Участники популярных рок-групп образовывают новые коллективы под общим названием «Антикризисные проекты». Пионером «экономического творчества» стал Сергей Шнуров, распустивший «Ленинград» и создавший коллектив «Рубль». Сегодня на базе экс-группировки Шнура родились три новых группы. Когда Сергей Шнуров распустил «Ленинград», Стас Барецкий, в своё время поработавший могильщиком на кладбище и охранником на рынке, понял, что одним местом работы у него стало меньше. В сложный для страны экономический период эта потеря требовала срочного возмещения. Стас Барецкий, музыкант, поэт: «Сначала я хотел назвать группу «Доллар», но потом подумал, что Серёга обидится. А с Серёгой сориться, ну его на фиг». Сначала он ревел под электронную музыку, потом - под духовые «Ленинграда», теперь в новой группе «Шухер» ему аккомпанируют гатчинские панки. Всё остальное… на месте. Барецкий громко ругается на сцене, чем приводит в восторг петербургскую интеллигенцию. Антикризисная аудитория - это студентки филфака, вузовские преподаватели и прочие металлисты. Стас Барецкий, музыкант, поэт: «Всё идёт по кругу. Кольцо. Сначала всё усложняли, теперь всё упрощают. Одно время всё упрощали, сейчас мы всё усложняем и это кайф, что народ тянется к андеграунду. Поэтому надо играть вот в таких клубах. Не за деньги, а чисто за творчество». В кризис нужно держаться вместе. Встретились два одиночества. Почётный гость Барецкого - рэпер Сява. Тот самый, что сделал крылатой фразу «бодрячком пацанчики». Тот самый, который будучи вполне интеллигентным в жизни человеком, перед камерой одевает «кепарик», вспоминает весь запас русского мата и широко открывает глаза. Сява, рэпер: «Человек человека видит издалека. Поэтому творчество - это судьба. Он - пацан ровный, я - ровный пацанчик. Творчество чем-то схоже. И общение. Что ещё людям надо?». Такой компанией они живут. Всегда существовавшие сайд-проекты музыкантов отличаются от только что появившихся антикризисных чувством юмора последних. Оказывается, задача экономической музыки - не заработать в сложный период, а сделать сложный период проще. В этом музыканты между собой похожи. Впрочем, не только в этом. Получается, когда распадается группа типа «Ленинград», образуются новые 2-3 коллектива, каждый из которых способен собрать не больше пятисот человек на своём концерте. Если они сыграют в разных клубах в один день, денег больше не заработают. Мораль простая и обнадёживающая - это не экономические, а культурные проекты. Телеканал 100 ТВ

В любые эпохи и при любых правителях появляется вдруг человек, которому дозволяется выкрикивать то, о чем думает народ. Как бы их ни называли – юродивыми, шутами, бунтарями-футуристами, а то и «совестью нации», молвят они не в бровь, а в глаз. Рок-музыкант Сергей Шнуров хорошо известен публике как лидер группы «Ленинград», орущей благим матом о социальных проблемах, а с декабря 2008 года – как создатель новой группы «Рубль». Этот «Рубль» уже «нарубил» диск и виниловую пластинку с полдюжиной текстов, сопровождаемых утробным ревом психоделического гаражного рока. В новую группу Шнур позвал всего двух человек из старой команды: звукорежиссера, севшего за ударную установку, и трубача, вставшего за клавишные. Порой участвует в концертах гитарист «Ленинграда» Константин Лимонов. Несмотря на столь «экономичный» и антикризисный состав «Рубля», рубленые нецензурные строки мгновенно разнеслись по Интернету и цитируются от Владивостока до Калининграда. О своей новой группе, о творческой концепции в частности и о жизни в России вообще Сергей ШНУРОВ рассказал в интервью «Новым Известиям».

– Первые статьи музыкальных критиков о вашей новой группе «Рубль» дышат разочарованием. Общее мнение – это ребрединг группы «Ленинград». Как вы к этому мнению относитесь?

– Я всегда полагал, что критики дураки. Поэтому – никак. Я занимаюсь тем, что мне интересно на данный момент. А что думают критики – мне не интересно.

– В чем концепция «Рубля»? Это более жесткий рок?

– Концепция «Рубля» – это просто мне захотелось поиграть на гитаре до отвала. Вот и вся концепция.

– По некоторым вашим высказываниям, это финансовый проект, совпавший с мировым экономическим кризисом. Вы надеетесь на нем заработать?

– Если бы я хотел заработать, я бы не распускал «Ленинград». Верно же?

– Да, «Ленинград» был раскрученным и прибыльным.

– Ну да. Ну, зачем мне еще что-то нужно, если я хочу заработать?

– Все-таки ваш «Ленинград» был запрещен Лужковым на больших столичных площадках как неприличный, потому и ушел в гламурную корпоративную тусовку, в закрытые клубы. Чиновники задавили?

– Не знаю насчет их запретов… Мы давали два концерта подряд в самом крупном клубе Москвы, до нас это делал только Мэрилин Мэнсон! Причем это были аншлаги. И черед две недели я распустил «Ленинград».

– Особый шик – уйти на пике?

– Не то чтобы на пике. Но это я к тому, что финансовая составляющая в моем решении была как раз минимальная. Честно говоря, мне сложно себе представить, что группу «Рубль» будут приглашать на корпоративчики или там на свадьбу.

– Так это уход от корпоративов? Уж слишком вас полюбили олигархи – Потанин, Чичваркин, политики, «белые воротнички».

– Да кто сейчас заказывает корпоративки? И где сейчас Чичваркин? Мне кажется, олигархам не до того.

– Ну почему же, недавно прошла информация о том, что Олег Дерипаска пригласил Майкла Джексона за три миллиона долларов.

– Наверное, что-то у них еще есть. Мне не интересен ни Дерипаска, ни Майкл Джексон, ни миллионы. Все эти три позиции мне вообще не интересны.

– А почему вы охотно соглашались ездить на гламурные тусовки? Скажем, выступать в Куршевеле для обитателей Рублевки?

– Да нет, просто, если ты назвался артистом, тебе в принципе без разницы – петь в переходе или в Кремле. Если ты артист с большой буквы «А». Для меня вопрос «где выступать» не имеет абсолютно никакого значения. Для меня Куршевель это просто географическая точка. «Ленинград» стоил в Куршевеле столько же, сколько и в Киеве. Может, со стороны кажется, что петь там – это какой-то другой смысл?

– Очень даже кажется. Может, это способ посмеяться над жирующей публикой? Обругать ее так, чтобы она и не поняла? Например, вы в Куршевеле Ксюшу Собчак нецензурно «обложили».

– Нет, ни у кого не было такой задачи – обидеть Собчак.

– Сколько просуществует, на ваш взгляд, «Рубль»?

– Не знаю. Пока не надоест.

– Аудитория у «Рубля» другая – не «ленинградская»?

– Сложно мне о них судить. Кто выживет! (Смеется.)

– Как-то вы сами заявили, что группа «Ленинград» – порнофильм. Каково же быть порнозвездой? Не слишком приятное амплуа?

– Почему же? Можно честно играть в порнографии. А можно ее снимать. Вот мне кажется, что наш Первый канал – это абсолютная порнография. Самая настоящая, причем, знаете, такая – некрасивая. А «Ленинград» все-таки был красивой порнографией.

– А скажите, пожалуйста, почему вы не любите русский рок?

– Не нравится по мелодике. Не нравится его пафос. Почему я не люблю русские автомобили? Потому что они плохо ездят. Русский рок по тем же причинам мне не нравится.

– Может быть, потому, что он у нас прекраснодушный?

– Нет. Потому что он плохо ездит.

– Недолюбливаете питерских кумиров Шевчука и Гребенщикова. Как-то песню о них колкую сочинили.

– Да нет, по большому счету я люблю всех. Но меня пугают люди, которые слишком серьезно относятся к себе.

– Вы против «гуризма»?

– Да я не то чтобы против. Кто-то хочет быть гуру. Мне это забавно.

– Разве хороший рок – это просто дикие эмоции?

– Не знаю, какой рок хороший и какой плохой. Рок либо есть, либо его нет. Группа AC/DC – это понятно, что рок. А группа «Аквариум» – это понятно, что не очень. Вот и все.

– Говорят, вы однажды были в смятении после выступления в Москве Rolling Stones. Это ваша «группа крови»?

– Да, Rolling Stones мне нравится. Но ранний. Я не являюсь поклонником британской музыки. Мне больше нравится американская. Или в случае с AC/DC – австралийская.

– А Оззи Осборн?

– Оззи? Вы имеете в виду период группы Black Sabbath или какой?

– И Sabbath, кажется, вам созвучен, и поздний Осборн.

– Ну, не знаю. Мне больше нравились Led Zeppelin, хотя они англичане.

– Неистовый хард-рокер Осборн, разрывающий зубами живую птицу, вам не по душе?

– Ну, насчет птицы – это легенды. Про меня можно тоже много чего услышать, чего я не делал.

– Как вы определяете свою роль в среде и судьбе русского рока?

– Могильщика!

– А почему ваша ярость, социальный протест выражается в радикальной нецензурной форме, а не участием в политических акциях? В маршах несогласных?

– Мне не нравится компания маршей несогласных. Мне не нравятся вожди этого племени. Мне вообще вожди не нравятся. Я свободный человек в свободном мире.

– Вы когда в последний раз были на баррикадах?

– Каждый день. Просыпаюсь – и на баррикаду! (Смеется.)

– Говорят, вы в 1991 году на баррикадах у Мариинского дворца готовились встречать танки из Москвы?

– Собирался. Я был молод. Дело не в танках, а в необразованности. И дело в лености людей.


– Нынешние «протестанты» – скажем, из запрещенной партии нацболов – очень даже образованны. И протестуют всерьез. Против вороватых людей.

– Понимаете, демократия возможна только в обществе, где люди пытаются думать. Дело даже не в образованности. Как можно ратовать за демократию, если большинство людей не думают? А что делать потом, когда они все порушат?

– Может быть, надо ратовать не за демократию, а за коммунизм или за диктатуру, за царя?

– Знаете, мне любые «измы» не по душе.

– Но свободный человек не может жить без свободного государства?

– У меня государство начинается и заканчивается в паспортном столе и в ЖЭКе.

– Вы рождены в Ленинграде и не можете не думать о том, что в нем, снова ставшим Петербургом, происходит.

– Я вижу, что в нем происходят чудовищные вещи. Я вижу, что мой город уже совершенно не мой. Я вижу, что города, в котором я родился, уже фактически не существует.

– И что? Мучает легкая ностальгия?

– Нет, это не ностальгия. Но глупо плакать о Римской империи или о Древней Греции – совершенно замечательных цивилизациях. Их не стало. Сейчас мы живем в то время, когда старое рушится. А поддерживать падающую скалу это глупо, согласитесь.

– «Перемен, мы ждем перемен»? И это вас не печалит?

– Я не за то, что все должно поменяться. Но оно все равно меняется. А плевать против ветра – зачем?

– Просто надо примириться с новой жизнью?

– Кто-то примиряется, кто-то нет. Это выбор каждого.

– Ваша музыка, особенно тексты к ней, – это то, против чего протестует масса приличных людей. Вы матом портите поколение – победили, можно сказать, ратующую за чистоту русского языка Людмилу Вербицкую – ректора питерского университета.

– Ну как вы думаете, могу ли я испортить своими песнями целое поколение?!

– Вы недооцениваете свое влияние на молодежь.

– Я думаю, вряд ли я испортил поколение. А, как говорил Ницше, падающего – подтолкни. Если поколение готово упасть, значит, оно испортилось, если не готово, значит, оно не испортится.

– Это эксперимент – насколько глубоко можно пинать окружающих вниз?

– Нет, это не эксперимент. Никого я вниз не пинаю. Попытка разбудить человека, и все. Очень много спящих.

– Да, надо признать, что последние ваши «рублевые» тексты, если убрать мат, – это жесточайшие памфлеты. Куда же может пойти после концерта ваш слушатель? Если это не «белый воротничок», то он «заведется» и способен на социальный, а то и политический протест?

– Ну как они начнут чего-либо требовать, если все чуть ли не единогласно еще позавчера голосовали за Путина? Себя им нужно менять!

– Глядя на публику, понимаешь, что они поддерживают гнев, бросаемый вами в зал.

– И одновременно идут и голосуют за тех, за кого им велят.

– Для вас это тоже странно?

– Для меня это не странно. Потому что любые социальные потрясения – на самом деле зло. Лучше, если каждый будет заниматься мелким, но реальным делом, как то: подметать двор, красить дверь, чинить забор. Лучше делать эту ерунду, от которой жизнь непременно станет лучше, нежели пытаться поменять все и сразу.

– То есть каждый должен заниматься своим, пусть маленьким, делом, а не бороться за счастье человечества?

– Да. Мне кажется, что наша страна переживает какое-то странное время, когда все вдруг, ни с того ни с сего, стали великими геополитиками. Даже дворники рассуждают о подковерной борьбе, о теневых влияниях, о давлении монополии американцев, о влиянии Китая. Господи Иисусе! А дворы не метены, понимаете?!

– Так это наша народная забава! И в советские времена, когда вы были малышом, у пивных ларьков за кружкой «Жигулевского» народ спорил о политике партии, о влиянии решений съездов КПСС на жизнь трудящихся Анголы.

– Не только о политике, а об империализме! (Смеется.) Анекдоты про Брежнева рассказывали! Я помню те времена. Но где теперь Советский Союз? Так вот его и проговорили.

– Россию тоже можем проговорить?

– Думаю, что да. У меня все меньше и меньше сомнений.

– А почему у вас в последние годы появилась большая тяга к респектабельности?

– А у кого ее нет, этой тяги?

– Вы даже как-то сказали: «Хватит петь, пора заняться бизнесом».

– Я бы с удовольствием занялся бизнесом. Но «бизнес» в переводе на русский – это всего лишь «дело». А у нас делом никто не занимается. И потом, смотря что понимать под «респектабельностью». Это как? Это чисто одетый? Не в дырявых носках? Тогда я респектабелен.

– Ну, все-таки это уход от того, что называется в народе «гопотой», а научно – маргинальностью. Другой уровень, другой социальный слой.

– Да нет у нас людей разных уровней. Всего лишь 20–30 лет назад все были пионерами и октябрятами. Какой тут разный уровень? Все от сохи!

– На вас обратили внимание режиссеры. Понравился ли вам летний проект с Андреем Могучим?

– Понравился.

– Это был разовый эксперимент?

– Видимо, да.

– Продолжится сотрудничество?

– Это был концерт группы «Ленинград», которой уже нет. В декорациях Могучего.

– А с «Рублем»?

– Группа «Рубль» – очень камерный коллектив, который на большие площадки пока не претендует и под них не «заточен».

– В 2008 году для вас была написана драматическая роль в новой постановке классической оперы «Бенвенуто Челлини». Ваше имя теперь связано с Мариинским театром. Вам это понравилось?

– Не понял вопрос…

– Ну, все-таки с именем Сергея Шнурова связан скандал, эпатаж, разрушение морали. Другой репертуар…

– Сергей Шнуров также связан с фильмом «Ленинградский фронт» о блокаде! Сергей Шнуров ассоциируется как киноакадемик и получатель «Ники»! Ассоциируется с телепроектом НТВ «Окопная жизнь»! Имя Сергей Шнуров много с чем ассоциируется!

– Да, несомненно, и с режиссером Сергеем Соловьевым – скоро выйдет фильм «Асса-2» с вашим участием. А если закрыть проект «Рубль»? Не хотелось бы вам насовсем сменить амплуа – стать артистом театра и кино, которого бы все воспринимали как уважаемого и очень интересного человека?

– Дело в том, что если мне чего-то хочется, то я это делаю.

– Продолжите гулять – от низкого до высокого?

– Не бывает ни высокого, ни низкого. Бывают вещи актуальные, сильные и глубокие. А то «высокое и низкое», что вы имеете в виду, наверное, было в Советском Союзе.

– Недавно в обществе обсуждали нашумевший, извините, заголовок: «Эра потреблятства закончилась». Вы согласны с тем, что эра разнузданного потребления закончилась и нужно что-то другое играть, по-другому думать, жить, петь другие песни?

– А знаете, вот эти массированные разговоры в русской прессе о том, что закончилась эра потребления – в иностранной прессе я что-то их не встречал, – говорят о том, что нас готовят к голодухе. Где тут у нас в России было это самое «потреблятство»? Может быть, процента два в нем «прозябали». А все остальные – что? Мне бы, конечно, было интересно посмотреть, если бы вся Россия в излишнем потреблении «погрязла». Нет, это нам естественным образом «компостируют» мозги: мол, ребята, вот вы ели мясо – может, вдосталь, в первый раз за всю историю России, а теперь вы снова будете есть хлеб с кашей. Вот и все.

– Поразительная у вас прозорливость: недавно главный санитарный врач России Геннадий Онищенко действительно рекомендовал населению экономный рацион питания.

– Думаю, те, кто разрабатывают эти рационы, их не придерживаются.


Новые Известия

Как объяснили этот отжиг музыканты - в зале было очень жарко...

Скачать двухчасовой видос концерта можно на Берлоге http://www.berloga.net/view.php?id=36776 Это наверное самое яркое выступление группировки за все 11 лет ее существования (ну а хули, два года в родном Питере не выступали и тут решились))) Чем дальше просматривал видео, тем больше сожалел, что группировка распалась

Фильм пока демонстируется только на редких кинофестивалях. В фильме много видео с лондонского выступления группировки в 2006 году. Офсайт фильма http://www.leningrad-derfilm.de

Премия рок

В спорткомплексе "Олимпийский" прошла вторая ежегодная церемония вручения премии в области рок-н-ролла "Чартова дюжина", организованная компанией C.A.T. и "Нашим радио". О премии — БОРИС Ъ-СЕРГЕЕВ.

Для церемонии постановщики придумали подвесной мост, который спускался почти на головы зрителям партера откуда-то из-под крыши, когда лауреатам нужно было пройти через весь зал за призами. Эффект впечатляющий, зал доказал свою готовность принять шоу любой сложности, включая "Евровидение".

Наиболее эффектным эпизодом концертной программы стало выступление группы "Рубль" — нового проекта Сергея Шнурова. Охрана спорткомплекса, по российской традиции берущая на себя функции цензуры, сообщила организаторам, что не терпит мата на сцене. От секьюрити зависит многое в концертном механизме, и тем не менее "Рубль" выпустили на сцену, и Шнур не изменил ни строчки. Бомбой вечера стал стадионный гимн с припевом "П...ц — здесь и сейчас, п...ц — в каждом из нас". Охранники хмурились, публика в партере выглядела несколько озадаченной и на новые песни реагировала далеко не так активно, как на проверенные хиты, с которыми выходили на сцену другие рок-герои. Вторая песня, которую исполнил "Рубль", характеризует положение не только в обществе в целом, но и в русском роке, и на конкретной церемонии в частности. Она называлась "Ничего нового".

В последний год на волнах "Нашего радио" по большому счету появилось одно новое имя — саратовская группа "После 11". Ее песни "Крылья" и "Ладони" — поэтические упражнения обо всем и ни о чем, положенные на комфортный балладный рок-звук с фольклорной распевностью, свойственной всем любимцам "Нашего радио". Вполне логично, что "После 11" стали победителями в номинации "Взлом", то есть лучший дебют, но нового в этой музыке действительно ничего.

"Альбом" — "Мумий Тролль" "Восьмой"; "Песня" — "Моральный кодекс" "Где ты"; "Музыка" — Илья Лагутенко "Контрабанды"; "Поэзия" — Дельфин "Снег"; "Солист" — Ренарс Кауперс Brainstorm; "Солистка" — Пелагея; "Концерт" — "ДДТ" "Не стреляй" (СКК "Петербургский", Санкт-Петербург, 26 сентября 2008 года); "Видеоклип" — "Ляпис Трубецкой" "Огоньки"; "Группа" — "Ленинград"; "Взлом" — "После 11"; "Книга" — Борис Барабанов "АССА. Книга Перемен"; "Выбор сайта НАШЕ.ру" — [AMATORY]; "Легенда" — "Агата Кристи".

Газета «Коммерсантъ»

Гыы, группировки какбэ нет, а премию все же ей дали )) "Огоньки" у Ляписофф зачотный клипчег...все остальное фпечь

Одна из самых забавных серий шнуровского путешествия )) Скачать все выпуски http://pro-tect.rpod.ru/15244.html

"Дворик" - не попал на диск так как автор текста Виктор Резников не дал авторских прав (шоб его покрутило). По жизни песню исполняет Боярский (тысяча чертей, канальи)))... но сэмпл был выдран и песня вне диска появилась)))

Музыкант Сергей Шнуров, сыгравший в "Ассе 2" одну из главных ролей, рассказал о фильме, Викторе Цое и чисто русском отсутствии перемен. — Некоторые сочли идею продолжения "Ассы" сомнительной и даже кощунственной. Какие были у вас мысли на этот счет? — Во-первых, "Асса" — это целиком и полностью детище Сергея Александровича Соловьева. Что с ним делать, как распоряжаться, снимать ли вторую серию — это абсолютно в его власти. А всем остальным нытикам, для которых "Асса" почему-то является чем-то большим, нежели просто кино, каким-то фетишем, я предлагаю все-таки в церковь ходить и молиться там Богу. Дело в том, что в России культурному продукту всегда придают чрезмерное значение. "Поэт в России больше, чем поэт" и все такое прочее... Это, по-моему, совершенная глупость. Фильм — всего лишь пучок света, направленный на экран. — Вы помните, как посмотрели "Ассу" образца 1987 года? — Даже не знаю, что сильнее на меня повлияло: увиденная в видеосалоне жесткая порнуха немецкого производства или увиденная в кинотеатре "Асса". Посмотрел я и то и другое практически в одни и те же дни. Честно говоря, я все же за порнуху. — Расскажите о своей роли в "Ассе 2": кто вы там и что делаете? — Я играю музыканта. Фактически самого себя, только чуть лучше. Как в любом, например индийском, фильме должна присутствовать гипербола, так и у Соловьева получился преувеличенный я. Для меня съемки в этом фильме значат только то, что в итоге мы с Сергеем Александровичем Соловьевым стали добрыми приятелями, даже, наверное, друзьями. Все остальное — побочные эффекты. — Первая "Асса" для многих прозвучала чуть ли не как политическое высказывание. Со второй может что-нибудь подобное произойти? — Это кино нельзя назвать культовым — дурацкое слово. Да и вообще кино как таковое, по моему убеждению, не может быть культовым. То, что началось с прибытия поезда, всегда было развлечением, времяпрепровождением, чем угодно. И сегодня кино окончательно вернулось к развлекательной функции. Тарковский сейчас неуместен. — Возвращаясь к "Ассе 2": долгое время был вариант названия "Кинг-Конг мертв". Это же вы предложили Сергею Александровичу? Как в свое время Африка уговорил его назвать первый фильм собственно "Ассой"... Что вы имели в виду? — Название, опять же, очень подходит к нынешней культурной ситуации. Очевидные вещи почему-то не называют очевидными для них именами. Почему тот старый фильм, где убивают Кинг-Конга, называется "Кинг-Конг жив"? Это же неправда. Мне страшно от этого становится. Почему на стенках пишут "Цой жив"? Ну он же мертв, он умер, братцы! Я видел безумное граффити "Цой жив", а внизу подпись: "Спасибо, ребята!" — Это, возможно, русская вера в то, что правду скрывают, всех обманывают, а все на самом деле не так. — Ну да, очередной Китеж-град. — Полтора года назад в Зеленом театре снимался концерт, он же финал новой "Ассы". Ваше выступление там сильно рифмуется со знаменитым цоевским номером "Мы ждем перемен"? — Финал был решен как сознательная стилизация под те времена. Когда люди, наверное, еще ходили на концерты. В фильме есть как специально сочиненные песни, так и пара вещей "Ленинграда". Должен сказать, что, конечно, невозможно проводить параллели между мной и Цоем. Во-первых, я еще жив, во-вторых, и композитор я попроще. И тексты мои ни на что не претендуют. Да во всем огромная разница: тогда, несмотря на наличие железного занавеса, русский рок являлся частью мировой культуры. Сегодня то, что происходит в остальном мире — в музыке, кино, искусстве и так далее, происходит параллельно российским делам. Мы реально страна третьего мира. В культуре не производится ничего оригинального. Виктор Цой, безусловно, слушал группу The Cure, но при этом они, условно говоря, с Европой были на равных. — Все-таки может ли быть именно сейчас актуальным вот это "ожидание перемен"? Перемены грядут? — Я боюсь, что со времен Ивана Грозного перемен в России так и не случилось. Движуха временами есть, перемен — нет. Я понимаю, что сознание людей вообще не меняется, веками. Достаточно прокатиться в метро, чтобы это понять. Тот же отечественный рок-н-ролл в 1980-е все равно возник от комсомольского коллективного задора, и даже до сих пор он мало чем отличается от комсомола. Это не Вудсток, нет, у нас такого никогда не было и не будет. — У многих есть ощущение, что время закольцевалось. И возрождение застойно-перестроечной эстетики, и возвращение Соловьева к "Ассе" дают повод для таких выводов. — Неправда, если честно, тогда все же было страшнее. То есть мы бы с вами поговорили не более минут трех. Текст: Артем Лангенбург, Егор Яковлев Собака.ru

Тоже не очень распространенная песенка