религиозной проблемы. Отношение к религии может быть или положительным (напр. Императорская Россия), или индифферентным (напр. С.А.С.Ш.), или отрицательным (напр. СССР).

Только в случае индефферентнаго отношения к религии может быть проведено нечто похожее на отделение Церкви от Государства.

При отрицательном же отношении Государства к религии, особенно таком враждебном, какое мы имеем в СССР., никакого «отделения» Церкви от Государства фактически быть не может.

Воинствующая атеистически-материалистическая идеология советскаго государства не может мириться с существованием хотя бы «отделённой» Церкви и стремиться её, во что бы то ни стало, уничтожить, как своего главнаго идеологическаго врага. При этом принципиальныя и самыя тяжкия гонения падают на лучших, идейных, безкорыстных и нравственно кристально чистых представителей Церкви (см. об этом циничныя разсуждения Ленина в его статье: «Лев Толстой, как зеркало русской революции»).

Поэтому всякия попытки «примирения» советскаго правительства с Православной Церковью, «мирнаго» сосуществования их или облегчения участи гонимаго духовенства, — всегда оставались безплодными.

Да и не могло быть иначе.

Советская власть откровенно активно боролась с религией и Церковью, желая их совершенно уничтожить. Церковь, в борьбе за легальное существование, хотя и шла на целый ряд уступок и компромиссов, но, конечно, не могла желать своего собственнаго уничтожения, а потому и не могла удовлетворить окончательных чаяний советскаго государства.

Принципиально-идеологическое гонение на представителей Церкви советской властью всегда прикрывалась борьбой с якобы политическими протестами духовенства.

Сначала для этого требовалась клевета, но позднее антирелигиозная пропаганда настолько обнаглела, что стала цинично-откровенно все слова и все деяния Церкви разсматривать, как «контр-революцию». Слов «христианин»- стало эквивалентным «контр-революционеру», ибо всякий христианин отрицает классовую ненависть, а, следовательно, и классовую борьбу, и проповедует оппортунистическое «прощение» и контр-революционную «любовь к классовым врагам» (буквальныя слова одного из советских антирелигиозных пропагандистов – Канатчикова).

При таком положении, все попытки Церкви к облегчению участи духовенства и верующих мирян или сводились к нулю, или же должны были покупаться невозможными для Церкви средствами лжи и пресмыкательства перед безбожной властью.

На последний путь стали «обновленцы» и «живоцерковники».

Но если к ним, видя в них своих помощников в деле разложения Церкви, благожелательно отнеслась советская власть, тот широкия массы верующаго населения их не признали и за ними не пошли.

Святейший Патриарх Тихон не мог стать на этот путь.

Вот почему, в одном из своих «Воззваний», он, призывая всех верующих стать на защиту Церкви, организуя приходы и приходския советы, просит принять все меры к тому, «чтобы отстоять Церковь».

« А если это не поможет»- заканчивает он, — «то зову вас, возлюбленныя чада Православной Церкви, зову вас с собой на страдания».

Этот «зов» был засвидетельствован личным примером подвига исповедничества.

Святейший Патриарх Тихон был подвергнут в последний период жизни, перманентному домашнему аресту и скончался внезапно и загадочно (25 марта 1925г.). Есть много оснований предполагать, что он был отравлен.

После смерти святейшаго Патриарха Тихона, местоблюстителем Патриаршаго Престола стал митрополит Петр Крутитский.

Советская власть тотчас набросилась на Главу Православной Церкви с требованием написать «Воззвание» к верующим о «новом курсе церковной политики», в котором он дал бы желательныя для советскаго государства директивы в разрешении вопросов: об отношении Церкви к советской власти, к заграничному епископату, к ссыльным православным епископам и высказался бы о форме новаго Высшаго Церковнаго Управления.

Митрополит Петр оказался воистину «петом», т.е. камнем, и требования советской власти категорически отклонил.

Страницы: 1 2 3