Джон Генри Маккей, "Поездка"

А ветер утих. И обое на лодке
шатаясь легко, покидали причал.
Далёко уж берег темнеет. Далёко
остались их хлопоты, боль и печаль.

Мужчина и женщина. Долго молчали.
Раскинулось гордое море в красе.
Он рёк: "Лишь тебя век желал я!"
Она ему: "Ночь наступает. Не смей..."

Они удалялись в далёкие дали.
Но первая лишь подмигнула звезда--
приблизился к ней он, чьи губы шептали
дрожа в нетерпении: "Счастье, когда ?!"

Настало блаженство желанного часа,
дрожа в вожделеньи, трясясь и горя`...
Назад победителям жизни безгласым,
и вновь по домам-- по раздельным морям.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы 


Fahrt

Es legt sich der Wind. Sie stoen vom Strande.
Sie steuern hinaus, sanft schaukelt ihr Boot.
Weit hinter ihnen verdmmern die Lande,
Weit hinter ihnen Leid, Kummer und Not.

Ein Mann und ein Weib. Und sie schweigen lange.
Stumm liegt das Meer in stolzer Pracht.
Da spricht er: Du bist es, nach der ich verlange!
Sie aber entgegnet: Bald kommt die Nacht...

Und weiter trieben sie in die Weite.
Doch als der erste Stern erglom,
Zog er sie nher an seine Seite
Und flsterte zitternd: O Glck, nun komm‘!

Es kam. Im Taumel der seligsten Stunde,
Geschttelt von Schauern, durchpulst von Glut,
Als Sieger des Lebens und ohne Wunde
So kehrten sie heim – so empfing sie die Flut.

John Henry Mackay


Джон Генри Маккей, "Брак"

Пришлось им вместе
творить житьё,
но дрожжей в тесте
был мал объём.

Они устали,
но постарев,
любя, терзали
свой брак, презрев

шипы и розы.
Союз отпет:
вдвоём ли порознь,
а счастьев нет.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы 

Ehe

Sie mussten zusammen
durchs Leben gehn,
Und konnten doch niemals
zusammenstehn.

Sie wurden muede
und wurden alt,
Und quaelten sich weiter
mit zaeher Gewalt.

Der Eine so,
Die Andere so,
Und seines Lebens
war Keiner froh.

John Henry Mackay

Джон Генри Маккей, "Мой Сам" О Мир, сколь ты широк! Меня влечёт за горизонты. Но Час отмерил срок-- шпионит. О, Людь*, сколь ты убог! великим стать способен разве учён коли-- живи; итог-- твой разум. Мечта, огромна ты! В узде моей пребудь-- ручною станешь, а я прину`жу свой Удел к молчанью. Мой Сам, ты голову воздел! Дитя, в Добытчики годишься. В себя уверовать посмел-- ты Победитель! перевод с немецкого Терджимана Кырымлы   * людь= человек, так говорят в Сибири, --прим.перев.  „Mein Ich –“ O Welt, wie bist du weit! Mich zieht es ueber deine Berge. Mich aber haelt die Zeit, der Scherge. O Mensch, wie bist du klein! Gross kannst du dich empor erst heben, Wenn du gelernt, nur dir allein zu leben. O Wahn, wie bist du gross! Ich gab mich niemals dir zu eigen, Und ich bezwang das Los, zu schweigen. Mein Ich, du hebst dein Haupt! Du warst ein Kind und wardst ein Krieger. Wer stets an sich geglaubt bleibt Sieger! John Henry Mackay Джон Генри Маккей, "Рука в руке" Смешок. Прохожий уже ушёл. А мы: "Ну что же, ведь хорошо гулять в раздолье нам налегке в вечерней боли, рука в руке". перевод с немецкого Терджимана Кырымлы 

Hand in Hand Die Andern lachten und gingen vorbei. Wir aber dachten, wie schoen es sei: So still zu gehen durchs freie Land Im Abendwehen und Hand in Hand. John Henry Mackay

Что, стареющие, стонем
мы по Родине в тоске
будто мшистые колонны
в век грядущий в марш-броске?

Дурни! Родина не ваша,
ею вам не овладеть!
Вы для ней-- зерно, на брашна
слепо мелет вашу твердь!..

"Там она где, пир желаньям,
а тоске --её уста!.."
Нет, открыта-- вдруг поманит
детский взгляд, она проста.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы 


Heimat

Wir, die wir altern, ach, was rufen
wir nach der Heimat sehnsuchtsvoll,
Dass sie die uebergruenten Stufen
der Zukunft niedersteigen soll?

Toren! – Denn wer sie nicht besessen,
die Heimat, der gewinnt sie nie!...
Wer sie besass, und sie vergessen
konnte, sieht nimmer wieder sie!...

Heimat ist, wo der Wunsch Erfuellung,
und Sehnsucht ihre Lippe fand!...
Nein, Heimat ist, was ohne Huellung
einst vor dem Blick des Kindes stand.

John Henry Mackay

1.
Бронза листвы на пригорках студёных,
озеро тешит метели душок.
Руки прилежные с се`рпом поклонны,
птах одинокий летящий в снежок.

Плод опадает с ветвей уярмлённых,
сна не видать в молчаливой ночи`.
Словно устало чело --и поклоны
бьёт после летнего пира кручин.

Кратче и кратче прохладные днёвки--
гложущей скорби тихий разбой,
а на устах-- загово`р от издёвки:
"Осень, зачем ты столь скоро?.. за мной?!"

2.
Осень, ты близишься? Неудержимо
меркнут деньки за оставшимся днём,
рвутся, Времён оставляя зажимы,
кануть в бессолнечной тьмы окоём.

Медли, мой свет! Одари мне лучами
к смерти готовые нивы-луга--
золотом солнца чтоб образы мчали,
страдного лета напомнили гам.

Пусть мотыльки налегке полетают
в ветром пронизанных шум-камышах;
чёлн мой шатнётся едва-- и растает
в да`ли туманной твоей не спеша.

Выколдуй чарами с уст моих бледных
песни последней блистающий ритм:
чайке, утёсу --молебнов победных,
ток дабы боли дотла растворил!

В плаче моём отразись, чтоб последний
смех мой раскатом гремел до зари!
Стань во Красе среди дней этих бедных
вся предо мной, озари--и умри!

вольный (увы, не уложился в размер) перевод с немецкого Терджимана Кырымлы 


Herbst am Zuerichsee

I.
Braeunliche Blaetter an frostigen Gelaenden,
Ueber dem See ein verwehender Duft.
Erntende Sichel in emsigen Haenden,
Einsamer Vogel in schneeiger Luft.

Fallende Fruechte von brechenden Zweigen,
Schlaflose Stunden in schweigender Nacht,
Wie in Ermuedung ein Stirne-Neigen
Nach all der rauschenden Sommerpracht.

Kuerzer und kuerzer die kuehleren Tage –
Nagenden Kummers stille Gewalt,
Auf den Lippen die fliehende Frage:
„Kommst du, o Herbst, schon? – Was kommst
du so bald?!“


II.
Nahst du, Herbst, schon? Unaufhaltsam
Loest ein Tag den andern ab,
Reit sich von der Zeit gewaltsam
Und sinkt sonnenlos hinab . . .

Zoegere, Licht! Lass deine Strahlen
Auf die Fluren, todbereit,
Goldene Sonnenbilder malen
Wie in reifer Sommerzeit!

Lass den leichten Falter gaukeln
Durch das Rоhricht, wunddurchhaucht,
Wenn mein Kahn mit leisem Schaukeln
In die Nebelferne taucht!

Zaubere auf die bleiche Lippe
Mir ein letztes, lichtes Lied,
Das der Moewe gleich die Klippe
Jeden Schmerzes kuehn umflieht!

Spiegele dich in meinem Weine!
Um ein letztes Lachen wirb!
Zeige einmal noch mir deine
Ganze Schoenheit, Licht, und – stirb!

John Henry Mackay