* * * * *,.............................................................................................. !:)

Четвёртая сцена

Юлиан. Ирена. Слуга. Затем- Феликс.

Слуга (является).
Юлиан: Ну что ещё?
Слуга: Герр лейтенант Веграт спрашивает, дома ли достойный господин.
Юлиан: А как же. Проси.
Слуга (зажигает электрический свет, уходит).
Ирена: Молодой Веграт?  ...Я думала, он далеко. Бедный юноша, на нём лица не было.
Юлиан: Я того же мнения.
Ирена: Ты повидался с ним в Зальцбурге?
Юлиан: Да. В августе пару дней побыл там.
Феликс (в цивильном платье, входит): Добрый вечер...Добрый вечер, фрёйляйн Хермс.
Ирена: Добрый вечер, герр лейтенант.
Юлиан: Мой милый Феликс...я намеревался вас посетить, ещё сегодня вечером. Очень мило с твоей стороны: потрудился сам.
Феликс: Послезавтра я отправляюсь и даже не знаю, когда будет оказия повидать вас.
Юлиан: Не желаешь раздеться? ...Я не имел малейшего предстваления, знай. Зала вот мне рассказал, только час назад.
Ирена (рассматривает обоих).
Феликс: Мы тоже не догадывались летом, когда всей семьёй прогуливались в саду Мирабелль.
Юлиан: Болезнь явилась внезапно?
Феликс: Да. А я не смог задержаться...Поздно вечером я уехал, а ночью она умерла.
Ирена: Дольше: на следующее утро она не проснулась.
Феликс: Вам, фрёйляйн Хермс, бы премного благодарны.
Ирена: Что вы.
Феликс: Матушка очень радовалась ,когда вы с ней судачили , играли на рояле.
Ирена: О, моя игра на рояле...! (бьёт час ночи)
Ирена: Уже так поздно! Я должна идти.
Юлиан: Зачем вы торопитесь, фрёйляйн Хермс?
Ирена: Еду в Оперу. Отпросилась вот, на два дня.
Феликс: Мы ещё увидим вас у себя, фрёйляйн Хермс?
Ирена: Конечно...Вы отправитесь даже немного раньше меня.
Феликс: Да. Мой отпуск заканчивается...
Ирена (как бы между прочим): А ,кстати, как давно вас произвели в офицеры ,Феликс?
Феликс: Уже три года назад. Но только в этом я стал в строй. Немного поздно.
Ирена: Поздно? Почему?...А сколько вам лет, Феликс?
Феликс: Двадцать три года.
Ирена: Ага (пауза). Но уже когда я вас ,четыре года назад, видела вольноопределивимся, то знала, что не оставите военную службу. ...Помните нашу встречу, Юлиан? Я тогда это вам сказала.
Юлиан: Да...
Феликс: Это было, пожалуй, летом, когда вы последний раз зашли к нам.
Ирена: Я думаю...
Феликс: С той поры многое изменилось.
Ирена: Правда? Тода выпали два жарких дна! Не правда ли, Юлиан? Мы так не и не повидались с тобой после тех двух милых летних вечеров в саду Вегратов.
Юлиан (кивает).
Ирена( рассматривает по очереди Юлиана и Феликса. Короткая пауза): Дольше не могу задержаться, ухожу...Адьё. Передайте привет домашним, герр лейтенант...Адьё, Юлиан. (Уходит ,сопровождаема к двери Юлианом.)
 

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

* * * * *,................................................................................................ !:)

Третья сцена

Ирена и Юлиан.

Ирена: Слава Богу!
Юлиан (смеясь): Он тебе по-преднему столь несимпатичен?
Ирена: Несимпатичен?...Я ненавижу его. Только по  собственнной простоте душевной выносишь ты его близость. Злейшего врага у тебя нет.
Юлиан: Как подобное могло прийти тебе в голову?
Ирена: Заметно...то, что из виду никак не упустишь.
Юлиан: Я всё же настаиваю, что сегодня ты вполне адекватно воспринимаешь его.
Ирена: Почему?
Юлиан: У тебя зуб на автора пьесы,в которой уж десять лет безуспешно играешь.
Ирена: К сожалению, уже двенадцать. И в том нет вины моей. Ибо его так наываемые стихи, по-моему- ахинея. Они не соотносятся с выражением моего лица. Но ты ведь ещё его,Залу, не знаешь. Чтоб испытать полноту достоинств этого господина, надо насладиться им на репетициях (передразнивает) Моя девушка, се суть мои стихи,...стихи, моя барышня. Нужно услышать от него подобное, чтоб получить предствление о раздутом самомнении режиссёра. Кроме того,я зань одного человека, чью супругу он соблазнил.
Юлиан (наслаждаясь): Но ,дитя моё, как ты терпишь подобные неприятности?
Ирена: За двадцать пять лет можно привыкнуть, теперь это несмертельно.
Юлиан: Ирена, ты хоть не говори это посторонним.
Ирена: Больно нужно им. Об этом знает каждый кроме тебя. И у меня нет никаких оснований щадить господина фон Залу, который за глаза насмехается над тобой.
Юлиан: Но всё же ты наведаешься к нему в гости?
Ирена: Естественно. Меня очень интересуют красивые виллы. А его дача, должно быть, потрясающая, Если только желаешь ходить в гости...
Юлиан: К тому, кто никем не интересуется.
Ирена: Много чести: только о нём и говорим. Всё. ...Ну, Юлиан? Как ты поживаешь? Мочему так редко писал мне? В конце концов, ты ничего не должен?
Юлиан: Должен?
Ирена: То есть, тебе запрещали?
Юлиан: Ах, вот... Мне никто ничего не запретил.
Ирена: Действительно? Ты жил только для себя?
Юлиан: Да.
Ирена: Это меня радует. Ничего с собой не могу поделать, но я рада, Юлиан. Хотя это ведь глупо. Сегодня или завтра начнётся нечто новое.
Юлиан: Времена прошли.
Ирена: Если только они были ...Можно выпить чаю?
Юлиан: Разумеется. Вот самовар.
Ирена: Где же?...Ах да, вот! А заварка? (Отворяет шкаф, достаёт необходимые принадлежности. Несколько минут готовит чай)
Юлиан: Ты вправду побудешь тут два дня или немного больше?
Ирена: Да, естественно. Уже решено. Подумай только: в хозяйстве моей сестры вовсе не надо заниматься туалетом.
Юлиан: Сказки рассказываешь. Как ты там обретаешься?
Ирена: Замечательно! Ах, театр,наконец-то с глаз долой, это уже в прошлом.
Юлиан: Ты однажды не вернёшься туда?
Ирена: Ты чудовищно ошибаешься. С чего бы это? Запомни навсегда: я наконец достигла предела своих желаний. Свежий воздух, до леса рукой подать. Лугами-полями гуляй не хочу, пешком, верхом. а по утрам посиживать в спальном халате (шлафроке- прим.перев.) посреди старого парка, и ни души кругом. Кроме того, ни коллег, ни дирактора, ни публики, ни народа городского, ни авторов- хотя они не все такие заносчивые, как твой наперсник Зала. ...И вот, я всё это обрела. Я живу в провинции, владею двором, можно сказать, маленьким за`мком, и парк у меня, и лошадь, и шлафроков столько, сколь пожелаю. Это всё кроме одежды, правда, не принадлежит мне, но всё равно. К тому же, я поселилась с лучшими на свете людьми, ибо мой свояк получше самой Лори.
Юлиан: А он за тобой прежде не ухаживал? ("хоф"- двор, а "хоф махен- ухаживать", фразеологизм, игра слов- прим.перев)
Ирена: Но  к а к! Он  любой ценой хотел жениться на мне. Само собой разумеется! Прежде они все были влюблены в меня...было, было, правда. Но сплетни едва ль достигли Лори. Я несколько разочаровалась было в тебе, поскольку ты не влюбился в Лори. А сколь она лучше меня...ну, ты ведь знаешь,это словом не опишешь. Скль я виновата перед нею!...Если б Лори не было!... ...Итак, с нею я живу уж полгода.
Юлиан: Вопрос, сколько ты ещё выдержишь.
Ирена: Сколь долго?...Но всё же, Юлиан, спрашиваю тебя: что заставит меня из такого рая в болото, где я провела (тихо) двадцать пять лет своей жизни? Где моё, наконец, место в театре? У меня нет склонности ни к ролям героических матрони, ни чопорных дам, ни комических старушек. Я рашила умереть деревенской фрёйляйн, скажем так, старой девой, и если всё пойдёт хорошо, то покажусь правнукам моей сестры столетней "белой дамой". И скажу им:" Я прожила лучшую свою жизнь". Чему смеёшься?
Юлиан: Я рад, что тебе столь хорошо: ты снова выглядишь так молодо.
Ирена: Это деревенский воздух. Ты также должен окунуться в него когда-нибудь, надолго. Восхитительно! Я всё же ошиблась выбирая ремесло: милый Бог готовил меня в доярки или жницы. Или, вероятно, в пастушки. Я так хорошо выгляжу в штанишках. ...Вот. Могу ли угостить тебя? ( подаёт чашку чаю) Ты не против?
Юлиан: В сумке должнв быть пара кексов (вынимает из дорожной сумки пакетик).
Ирена: Благодарю.Чудесно.
Юлиан: От тебя прёт совсем новым духом.
Ирена: Кексов...?
Юлиан: Нет. Природы.
Ирена: Как ты можешь? Я всегда бесконечно любила природу. Ты, что ли,забыл наши былые прогулки? Не припоминаешь, как мы жарким лентим полуднем уснули в лесу? Запамятовал образ Богоматери на холме, где ветер растрепал нас? ...Ах, Боже! Не пустые капризы, Природу! И потом, когда худые времена мои настали, когда я, камелия губила себя тобою...тогда природа, одна, спасала меня. Правда, Юлиан. Я бы показала тебе полянку, где валялась я в траве, десять минут от перрона, акациевой аллеей и дальше, к ручью. В траву падала я , плакала и выла. Однажды ты выставил меня за дверь. Ну я, как за полчаса выплакалась, вскочита тут же, да запрыгала что девочка-кривляка, наедине с собой. Высушила глаза- и снова мне похорошело. Славно, на следующий день я снова явилась к тебе, помямлила- да с тем история наша началась заново.  (Внчереет)
Юлиан: Ты ещё всё помнишь.
Ирена: Ты ведь тоже. Ну, и кто же в конце концов разлучил нас? Кто? Спроси у своей совести. Кто?...Нашёл ты себе такое счастливое создание как я?  Хоть одна тебе на шею бросалась как я? Хоть кому-то с тобой было так хорошо как мне? ... Конечно, нет. Глупая история, что со мной стряслась тогда, под ангажемент, - ,душая моя, ты её простить мне не в силах. Не слишком- для вас, мужчин, а с нас  весь спрос.
(Они пьют чай)
Юлиан: Мне зажечь свет?
Ирена: Так уютно в полумраке.
Юлиан: "Не слишком", ты сказала. Может быть, ты права. Но когда является соперник, нельзя не гневаться. А когда мы так близко сошлись-  разрыв был несправедлив. Прошло, минуло всё. Что сломалось то срослось- мы, лучшие друзья, пережили и выстояли. И это прекрасно.
Ирена: Да. Сегодня я вполне довольна. Но тогда....! О Боже, что было за время! Ты ведь ничего до сих пор не знаешь. Затем я в тебя всем сердцем влюбилась, после того как потеряла тебя из-за своего легкомыслия. Да ,тогда впервые развилась во мне эта верность. Но что я потом пережила... Но этого уж мужчине не понять.
Юлиан: Я приму всё, Ирена. Можешь мне довериться.
Ирена: Прежде всего хочу сказать тебе, Юлиан: это была кара нам обоим.
Юлиан: Обоим?
Ирена: Да. К такому выводу я пришла давно. Справедливая кара.
Юлиан: Нам с тобой?
Ирена: Да. И твоя тоже.
Юлиан: Ну, что ты имеешь в виду?
Ирена: Мы ничего иного не заслужили.
Юлиан: Мы? ...Как так?
Ирена (прямо): Ты столь рассеян, Юлиан. Веришь ли, так всё вышло...знаешь, я могла б так устроить, что мы...дитя...если б мы завели тогда ребёнка? Спроси со своей совести, Юлиан: веришь ли? Я сплоховала, и ты- тоже. Всё б было иначе. Всё. Мы б жили вместе, мы б  е щ ё  парочку деток родили ,мы б обвенчались, мы б жили семьёй. Я б не осталасб старой девой, а ты...
Юлиан: Старым холостяком.
Ирена: Ну, коль ты сам вымолвил. И главное: у нас остался бы ребёнок. У меня было б дитя. (Пауза)
Юлиан (ходит комнатою взад-вперёд): Что это всё значит, Ирена? Зачем ты говоришь, вновь, о забытом...
Ирена: О забытом?
Юлиан: О прошлых делах?
Ирена: Минули, правда. Но там, в провинции, много времени на раздумья. Всякое может прийти в голову. И когда видишь чужих малышей- тоже: у Лори, кстати, двое деток. Воспоминания воскресают.
Юлиан: И что теперь?
Ирена: Под вечер я гулялю полями. Совсем одна. Далёко видать: ни души кругом. Внизу лежит притихшее село. А я шагаю дальше, ещё дальше, к лесу. И вдруг я уж не одна. Ты являешься. А меж нами- дитя. Мы его ведём за ручки, наше маленькое дитя. (Сердито, чтоб не заплакать) Слишком глупо. Я ведь знаю, что ребёнок вымахал бы уж, двадцатитрёхлетний дылда, может быть, стал бы дрянным мужичинкой или плохой девкой. Или умер бы, наверное. Или умчался бы куда-то в мир, далеко от нас с тобой, и мы б от него не дождались...да, да. Но когда-то мы б обрели его, однажды, маленького ребёночка, как хорошо и мило. И...(Запинается. Тишина).
Юлиан: Ирена, не говори двусмысленностей.
Ирена: Это вовсе не двусмысленности.
Юлиан: Не сердись. Прими всё как есть. Ты испытала иное, может быть, лучше того, что не сталось. Твоя жизнь вышла богаче материнской... Ты была актрисой.
Ирена (про себя в сторону): Плевать.
Юлиан: Великой, прославленной, как говорят. Ты ещё кое-что иное пережила, очень милое- со мною. Я же знаю.
Ирена: Что мне с того? Что это значит теперь? Женщина без ребёнка вовсе не женщина. А та что хоть раз могла бы...должна была родить...(взгляд)... и не стала матерью, она...ах! Но этого не один мужчина не поймёт! Никому этого не понять!  В таках случаях вы всегда поступаете подло. Знаете ли, ктолько вашей поросли по миру бегает?  Я- крайняя, у меня нет ни одного. Ты хоть знаешь?
Юлиан: Ну, если б знал насчёт себя...
Ирена: Вот как? У тебя и вправду один? ...Так признайся. Юлиан, ты волен мне всё выложить начистоту. Кто? Сколько ему лет? Мальчик? Девочка?
Юлиан: Не спрашивай... Даже если есть, он не мой.
Ирена: От него ребёнок! У него ребёнок! (Пауза) Почему ты его отпустил в мир, одного?
Юлиан: Ты сама сказала всё, почему...В таких случаях мы всегда и все поступаем подло. А я не лучше иных.
Ирена: Почему он не с тобой?
Юлиан: Почему вообще это меня касается? Что и кому я должен? Достаточно...(Пауза.)...Угодно ли чаю?
Ирена: Спасибо, благодарю.Сыта. (Пауза. Темнеет.) У него ребёнок, а я не знала!
(Долгая пауза.)

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

* * * * *,.................................................................................................... !:)

Вторая сцена

Юлиан. Зала. Слуга. Затем- Ирена Хермс.

Слуга: Фрёйляйн Хермс спрашивает, можно ли поговорить с достойным господином.
Юлиан: Разумеется. Просите её. (слуга удаляется)
Ирена Хермс (входит. Ей около 43 лет от роду, но выглядит несколько моложе. Одета просто и со вкусом. Её жесты живы, иногда по-девичьи торопливы. Её волосы русо-белы и пышны. Её взгляд весел, иногда- слезливо-сентиментален. Она входит, улыбаясь, дружески кивает Зале, и подойдя поближе к Юлиану, счастлива с виду, протягивает ему ручку) Добрый вечер! Ну? (у неё привычка  душевно выговаривать это "ну" ) Мне б ещё пару лет вас подождать, по-хорошему! Вот я и обрела вас.  (Зале) Знаете ль вы, сколько лет он избегал нас?
Юлиан: Более трёх.
Ирена (просто кивает. Только теперь она выпускает свою ладонь из Юлиановой) Такого в нашем житии ещё не случалось.  Твоё последнее письмо уже трёхмесячное. Я говорю "письмо" чтоб не бламироваться (позорриться?- фр. прим.перев.), ибо оно- всего лишь карточка с видом. Где же тебя носило?
Юлиан: Ты всё ж присядь. Узнаешь всё. Не желаешь ли снять шляпку? Ты хоть ненадолго задержишься?
Ирена: Разумеется. ...Нет, как ты выглядишь?! (Зале) Хорош, не правда ли? Я всегда знала: с седой бородой он выглядит интересным.
Зала: Теперь вы услышите нечто в высшей степени приятное. Сожалея, вынужден откланяться.
Ирена: Надеюсь, я вам не помешала?
Зала: Как вам угодно, фрёйляйн Хермс!
Ирена: Вы, наверное, пойдёте к Вегратам? Юлиан, передать ваши соболезнования? Это ужасно! (Зале) Пожалуйста, передайте им.
Зала: Я теперь не к ним, иду к себе домой.
Ирена: Домой? Так просто! Вам бы уже населять замок.
Зала: Нет, ничем не хуже. Там такой замечательный ландшафт. Мне бы доставил особенное удовольствие ваш, фрёйляйн Хермс, ваш персональный визит, тогда убедитесь сами. Мой сад воистину красив.
Ирена: Там и фруктовые деревья, и грядки?
Зала: В этом отношении могу вас порадовать только одним дикорастущим капустным вилком и угостить дикой ежевикой.
Ирена: Ну, если позволит мой распорядок, то явлюсь и осмотрю вашу виллу.
Юлиан: Ты уж уходишь?
Ирена: Да, естественно. Мне надо вернуться домой. Сегодня утром внезапно получила письмо от моего маленького племянника- очень скучает по мне. Пятитетний сорванец, а уже такой чувственный. Что вы на это скажете?
Зала: Вам хочется уж так сразу покинуть нас?
Ирена: Это не так. Но я начинаю слишком всерьез сживаться с Веной. Когда я хожу тут, с каждым шагом всплывают воспоминания. ...Угадай, Юлиан, где я вчера была?  В квартире, где жила ещё девочкой. Мне этот визит дался непросто: там уже обитают чужие люди. Всё же мне удалось обойти комнаты.
Зала ( с любовной иронией): Как вам это удалось, фрёйляйн Хермс?
Ирена: Я подкралась незаметно, мол, по объявлению. Седлала вид, что снимаю кабинет для одинокой пожилой дамы. Но роль мне не удалась. Наверное, этим людям я показалась круглой дурочкой. И тогда мне пришлось призаться им, почему явилась. Та живёт семья почтового служащего: он, жена и двое детей. Один, приятный парень, катал игрушечный поезд, придавил мне ногу локомоивом с вагонами...Но вас ,пожалуй, это не слишком интересует, герр фон Зала.
Зала: Вы преовались на самом интересном, фрёйляйн Хермс! Я бы с удовольствием выслушал историю до конца. Но теперь, к сожалению, должен откланяться. Храни вас Бог, Юлиан. ...Итак, фрёйляйн Хермс, рассчитываю на визит Вашей Чести (удаляется).

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

* * * * *,............................................................................................... !:)

Второй акт

Покой Юлиана Фихтнера. Характерная, право, приятная комната в беспорядке. Большие книжные шкафы. На двух стульях- стопки книг, на одном- раскрытый путевой планшет. Юлиан- у письменного стола, вынимает бумаги из ящиков, некоторые комкает, рвёт и бросает в корзину.

Первая сцена

Юлиан и слуга. Затем- Зала.

Слуга(докладывает): Герр фон Зала (удаляется)
Зала (входит): (Зала привычно прохаживается во время разговора. При случае присаживается на миг ,изредка- на кушетку. Временами стоит рядом с Юлианом, говоря, кладёт ему руку на плечо. Дважды или трижды во время разговора незметно трогает, слева, свою грудь)
Юлиан: Я очень рад (рукопожатие).
Зала: Итак, сегодня утром вы прибыли?
Юлиан: Да.
Зала: И остаётесь до...?
Юлиан: Ещё не определился. Я ,привычно, в беспорядке. Тут порядку вообще никогда не быть. Хочу сменить квартиру.
Зала: Жаль, мне эта успела понравиться. Куда желаете съехать?
Юлиан: По возможности я теперь нигде надолго не останавливаюсь, брожу безостановочно, как в последние годы. Мне даже пришла в голову мысль выставить свои вещи на аукцион.
Зала: Мне эта идея совсем не несимпатична.
Юлиан: Да, собственно, и мне тоже. Но материальная сторона вопроса понемногу проясняется. Я слишком поиздержался в последние годы , надо же как-то свести баланс. Попозже я снова выйду в путь. Всяк чередует свой отдых с трудом. ...Да, а как вы поживаете? Что творят наши друзья и знакомые?
Зала: Что ж, вы так ни с кем и не повидались?
Юлиан: Ни с кем. Только вот вам написал, что я тут.
Зала: Значит, вы не проведали Вегратов?
Юлиан: Нет. Даже не решаюсь туда явиться.
Зала: Как?...
Юлиан: Всем до`лжно по истечении известного срока не являться в места собственной юности. Там ведь находишь прежнее таким как оставил. Не правда ли? Фрау Габриэла ,должно быть, сильно изменилась по причине болезни. Феликс едва обмолвился. Я лучше остерегусь от встречи. Вы-то должны меня понять, Зала.
Зала (несколько отчуждённо): Конечно, понимаю. Как долго вы обходились без новостей из Вены?
Юлиан: Я всегда упускал причитающиеся мне письма. Уже две недели ни одного не распечатал.
(спохватываясь) Как там дела?
Зала: Фрау Габриэла неделю назад преставилась.
Юлиан: Ох! ( Он, очень растроган, ходит взад-вперёд по комнате, затем садится и, после некоторой паузы, молвит) Наверное, всех эта кончина очень тронула, но всё же...
Зала: Она приняла тихую смерть, святую, как говорят люди. Однаджы вечером задремала -и не проснулась.
Юлиан (очень тихо): Бедная Габриэла! Перед смертью она успела повидать вас?
Зала: Да. Я наведывался к ним почти ежедневно.
Юлиан: Вот как?
Зала: Йоханна обязала меня. Она и впрямь страшилась оставаться дни напролёт наедине с матерью.
Юлиан: Страшилась?
Зала: Она словно не выносила вида хворой женщины. Теперь Йоханна успокоилась.
Юлиан: Странное создание...А наш друг, профессор, как он перенёс потерю? Божья воля, не правда ль?
Зала: Милый Юлиан, у мужчины есть ремесло. Верю, нам, изредка и ненадолго- богоравным, а ,бывает, и пониже людей, можно упускать подобное из виду.
Юлиан: Феликс, конечно, ещё здесь?
Зала: Я говорил с ним битый час и поделился известием о вашем приезде. Он очень радовался, что в Зальцбурге посетил вас.
Юлиан: Мне тоже показалось это. Было очень здоро`во. Кроме того, вынашиваю идею в Зальцбурге бросить якорь.
Зала: Навсегда?
Юлиан: На время. Также по желанию Феликса. Его свежесть приятно волнеет меня, право, омолаживает. Не был бы он моим сыном,- я б, вероятно, пренебрёг, и не только по причине его молодости (Смеясь)Так что мне остаётся любить его ,и ничего иного. Он ,пожалуй, несколько стыдится меня, поскольку визитировал инкогнито.
Зала: Не припозднились ли эти ваши чувства?
Юлиан: Они возникли уж довольно давно, сколько я себя знаю. И, знаете ли, я увидал мальчика впервые уже десяти или одиннадцатилетним, и тогда-то узнал, что он -мой сын.
Зала: Должно быть, состоялось особенное свидание меж вами и госпожой Габриэлой, десять лет спустя вашей подлости ,как у нас принято говорить.
Юлиан: Ничего особенного не произошло. Мы свиделись случайно. Вскоре после моего возвращения из Парижа, я неожиданно повстречал Вегратов на бульваре. У нас до того были общие знакомые так что мы разговорились как старые друзья. Есть люди которым на роду написано...
Зала: Она вас, конечно, простила.
Юлиан: Простила?...Более- менее. Талько раз помянули мы прошлое: она- без вызова, я -без раскаяния, и сразу переменили тему беседы. Мне показалось, что Габриэла чудом забыла прошлое. И, собственно, оказался я меж этой тихой дамой и существом, которое я возлюбил : меж ними для меня не было никакой связи . А юношу, знаете ли, я полюбил ровно настолько, как любое милое, одарённое дитя...Ну да, тогда, десять лет назад он в моей жизни занял не то место. Тогда меня слишком многое связывало, то, с чем я теперь разделался. Только по прошествии лет меня стало тянуть в тот дом, пока я не стал воспринимать его близким.
Зала: Вы ,надеюсь не обидитесь на меня за то, что я тогда ещё заметил связь.
Юлиан: Тем не менее, вы не считали меня способным...
Зала: Почему? Я тоже пришёл к мысли, что семейная жизнь- нечто очень милое. Ведь надо же когда-то внутренне утихомириться.
Юлиан: Знаете ли, я иногда стыдился нашей с Габриэлой связи. Это же касается причин моего тогдашнего влечения. К тому же, добавились новые обстоятельства. Особенно то, что работа перестала искренне радовать меня.
Зала: Всё же, вы это долго не осознавали.
Юлиан: Я справлялся. Надеялся, что поездки помогут мне справиться с тоской, как это бывало в годы юности.
Зала: И кака вас, и где носило? Так редко и мало о вас было слышно! Бам бы следовало мне чаще и подробнее отписывать. Вы же, знаете, мне милее многих прочих особ. Мы столь блестяще обменивались колкостями- не находите ли? Есть высокопарные люди,которые наши отношения назвали б дружбой. не исключено, что в прошлом столетии мы б обращались взаимно на "ты", и даже вы б выплакивались на моей груди. Минувшие два года вас так мне недоставало- правда! Как часто, одиноко прогуливаясь, я припоминал наши долгие беззаботные беседы в дорнбахском парке, где мы (дрожа) "глубины и вершины этого мира старались  постичь и сгладить...Ну, Юлиан, откуда вы на этот раз явились?
Юлиан: Из Тироля. Этим летом я много путешествовал пешком. Даже, на старости лет своих, стал альпинистом. Неделю прожил на пике...Да, я всё испытал. Все чего желаешь, когда ты одинок.
Зала: Вы  вправду оставались одни?
Юлиан: Да.
Зала: Все эти годы?
Юлиан: Если не принимать в расчёт некоторых смешных увлечений, да.
Зала: Ну, тогда не на кого пенять.
Юлиан: Признаю. Но с одним человеком, который мог бы мне сослужить службу, я пока не сошёлся. Я был слишком избалован, Зала. Моя жизнь до извенстного временного предела миновала в чаде нежности и жалости, да,- и силы. И так подошла к концу. Ах, Зала, сколь жалко я обманывался унижался, пресмыкался! Меня тошнит коль вспомнинаю, а когда смотрю вперёд, пугаюсь. И я спрашиваю себя, возможно ли,что из всего жара, с которым я странствовал по белу свету, остались одни пугающие угли, а мне быть поверженным человеческим роком, как любому другому?
Зала: К чему эти оправдания, Юлиан? Столь мало на земле осталось неизведанного, особенно для нас ,которым редкие удовольствия и наслаждения прежних времён уже не по вкусу или не годятся. И вам ли не принимать этого ,Юлиан?
Юлиан: Выдерните у актёра роль из рук и спросите его, доставляют ли ему удовольствие милые кулисы, меж которыми тот оказался.
Зала: Но вы же начинаете готовиться к новому путешествию?
Юлиан: Бегом на месте.
Зала: Феликс рассказал было, что вы из своего кофра достали пару эскизов напоказ, да?
Юлиан: Он говорил о них?
Зала: Хвалил наилучшим образом.
Юлиан: Правда?
Зала: И, коль вы показали ему эскизы, то желаете нечто получить взамен.
Юлиан: Не ради выгод я сделал это. (тасует листы картона) Я и вам покажу их, только из опасения, что держите меня за дурака.
Зала: Ни на йоту, что вы, не опасайтесь. Расскажите только- и довольно.
Юлиан: Я хотел только ,чтоб он не перестал уважать меня. Схватываете идею? Он мне немного ближе остальных. Я ведт знаю, знаю...для всех, да, и для вас лично ,я -состоявшийся неудачник, конченный тип, чей весь талант заключался в минувшей юности. Меня это особенно не волнует. Но для Феликса хочу быть тем, кем был однажды, и кем по-прежнему остаюсь. Когда узнает он, что его отец- я, будет гордиться мною.
Зала: Когда он узнает это...?
Юлиан: Я не намереваюсь вечно держать его в неведении. А теперь, когда его мать мертва,- тем более. После нашей с ним последней беседы мне стало ясно, что не только нужно, но должно ему сказать правду. Он хорошо смыслит в житейском. Он всё поймёт. И тогда у меня будет близкий человек, который мне принадлежит, который знает, что он- мой, человек, ради которого стоит дальше жить на свете, о котором мне предстоит заботиться. Я стану жить поблизости , у нас будет много общего. Тогда я наконец обрету почву под ногами, перестану уж метаться и парить по свету. И снова стану трудиться- как однажды ,давно было- будто помолодевший. Работать буду я, а вы все окажетесь в дураках, все!
Зала: Ну кто же осмелится усомниться в вас? Слышали б вы что мы о вас говорили Юлиан. Каждый ждёт, что вы , рано или поздно, вполне обретёте себя.
Юлиан: Ах довольно: всё обо мне да про меня. Вы простите. Поговоримте-ка, наконец, о вас. Вы наконец-то поселились в своём новом доме?
Зала: Да.
Юлиан: И что вы планируете на ближайжее время?
Зала: Я замыслил отправиться с графом Ронски в Азию.
Юлиан: С Ронски? Они-таки решились на экспедицию, о которой столько в газетах?
Зала: Да. Такое вот предприятие давно увлекает меня. Вы, возможно, читали отчёт экспедиции Рольстона о  мидийских и бактрийских раскопках 92-го года?
Юлиан: Нет.
Зала: Он просто потрясающ. Подумайте только: под щебнем и пылью обнаружен гигантский город, площадью почти равный современному Лондону. Древние воздвигали дворцы, а стены чудесно расписывали. Некоторые вещи они доставили. А ступени, что были раскопаны- из мрамора, который нигде не встречается. Возможно, он - с затонувшего острова. Триста двенадцать ступеней сияющие что опалы, которые ведут в неведомое подземелье...Неведомое ,потому, что они на трёхсот двенадцатой остановились,- Боз знает, почему! Я не могу вам передать, как меня эта лестница интригует.
Юлиан: Всё же слыхать, что эта Рольстонова экспедиция, погибла?
Зала: Всё не настолько плохо. По прошествии трёх лет из двадцати четырёх европейцев, несмотря на всё, восьмеро вернулись, а полдюжины они потеряли ещё на подходе к месту. Путь пролегал через малярийные болота. К тому же случился раз налёт курдов, тогда разбойники одного похитили. Но мы будем экипированы гораздо лучше. Кроме того, на границе мы соединимся с русским отрядом, который обеспечит нам вооружённое прикрытие. Следует принимать в расчёт политические интересы. А что касается лихорадки...её я совсем не страшусь...она меня не касается. В термах Каракаллы- вам же известно, в каком болоте они находятся- совсем юнощей я провёл несколько летних ночёвок- и до сих пор пребываю в добром здравии.
Юлиан: Это ничего не гарантирует.
Зала: Ещё деталь. Я оказался там с одной римлянкой, её дом находился совсем радом с Аппиевой дорогой. Эта особа подхватила лихорадку- и умерла почти сразу. Ну, конечно, я не столь молод как тогда, но чувствую себя полным сил.
Юлиан (закурив сигарету, предлагает Зале): Вы не курите?
Зала: Спасибо. Мне ведь нельзя. Вчера мне запретил доктор Ройманн...Ничего особенного, сердце пошаливает. Ну, о сигарете я жалеть не стану.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

* * * * *,.................................................................................................. !:)

Шестая сцена

Фрау Веграт. Доктор Ройманн.

Фрау Веграт: Вы успели заметить, как горел его взгляд, Феликса глаза, когда говорилось об э т о м ? Это своеобразно.
Доктор Ройманн: Люди покроя этого герра Фихтнера чем-то увлекают юношей. Они ,такие, окутаны дымкой авантюрности.
Фрау Веграт (согласно кивая): Сын уже визитировал этого...явно, съездил в Зальцбург, чтоб с ним снова повидаться.
Доктор Ройманн: Почему бы молодому человеку не повидаться с собственным другом, если есть такая возможность разнообразить свой обыденный распорядок? Не нахожу ничего примечательного в том.
Фрау Веграт: Вы правы, возможно. Если б я раньше воспринимала эти мелочи иначе. Но теперь, лицом к... Нет, доктор, не хочу выглядеть с пафосом.
Доктор Ройманн: Я ничего не имею против пафоса,- я против бессмысленности.
Фрау Веграт (смеясь): Благодарю вас. Кроме прочего, у меня остался повод над всем этим поразмыслить. Только что не принимая слишком тяжело, милый друг. Знаете ведь, я вам, умному и доброму человеку, распространяюсь, да только не затем, чтоб вину выговорить.
Докро Ройманн: Поступать по-доброму лучше ,чем не ощущать вины. Но вас ведь это не касается: вы ,само собой разумеется, всё по доброте душевной...замолвили б словечко в пику этой фантастической увлечённости.
Фрау Веграт: Что я слышу, от вас-то!?
Доктор Ройманн: Разве я неправ?
Фрау Веграт: Если б я ошибалась в чувствах! вами все презираемы: и жертвы и виновники измен.
Доктор Ройманн: Именно мне?...Что вы, милостивая сударыня, зовёте презрением,- если я чего-то не упустил- есть не что иное, как перекрашенная зависть. Или полагаете вы, что мне недостаёт доброй воли собственной жизнью распорядиться на манер некоторых иных? Нет у меня на то таланта. Если быть до конца честным, достойная дама, то на донце моём вот что притаилось: быть негодяем, мужланом ,горлопаном, обманщиком, пересмешником, причитающим над трупами. Но из-за непылкости моего темперамента я обречён оставаться обычным человеком и ,что, возможно, больнее слышать от окружающих, таковым и являюсь.
Фрау Веграт(улыбаясь,слушает его): Если б вы нам рассказали правду об основаниях, что держат вас в Вене...?
Доктор Ройманн: Хорошо. Я есть я ,а не кто иной, и не имею прав быть другим. Переменим тему нашей беседы.
Фрау Веграт: Разве мы не настолько добрые друзья, чтоб я могла спокойно поговорить с вами обо всём? Я знаю ведь, что вы скрываете. Но я верю, что в вашей власти известные иллюзии и  душевные мечтания одной девушки открыто высмеять. Я б искренне успокоилась, если б смела вовлечь вас в круг этих столь близких мне и взаимно незнакомых людей, которые, притом обречённо стремятся, друг к дружке и вдаль, Бог знает куда.
Доктор Ройманн: Мы поговорим об этом когда придёт время, достойная дама.
Фрау Веграт: Я не исповедуюсь вам и, надеюсь, ни в чём не успела вам покаяться. Но я чую, что нечто не в порядке. Возможно этот непокой навеял необычный блеск глаз Феликса. Но в этом нет ничего страшного...мне неприятна мысль, что такой вот прекраснодушный юноша странствует по свету, забывая о той, кому благодарен за своё явление на свет?
Доктор Ройманн: Не станем задаваться общими вопросами, достойная дама. Иначе исказим, извратим прочнейшие наши устои настолько, что зорчайшие очи откажут и обманутся. Но от себя добавлю испытанное: ложь, которая себя настолько разумно опрадывает, что мир в доме способна удержать собой, достойна, по крайней мере, того же доверия, как и правда, которая ни на что иное не способна, кроме как разрушить образ прошлого, притупить восприятие сегодняшнего и исказить предвидение будущего (уходят прочь вместе)

Седьмая сцена

Йоханна и Зала.

Йоханна: Все возвращаются на кру`ги своя. Ваш сад, пожалуй, побольше, герр фон Зала?
Зала: Мой сад- лес для тех, кого выдумка не увлекает за хрупкие решётки.
Йоханна: Ваша вилла похорошела.
Зала: Вы её видали?
Йоханна: Я б свиделась с нею теперь, по прошествии трёх лет.
Зала: Тогда она и на камень от земли не поднялась.
Йоханна: Не для меня, видевшей здание во всём величии ещё тогда.
Зала: Загадочно...
Йоханна: Отнюдь. Припоминаю нашу встречу. Я с родителями и Феликсом отправились на прогулку в Дорнбах, там и повстречали вас с господином Фихтнером как раз на площадке будущей стройки. Ваша вилла теперь в точности такая, какой вы её тогда изобразили.
Зала: Пожалуй, вы бывали там не раз.
Йоханна: Я часто прогуливалась в одиночестве, с тех пор как мама захворала.
Зала: И когда же вы мимоходом видали мой дом?
Йоханна: Совсем недавно...сегодня.
Зала: Сегодня.
Йоханна: Да, я обошла его кру`гом.
Зала: Вот как ? Вокруг? ...Наверное, вы заметили укромную дверь, что ведёт прямо в лес?
Йохана: Да...Но она почти незаметна: слишком густая листва. А где там бюсты римских императоров?
Зала: Они -на колоннах у входа в аллею. Совсем рядом с ними- мраморная скамеечка, а перед нею- устроен небольой пруд.
Йоханна (кивает): Как вы тогда изобразили... А тёмно-зелёная вода мерцает. По утрам ближние кусты роняют в пруд тени. Знаю (смотрит Зале в глаза и улыбается; удаляются вместе).

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

* * * * *,................................................................................................... !:)

Четвёртая сцена

Йоханна. Зала. Доктор Ройманн. Фрау Веграт с Феликсом спускаются из веранды в сад.

Фрау Веграт: Бог вас послал, милый герр доктор. Что скажете? вот радость повидаться с вами!
(дружески пожимает руки господам)
Фрау Веграт: Добрый вечер ,герр фон Зала.
Зала: Премного рад, милостивая госпожа моя, ,видеть вас в довольном здравии.
Фрау Веграт: Да, мне теперь немного полегчало. Если бы ещё эта траурная пора года не была так близка.
Зала: Но, достойная госпожа, погожие дни не за горами. Когда леса горят золотом и пурпуром, нежный туман окутывает холмы, а небо, столь далёкое и ясное, просто пугает нас своей бесконечной далью...!
Фрау Веграт: Хотелось бы это ещё раз увидеть.
Доктор Ройманн (упредительно): Милостивая фрау...
Фрау Веграт: Простите мне: приходят же на ум подобные мысли. (горячо) Если б мне знать, хоть догадаться, сколь долго мой добрый доктор сможет удержать меня.
Доктор Ройманн: В этом смысле, смею вас заверить, достойная госпожа: я остаюсь в Вене.
Фрау Веграт: Как? Обстоятельства поменялись?
Доктор Ройманн: Да.
Феликс: Верно ли, что некто иной будет вызван в Грац?
Доктор Ройманн: И не так. Ведь "некто иной", кому выпали козыри, свернул себе шею на горной прогулке.
Феликс: Но у вас был главный шанс. Как появился соперник?
Доктор Ройманн: Я был главным претендентом, но упустил возможность.
Фрау Внграт: Как?
Доктор Ройманн: Я не принял на себя некую обязанность.
Фрау Веграт: Вы настоль щепетильны?
Феликс: Вы столь горды?
Доктор Ройманн: Ни то, ни другое. Даже мысль воспользоваться плодом чьего-то несчастья причиняет мне чрезмерную боль: вторая половина моей натуры грозится отомстить. Вот видите: ни суеверие, ни гордость, но всего лишь простое, мелкотравчатое тщеславие.
Зала: Изысканно, герр доктор.
Фрау Веграт: Из всего сказанного я поняла только ,что вы остаётесь. Да, вот насколь понятливы хворые.
Доктор Ройманн (предусмотрительно отстраняясь): Ну, Феликс, как вам понравился гарнизон?
Феликс: Очень хорош.
Фрау Веграт: Теперь ты вполне доволен, сынок мой?
Феликс: Я вам очень благодарен. Тебе в особенности, мама.
Фрау Веграт: Почему мне особенно? Последний отпуск зависел ведь от батюшки.
Доктор Ройманн: Ему было б гораздо милей, избери вы сыну мирную профессию.
Зала: В наши дни не осталось мирных.
Феликс: Вы правы, герр фон Зала...Кроме того, должен передать вам привет от оберлейтенанта Шроттинга.
Зала: Большое спасибо. Ещё помнит меня?
Феликс: Не он один. Мы постоянно и регулярно вспоминаем о вас, за всякой трапезой. Ваш портрет, среди прочих, отставных офицеров полка, висит на стене казино (не только австрийская, но и немецкая стойкая традиция называть офицерские кантины "казино": те, кто пережил оккупацию,помнят- прим.перев.)

Пятая сцена

Йоханна. Зала. Доктор Ройманн. Феликс. Фрау Веграт. Профессор Веграт является.

Веграт: Добрый вечер...Как, Феликс, ты снова с нами? Вот неожиданность!
Феликс: Добрый вечер, папа`. У меня двухдневное увольнение.
Веграт: Отпуск,...увольнение? Действительно? Или же маленькая прихоть ради удовольствия?
Феликс (легко, не растерянно): Я всё ж обязуюсь не врать, отец.
Веграт (также шутливо): Я не желал тебе лёгкого пути, Феликс. Даже если ты нарушишь присягу, забота о матери зачтётся как смягчающее обстоятельство.
Фрау Веграт: Тоска по родителям!
Веграт: Естественно, к нам с тобой. То ты ведь теперь немного прихворала, ты- главная персона... Что ж, как здоровье, Габриэла? Лучше, не правда ли? (Тихо, почти шёпотом) Любовь моя...( лаская ей лоб, убирает чёлку) Любовь, ... погода такая нежная.
Зала: Чудеснейшая осень.
Доктор Ройманн: Вы только что со службы, герр профессор?
Веграт: Да. Я ведь теперь и за директора, забот невпроворот- да не всегда захватывающие и благодарные. Но ,как говорится, взялся за гуж...Пусть, быть тому. (усмехаясь) Некий назвал меня "заведующим искусством".
Зала: Не будьте несправедливы к себе, герр профессор.
Фрау Веграт: Похоже, ты снова всю дорогу пешком?
Веграт: Я даже сделал крюк, по турецкому валу прошёлся. Люблю этот путь в особенности. Вечерами, когда столица купается в серебряной туманной дымке...Кстати, привет тебе, Габриэла. Я повстречал было Инеру Хермс.
Фрау Веграт: Она снова в Вене?
Веграт: Проездом. Она пожелала сегодня тебя проведать.
Зала: Она пока ангажирована в Гамбурге?
Веграт: Уже нет. Она , как мне рассказали, покинула сцену и живёт со своей замужней сестрой в провинции.
Йоханна: Я видела её, играющую роль в вашей пьесе, герр фон Зала.
Зала: Но, должно быть, тогда вы были ещё совсем маленькой девочкой.
Йоханна: Она представляла испанскую принцессу.
Зала: Увы. Принцессы ,пожалуй, не её типаж. Она за всю свою жизнь тогда так и не научилась декламировать.
Доктор Ройманн: И поэтому ныне вы по-прежнему полагаете, герр фон Зала, что любой даме не по силам декламация ваших творений?
Зала: Почему бы нет, милый доктор? Если б вы обитали в самой земной сердцевина, то знали б, что все вещи одинаково тяжелы. А если б воспарили в зенит мира , то осознали б, что все явления одинаково серёзны.
Фрау Веграт: И как же она выглядит?
Веграт: По-прежнему, вполне мила.
Зала: Она по-прежнему стремится устроить музейную экспозицию своих картин?
Феликс: А что за картина?
Йоханна: А что, её картина -в музее?
Зала: Вы, пожалуй, видели её, в каталоге значится как "Актриса", к несчастью "Актриса". Молодая бабёнка в костюме арлекина, поверх наброшена греческая тога, у ног- ворох масок. Совсем одна, пронзительтый взгляд героини утсремлён к зрителям, смотрит она с пустой, полутёмной сцены, промеж несочленённых кулис: фрагмент комнатной стены, немного леса, пролёт за`мковой стены...
Феликс: А на заднем плане- декорация южного пейзажа с пальмами да платанами...?
Зала: да. Она полускатана, а за нею видать гору мебели, лестницу, кубки, короны блистают в ясных лучах дня.
Феликс: Это же картина Юлиана Фихтнера?
Зала: Конечно.
Феликс: Я не знал, что образ Ирены Хермс  должен быть выставлен в галерее.
Веграт: С тех пор, как она была нарисована, прошло больше двадцати пяти лет. Тогда полотно смотрелось вызывающе. Это был её первый большой успех. А теперь ,пожалуй, многонько набралось таких живых и забытых знаменитостей...Кроме того ,я расспросил Ирену о мастере. Уживительно же :"вечная подруга" не знает, где он в свете обретается.
Феликс: Несколько дней назад я разговаривал с ним.
Веграт: Как? Ты видел Юлиана Фихтнера? Он был в Зальцбурге?...Когда же?
Феликс: Третьего и четвёртого дня, не позавчера. Он разыскал меня,- и мы вместе повели вечер.
Фрау Веграт (бросает многозначительный взгляд доктору Ройманну).
Веграт: Как живётся ему? И что он рассказал тебе?
Феликс: Поседел немного, а ,в общем, мне показалось, не изменился.
Веграт: Сколько же лет провел он вдалеке от столицы? Два года, не правда ли?
Фрау Веграт: Немного больше.
Феликс: Он совершил великие путешествия.
Зала: Да, я кстати он недавно прислал мне открытку.
Веграт: И мы тоже. Но я не думал, что вы состоите с ним в регулярной переписке.
Зала: Регулярной? Нет.
Йоханна: Вы разве с ним не дружны?
Зала: Друзей у меня нет вообще. А если имею- отрекаюсь от них.
Йоханна: Но прежде вы были столь близки с ним.
Зала: Скорее- он со мной, а я был далёк.
Феликс: Что вы этим хотите сказать, герр фон Зала?
Йоханна: Я поняла вполне. Так вы ведётесь с большинством.
Зала: Скорее, с меньшинством людей.
Йоханна: Это заметно по вашим творениям.
Зала: Надеюсь. Иначе их сочинял бы некто иной.
Веграт: Сказал ли он, когда снова явится в Вену?
Феликс: Верю, скоро. Но, очень вероятно, он не стеснён в сроках.
Йоханна: Мне очень хотелось бы свидеться в господином Фихтнером. Такие люди мне очень милы.
Веграт: Кого ты зовёшь "такими"?
Йоханна: Которые всегда- из дальних странствий.
Веграт: Но, сколь ты с ним знакома, Йоханна, он ...всегда возвращался неиздалека...жил по соседству.
Йоханна: Всё равно, жил там или здесь: даже если являлся к нам попросту в гости, казалось, что -из дальних далей.
Веграт: Ах, да...
Феликс: И я иногда ощущал то же.
Веграт: Не странно ли, что он по свету рыщет, по крайней мере, последние годы?
Зала: А раньше ли непоседливость за ним не замечалась: вы же вместе служили в Академии?
Веграт: Да, было. И тогда надо было с ним поинтимнее сойтись, дабы узнать, что он за человек. В молодости ему было присуще нечто ослепляющее, чарующее. Ни к кому из мною встреченных эпитет "многообещающий" не был более кстати, как к нему.
Зала: Что ж , он отчасти оправдал былые надежды.
Веграт: Но если б он достиг всего...!
Доктор Ройманн: Полагаю, тот, кто   м о г   б ы   д о с т и ч ь , тот достигает в итоге.
Веграт: Не всегда. Юлиан был, пожалуй, предназначен к высшему. Чего ему недоставало, так это собранности да душевного покоя. Его постоянно донимал внутренний неуют и , к несчастью, поэтому  многообещающие труды не вершились.
Феликс: Он показал мне пару эскизов, из последних работ.
Веграт: Хороши?
Феликс: По мне, в них что-то захватываюшее...
Фрау Веграт: Что именно? Каков жанр работ?
Феликс: Пейзажи. Даже очень близкие нам виды.
Йоханна: Однажды во сне я увидала некий весенний пейзаж, такой солнечный и милый , хоть плачь теперь.
Зала: Да, печаль упрятана в преходящем часто много глубже, чем мы чувствуем.
Веграт: Итак, он снова трудится? Тогда от него можно ожидать нечто особенное.
Зала: От каждого, кто однажды стал искусником, ничего иного не следует ждать.
Веграт: Да, так оно и есть, герр фон Зала. Но существует одна большая разница. Насчёт "служащего" в этом отношении можно быть вполне спокойным (с живой иронией), того, кто пишет что ни год ради вернисажа свою честну`ю картинку, и от доброты душевной не способен ни на что иное.
Доктор Ройманн: Это ещё серьёзный вопрос, кто в миру искусство движет дальше, профессионалы, как вы, герр профессор, или ...или так называемые гении.
Веграт: О, это совсем не по мне, играть на различиях. Но о гениальности лучше умолчим :она- мир в себе и вне дискуссий, что мировые стихии.
Доктор Ройманн: Я придерживаюсь в корне противоположной точки зрения.
Веграт: Вообще, не до`лжно обсуждать тех, кому границы неведомы. Честно резюмирую: кто свои пределы знает, тот лучший человек. И ,в этом отношении, ценю себя чрезвычайно... Тебе не зябко, Габриэла?
Фрау Веграт: Нет.
Веграт: Укутайся потеплее и позволь нам прогуливаться тут пока не стемнеет.
Фрау Веграт: О да, охотно. ...Пожалуйста, подойдите ко мне, доктор, возьмите даму под ручку. Вы совсем не заботитесь о пациентке.
Доктор Ройманн: Я к вашим услугам.
(Все удаляются прочь : Йоханна со своим братом, Зала с профессором... а фрау Веграт внезапно останавливает Ройманна)

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

* * * * *,................................................................................................. !:)

Действующие лица:
Профессор Веграт, директор Академии изобразительных искусств;
Габриела, его жена;
Феликс и Йоханна, его дети;
Юлиан Фихтнер;
Штефан фон Зала;
Ирена Хермс;
доктор Франц Ройманн;
Слуга Фихтнера;
Слуга Залы;
Горничная Веграта.

Действие происходит в Вене и её окрестностях;
Премьера пьесы состоялась 13 февраля 1904 года в Немецком театре, что в Берлине.

Первый акт

Вокруг садика- сплошь посторойки, взгляд всюду упирается в стены. Справа - маленький дом профессора Веграта с крытой дощатой верандой, куда ведут три деревянные ступени. Лестницы также справа и слева от веранды. Примерно посреди сцены- зелёная беседка ,в ней- стол и принесённые из покоев стулья, удобное кресло. Слева, у дерева- железная скамья.

Первая сцена

Йоханна прогуливается в саду. Является Феликс в уланской форме.
Йоханна (обернувшись): Феликс!
Феликс: Да, вот он я.
Йоханна: Бог с тобой...Возможно ли это: ты снова в отпуске?
Феликс: Вскоре после первой увльнительной...Да, а что мама?
Йоханна: Что ни день, то хуже.
Феликс: Ты думаешь, она переполошится, коль я неожиданно явлюсь?
Йоханна: Нет. Но лучше ты повремени чуток. Пока она дремлет. Я только что из её спальни. ...Надолго ты с нами, Феликс?
Феликс: Завтра утором- в часть.
Йоханна (задумчиво гляда вдаль): В часть...
Феликс: Можно б высокопарнее выразиться, но ведь казармы- неподалёку, правда.
Йоханна: Ты так мил...(рассматривает уланскую форму) Ну, ты достиг своего. Теперь доволен?
Феликс: В любом случае, это -благоразумнее прочих моих начинаний. По крайней мере, вижу, что при стечении известных обстоятельств смогу кое-чего достичь.
Йоханна: Верю, ты в любую карьеру способен привнести своё.
Феликс: Всё же сомневаюсь, что на адвокатском или инженерском поприще смог бы найти себя (дословно "...смог бы сделать свой путь"-- прим. перев.) А в общем, чувствую себя значительнее, чем когда бы то ни было прежде. Только мне иногда кажется, что рождён я в непожходящее время. Пожалуй, мне следовало явиться на свет не настоль упорядоченый, когда не надо было постоянно раздумывать и взвешивать.
Йоханна: Ах, ты всё ж волен- действуй.
Феликс: Да, хотя -в известных пределах.
Йоханна: Они всё же пошире этих.
Феликс (оглянувшись, улыбается): В укрытии безопасно... Садик и впрямь похорошел. Сколь жалок он был в годы нашего детства... А что это? Персиковая шпалера! Очень мило.
Йоханна: Идея доктора Ройманна.
Феликс: Я только о нём подумал.
Йоханна: Вот как?
Феликс: Нашей семье недостаёт его практичности. Кстати, как его перспективы?...Конкретнее, насчёт профессуры в Граце.
Йоханна: На этот счёт у меня ни малейшего представления.(отворачивается)
Феликс: Матушке, наверное, в этом раю было чудесно?
Йоханна: Да.
Феликс: Ты ей иногда почитываешь вслух? Пробуешь немного отвлечь её, согреть?
Йоханна: Если б это было так просто.
Феликс: Нельзя расслабляться, Йоханна.
Йоханна: Красиво говоришь, Феликс.
Феликс: О чём ты?
Йоханна(немного в сторону, вполголоса): Не знаю, поймёшь ли ты меня.
Феликс (усмешливо): С чего б это я не понял тебя?
Йоханна (спокойно взирая на Феликса): Я её уже не столь люблю, больную.
Феликс (отчуждённо): Как?
Йоханна: Нет, ты не сможешь до конца понять меня. Она всё удаляется от нас...Что ни день- будто новая пелена меж нами.
Феликс: Как это понимать?
Йоханна (спокойно взирает на него)
Феликс: Ты полагаешь...?
Йоханна: Я не обманываюсь в подобных случаях, ты ведь знаешь, Феликс.
Феликс: Я...знаю?...
Йоханна: Когда малышка Лилли фон Зала должна была умереть, я знала это прежде чем остальные догадались, что девочка захворала.
Феликс: Тебе приснилось это...в детстве.
Йоханна: Не примечталось. Я знала. (горько) Я не смогу тебе обьяснить этого.
Феликс (после паузы): А отец, он тоже это чувствует? Ты думаешь,  он тоже...?
Йоханна: Отец? Ты думаешь, о н  т о ж е  видит покровы?
Феликс (встряхнув головой): Видения существуют, случаюся,Йоханна, конечно. А всё же я хотел бы...(оборачивается к дому) Отца ещё нет дома?
Йоханна: Нет. Теперь он приходит довольно поздно. Много дел в Академии.
Феликс: Буду осторожен, постараюсь не разбудить её. Я всегда начеку. (через веранду входит в дом)

Вторая сцена

Йоханна ,оставшись ненадолго одна, присаживается на стул ,складывает руки крестом на колени. Входит Зала. Ему 45 лет, но выглядит немного моложе. Строен, почти тощ, чисто выбрит, шатен. шевелюра, не слишком короткая, на висках -с проседью, зачёсана вправо. Его жесты отрывисты и энергичны. Глаза карие.

Зала: Добрый вечер, фрёйляйн Йоханна.
Йоханна: Добрый вечер, герр фон Зала.
Зала: Мне сказали, что ваша фрау матушка слегка задремала, а потому ,если мне позволено, я недолго побуду в саду.
Йоханна: Феликс только что прибыл.
Зала: Да? Ему снова дали отпуск. В моё время порядки в полку были намного строже. Кроме того, мы располагались у границы, где-то в Галиции.
Йоханна: Постоянно забываю, что вы и на военной службе отличились.
Зала: Давненько это было. Пару лет постоял на страже. И так приятно, право же, вспоминать былое.
Йоханна: Как много вы пережили разного.
Зала: Спасибо. (присаживается в кресло) Могу ли? (достаёт портсигар и ,после одобрительного кивка Йоханны, закуривает сигарету)
Йоханна: Вы уж проживаете на своей вилле, герр фон Зала?
Зала: Завтра перееду.
Йоханна: Вы рады предстоящему отдыху?
Зала: Рано отдыхать.
Йоханна: Вы так заработались?
Зала: Коль настало время отдыха - о да. Но не ради обычая. Я тут мимоходом, ненадолго.
Йоханна: А что?
Зала: Я отправляюсь в путешествие, в долгий путь.
Йоханна: Да? Вы слишком честолюбивы. И я б могла так, ездить по белу свету, ни о ком не заботиться.
Зала: По-прежнему?
Йоханна: По-прежнему...что вы имеете в виду?
Зала: Ну...я припомнил, как вы, будучи ещё совсем маленькой девочкой, бредили, даже болезненно, путешествиями. Кем вы тогда желали стать?... Танцовщицей, думается. Не правда ли? Очень известной танцовщицей, конечно.
Йоханна: Почему вы говорите так, будто карьера танцовщицы ничтожна? (не глядя на него) Именно вам, герр фон Зала, не следует так говорить и думать.
Зала: Почему именно мне?
Йоханна (спокойно взирает на него)
Зала: Не знаю, право, что вы хотели сказать этим...или мне следует...(по-простецки) Йоханна, знаете, когда я вас, пляшущую, увидел впервые?
Йоханна: Когда?
Зала: В прошлом году, когда вы жили на даче, а я однажды заночевал в мансарде. Светила полная луна. И эльфиня, пожалуй, вы, парила над лугом.
Йоханна (смеясь, кивает)
Зала: Вы танцевали для меня?
Йоханна: Я вас, пожалуй, тоже видела. Вы стояли за дверной портьерой.
Зала( немного помолчав): Так как тогда вы, наверное, ни для кого не танцевали.
Йоханна: Почему?...Довольно хорошо. И вы, среди прочих, уже видели меня. Это было далеко отсюда, и очень давно... На одном греческом острове. Многие мужчины стояли кругом...Вы были среди них... А я была тогда лидийской рабыней.
Зала: Пленной царевной.
Йоханна (серьёзно): Вы же не верите в подобные домыслы?
Зала: Коль вам угодно, верю.
Йоханна (по-прежнему серьёзно): Вы должны верить в то, что иные не способны принять.
Зала: Когда час на то придёт, охотно.
Йоханна: Знаете ли, я не верю в то, что впервые появилась на этот свет. И бывают мгновения, когда я совершенно отчётливо представляю себе предыдущие воплощения.
Зала: И этот миг состоялся тогда...
Йоханна: Да, год назад, когда в ясном лунном свете я танцевала на лугу. Со мной это бывало не раз, герр фон Зала (после короткой паузы, уже обычным тоном) Куда вы отправляетесь на этот раз?
Зала (изменив тон): В Бактрию, фрёйляйн Йоханна.
Йоханна: Куда?
Зала6 В Бактрию. Замечательная страна, и самое необычное то, что её больше нет. Я собираю, собственно, компанию, и в ноябре мы отправимся в путь. Вы ,наверное, читали о нашем предприятии в газетах.
Йоханна: Нет.
Зала: Речь идёт о раскопках, на том месте, где, предположительно, около шести тысяч лет назад находилась Экбатана. Она намного древнее вашей Лидии, как видите.
Йоханна: Как вы избрали её, этот город?
Зала: Всего лишь несколько дней назад, в ходе  дружеской беседы. Граф Ронски, начальник проекта расхвалил мне эту затею. Ему недолго пришлось стараться,он разбередил старую мою ностальгию.(живо) Подумайте только ,фрёйляйн Йоханна: своими глазами увидеть как погребённый город восстает из небытия, дом за домом, камень за камнем, столетие за столетием. Нет, я не уйду с этого света, пока не утолю своё желание.
Йоханна: Почему вы говорите о смерти?
Зала: Есть ли достойные люди, которые в добрую годину ,глубоко покойны душою, думают о чём-то ином?
Йоханна: У вас, пожалуй, не одно неутолённое желание.
Зала: Одно...?
Йоханна: Я знаю, что вам довелось пережить немало потерь. Но, я часто верю, что вы предчувствовали все зараннее.
Зала: Друзья мои, видения, если б они явились вовремя... тогда вы были бы правы.
Йоханна: Как хорошо я понимаю вас! Бытие без боли столь же ничтожно, сколь и бытие без счастья.(пауза) Как давно?
Зала: О чём вы?
Йоханна (тихо): Что фрау фон Зала умрёт.
Зала: Да, она почила семь лет тому назад, без нескольких дней.
Йоханна: А Лилли...семилетняя?
Зала: Да, Лилли умерла через месяц после. Вы ещё вспоминаете о Лилли, фрёйляйн Йоханна?
Йоханна: Очень часто, герр фон Зала. С той поры я так и не подружилась ни с кем. (про себя в сторону)Её тоже пора звать фрёйляйн. Она была очень красива. Такие же тёмные кудри, как у матушки, и такие же ясные очи, как ваши ,герр фон Зала (про себя в сторону)" Идите вместе, рука под руку, темно`й аллеей, на майский луг"...
Зала: Что вы помните, Йоханна.
Йоханна: Семь лет минуло...как странно.
Зала: Почему странно?
Йоханна: Вы строите дом, раскапываете забытые города, пишете необычные стихи, а людит, котороые столько для вас значили, лежат под землёй и пропадают зря- а вы пока почти молоды. Сколь непостижимо всё это!
Зала: " О ты, пока ещё живущий, побереги свою слезу", сказал Омар Наме, рождённый в Багдаде в году 412-м мохаммеданского летосчисления, сын лудильщика. Кроме того, знаю я одного мужа, которому стукнуло восемьдесят три: он похоронил двух жён, семерых детей, о внуках умолчим. Он аккомпанирует на пианино в одном плохоньком заведении на Пратере представлениям танцоров обоего пола в трико и развевающихся прозрачных платьицах. И недавно, когда жалкое представление завершилось, а фонари было погашено, он реительно продолжил свою игру на ужасном тренькающем ящике, после чего мы пригласили его к себе за столик. Ронски и я развели его на болтовню. А он возьми да поведай нам, что последняя вещь, которую только что отстучал на эстраде- его собственная композиция. Да как загорелся его взгляд, когда он с дрожью в голосе спросил нас :"Думаете, господа хорошие, моё сочинение обречено на успех?" Восемьдесят три года ему, его карьера завершилась в дрянной пратерской гостинице ,и его публика- из молоденьких девок да фельдфебелей, а он стремится, тоскует по овациям!

Третья сцена

Йоханна. Зала. Доктор Ройманн.

Доктор Ройманн: Добрый вечер, фрёйляйн Йоханна. Добрый вечер, герр фон Зала.(пожимает руки обоим) Как ваше самочувствие?
Зала: Превосходно. Тот, кто  р а з   у   в а с  попросил совета, всё ж не пропащий!
Доктор Ройманн: А я уж и забыл о прошлом. Но есть люди, которым потребна постоянная поддержка...Мама немного задремала, фрёйляйн Йоханна?
Йоханна (удивлена пикировкой доктора и Залы, внимательно смотрит на последнего) Она ,пожалуй, уже проснулась. Феликс у неё.
Доктор Ройманн: Феликс...? О нём даже не телеграфировали?
Йоханна: Нет, насколько я знаю. А кто бы...?
Доктор Ройманн: Я просто подумал. Ваш папа`  порой очень боязлив.
Йоханна: Вот, они идут сюда.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы