Ходьба по граблям — это любимый вид спорта в масштабах всего человечества. Если внимательно изучить историю, окажется, что учиться на ошибках мы умеем. Но по большей части на своих. И преимущественно на двойку.

Вот, спрашивается, давно ли над всей Россией раздавался хоровой плач Поимевны и проклятья в адрес основателя МММ, главного зодчего финансовой пирамиды? Мол, ужо тебе, Хеёпс недобальзамированный! И ведь как зарекались — да чтоб я ещё раз, да ни в жисть больше так не вляпаюсь! И что? Не прошло и двадцати лет, как грабли были вновь извлечены, начищены, перевязаны ленточкой и положены поперёк народной тропы.

Возникает закономерный вопрос — а присуща ли вообще обучаемость роду человеческому? Хотя нет, дело, всё-таки не в ней. Тогда в чём же? Давайте ещё раз вспомним пирамиду потребностей, описанную А.Маслоу. Если немного её упростить, получим три уровня: физиологические потребности (дышать, есть, пить, посещать туалет и пр.), социальные потребности (общаться, занимать определённое место в социуме, быть востребованным иметь секс не ради продолжения рода, а для удовольствия) и духовные потребности (обрести мировоззрение, понять, для чего ты живёшь, либо же найти себя в религии, либо всё вместе). Потребности первого уровня обязательно должны удовлетворяться — просто чтобы выжить. Потребности второго уровня могут удовлетворяться больше или меньше, лучше или хуже, без некоторых из них человек в принципе может обойтись, НО. Их, как и потребности первого уровня, нельзя удовлетворить раз и навсегда. И, что ещё важнее — чем они больше удовлетворяются, тем больше сама потребность растёт. Частный вывод каков? ДЕНЕГ МНОГО НЕ БЫВАЕТ.

Кто знает хоть одну историю про человека, который ограбил банк на миллион-другой, потом осел где-нибудь в тихом уголке, открыл на эти деньги своё дело (как вариант — прошёл обучение, получил хорошую работу) и жил потом спокойно, долго и счастливо? Лично я не знаю. Обычно деньги куда-то быстро уходят, зато остаётся память о том, как их было много и как здорово было их потратить. Что делать? Взять ещё один банк, это же элементарно!

Точно так происходит и с вкладчиком пирамиды: быстро и без особых усилий получив обратно свой вклад с бешеными процентами, успокоится ли он на том? Если да — то это человек с железной волей. Или профессиональный игрок, каковых мало. У денег есть удивительное свойство: прибыль ещё только предполагается, а на неё уже столько планов! А выйти из игры — значит в чём-то себе отказать. А как, если уже запланирована покупка усадьбы и поездка в Ниццу? Единожды возникнув, потребность в деньгах всегда будет опережать возможность столько заработать. А потребность создаёт что? Правильно, соответствующую мотивацию. Причём далеко не всегда логически обоснованную. А мотивация — страшная движущая сила.

Кстати, о логическом обосновании. Оно в ситуации с вкладчиками финансовых пирамид — ещё одно слабое звено. Уж очень сильно страдает у большинства из них способность просчитывать ситуацию на несколько шагов вперёд. Сколько вложить, а сколько оставить себе? Когда ожидать прекращения вливаний в пирамиду от алчущих неофитов? Когда, наконец, кто-то там, в правительстве, решит, что пора прикрывать лавочку? Это же надо думать и взвешивать, а мышление — процесс затратный и для многих мучительный. Намного проще строить короткие, как рефлекс собаки Павлова, цепочки. Ласточки летают низко — к дождю. Чешется левая ладонь — к деньгам. Вложил — получил. Вложил много — получил страшно много. Неважно, что в документах, которые надо подписать при вкладе, ты отказываешься от каких-либо претензий и оформляешь всё как чуть ли не добровольное пожертвование. Кто ж думает о плохом, когда счастье так близко? С таким же успехом можно потребовать с племенного быка воспользоваться презервативом. За полминуты до самого интересного.

Может быть, для кого-то будет слабым, но всё же утешением, тот факт, что финансовые пирамиды строят не только у нас. Деньги нужны всем. Неважно, процветает страна или созерцает увлекательные пейзажи через окуляр ректороманоскопа — мало кто способен отказаться от возможности заработать больше, чем уже зарабатывает. Да ещё этот перманентный чемпионат мира по грабельной ходьбе... В общем, ждём новых зодчих. И свежую рабочую силу на строительстве чужого финансового счастья.

Не халявщиков, но партнеров изучал Максим Малявин, врач-психиатр

Поговорим о духовности и о тех, кто её обильно генерировал на заре создания христианства. Страна должна знать своих героев, и понимать, за что же присваивали почётное звание "святой".

День выборов для Дениса Анатольевича и для его гвардейского экипажа барбухайки прошёл довольно обычно: как истинные джентльмены, они исполнили перед Родиной свой гражданский долг, пополнив бюллетенями лоно избирательной урны, а затем приступили к своим должностным обязанностям. Из всех вызовов особенно запомнились два — уж очень они были злободневны.

На первый спецбригаду вызвали родственники столетней (именно столько ей успело исполниться) бабульки. Помимо прочих, одна из причин вызова звучала так: «Она у нас совсем сошла с ума, она ДАЖЕ НА ВЫБОРЫ ИДТИ НЕ ХОЧЕТ!!!» Отказать таким сознательным гражданам было просто невозможно.

Бабульке действительно было не до выборов. На её личном календаре был уже апрель месяц, причём почти его конец — самое время сажать картошку! А её личный GPS-навигатор упорно путал трёхкомнатную квартиру на седьмом этаже с покинутым четверть века назад домиком в деревне. И если родня как-то ещё свыклась с тем, что координаты отхожего места бабулька прочно закрепила за балконом (любой сельский житель вам подтвердит: опен эйр и сортир — это как корпускулярно-волновая природа электрона), то попытка вскопать линолеум им пришлась не по душе. Бригада прибыла как раз к тому моменту, когда вскопка была закончена, и начался ритуал массового квадратно-гнездового захоронения клубней. Виновница переполоха шастала по квартире с половником и ведром картошки. Ловко зачёрпывая условно вскопанный грунт, она роняла на место условно созданной лунки картофелину и двигалась дальше.

Зал и одна из спален (та, что ближе к отхожему месту) уже были засеяны. В перерывах между процессом посевной бабулька пеняла родне на нерадивость, нечуткость и недальновидность: дескать, все сроки сейчас прощёлкаете, а что по осени делать будете? Нитратами давиться? И кстати, об удобрениях — раз уж навоза не изволили доставить, так хотя бы ведёрко из сортира неплохо бы по площадям распределить! Какие выборы, окститесь! К земле надо ближе быть, а не к бля...биля...билю...тфу ты, госсподи, слово-то какое! Полюбовавшись на художественно разложенные клубни на фоне старательно убитого линолеума, Денис Анатольевич выдал родне капельки (для неё, не для вас!), пояснил, как поить, и распрощался.

Второй вызов был боевым. Пациент, из давнишних, решил положить конец травле электромагнитным излучением, а также тотальной слежке через бытовую технику. Шапочки из фольги — это паллиатив! Даёшь простое и красивое радикальное решение! В итоге соседи завороженно наблюдали, как из окна вылетели холодильник, микроволновка, телевизор и выдранные с корнем розетки. Родня вызвала полицию, МЧС и спецбригаду.

Дверь, естественно, вскрыли. Больного с замашками бытового луддизма, естественно, повязали. Когда барбухайка уже была готова отчалить, участковый полицейский вдруг хлопнул себя по лбу: ё-моё, больной же НЕ ПРОГОЛОСОВАЛ!!! Потратив пару минут и всё смиренномудрие на подбор политкорректных синтаксических конструкций, Денис Анатольевич предложил — а давайте мы его сейчас развяжем и отправим с вами на избирательный участок? Там сейчас интересно, куча веб-камер, урны красивые... Сошлись на том, что в психбольнице сегодня тоже проходят выборы, а тамошний электорат пациенту духовно ближе и душевно роднее, поэтому удастся и легитимность соблюсти, и не дать возможности случайным жертвам по шее огрести. Нет-нет, список кандидатов тот же самый, никаких Наполеонов и Петров Великих. (Максим Малявин. Россия)

Кафедра научного алкоголизма
По пятницам в рубрике "Место для дисскуссий" - место для одыха, повод для улыбки... В общем не очень серьезные материалы... На первый взгляд.

Сегодня коллега психиатр, Максим Малявин, с вопросами о культуре потребления алкоголя. Попробуем ответить?:)))




Небольшая преамбула. Просьба не относиться к написанному излишне серьёзно — это вредно в равной степени как для психики, так и для имиджа.

Многие и многие годы наблюдения за тем, какую тяжкую пользу наносит себе человечество употреблением алкоголя, не прошли бесследно. Наркология доросла до звания отдельной дисциплины. Открыли фермент алкогольдегидрогеназу, и сразу проблема похмелья...нет, не решилась, но стала намного понятнее. Кроме того, это открытие подвело научную базу под давно известный факт, что некоторым этническим группам, в частности, индейцам, чукчам, финнам и бурятам, лучше не наливать. Другой вопрос — кого бы это остановило?

Выделены три стадии хронического алкоголизма, в общих чертах раскрыт механизм формирования алкогольного гепатоза, с его дальнейшим прогрессом в цирроз. Описаны закономерности и последовательность возникновения и течения делирия и корсаковского синдрома. В общем, минздравы всех стран уже соединились и предупреждают.

Тут прослеживается некая двойственность: с одной стороны, официальная медицина повёрнута к спиртному строго задом. С другой — государство, понимая роль алкоголя как средства релаксации, коммуникации, жидкой валюты и далее по пунктам, не может ввести сухой закон. Вон, Штаты уже пытались. В итоге получили бутлегеров, Чикаго с его бандами и кучу прочих анусов. Ну, то есть бонусов.

Всвязи с этим возникает закономерный вопрос: как можно научиться пить правильно и безопасно, если этому никто толком не учит? Предлагаю срочно создать чрезвычайную кафедру научного алкоголизма. И поставить перед ней задачи — собрать воедино всю народную питейную мудрость, подведя под каждый постулат научную базу. В конце концов, занимаются же учёные такой фигнёй, как подтверждение всяких пословиц: «где тонко, там и рвётся», «вовремя поднятая сигарета не считается уроненной», не говоря уже о сногсшибательном открытии с помощью позитронно-эмиссионной томографии — оказывается, во время умственной нагрузки мозг ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПОТРЕБЛЯЕТ БОЛЬШЕ ГЛЮКОЗЫ!

Ну что, поехали? Вот, в качестве затравки и будущих тем для дискуссии и диссертаций, несколько вопросов.

1. Почему нельзя смешивать спиртные напитки разной крепости? А если уж нет выбора, то почему лучше употреблять сначала те, что послабее, а затем те, что покрепче?

2. Почему считается (В.В. Похлёбкин, «История важнейших пищевых продуктов»), что в отличие от ржаной водки, картофельная водка и водка на основе свекольного сахара дают более тяжёлое похмелье и более тягостное, агрессивное опьянение? Есть ли характерная особенность опьянения у других спиртных напитков?

3. Какая закуска лучше подходит, например, к водке, какая к пиву, какая к коньяку — и далее по списку?

4. Что полезнее выпить утром с похмелья: огуречный рассол, чай, айран или то, что явилось причиной похмелья? И вообще, как грамотно похмелиться?

5. Если единоборство с длинным и зелёным затянулось, и при резком отказе от дальнейшей борьбы есть шанс выдать делирий — как правильно выйти из запоя и разминуться с хвостатой, рыжей и пушистой?

6. Как правильно рассчитать принятое накануне, чтобы не обрадовать сотрудников ГИБДД? Какие факторы, кроме веса, следует учесть?

7. Как в обстановке, далёкой от лабораторной, определить, этиловый спирт или метиловый?

8. Да, и вот ещё, но это уже из личного интереса: ни у кого не завалялось берестяной грамоты с рецептом древнерусского ставленого (не варёного, а именно ставленого) мёда?

Присылайте новые вопросы, собственные наблюдения и народные приметы. А кто может — попытайтесь ответить на них — обоснованно, или хотя бы на уровне предположения.

Если вернуться к военно-морской тематике, то этот персонаж более всего напоминает эскадренный миноносец «Шкодливый», ухмыздавший в самовольную отлучку под шумок штабных учений, пока высокое начальство предаётся излишествам высокоинтеллектуальных начальственных интриг и многоходовочек, и отправившийся по близлежащим портам в поисках гульбищ, игрищ, девок румяных да мордобоя незатейливого.

 

Также, если обратиться к инженерно-сапёрному эпосу, можно извлечь из недр памяти небезызвестный персонаж, который ищет мины, зажав пальцами уши и сильно топая ногой. И если у лабильного товарища люфт и изменчивость касаются настроения, то у неустойчивого все проблемы упираются в поведение и при отсутствии жёсткого контроля превращаются в настойчивый поиск наслаждений для мятущейся души и, соответственно, приключений для многострадальной задницы. Настроение при этом заметной роли не играет и являет скорее следствие удавшейся шалости либо переживания порции люлей за неудавшуюся. Однозначно портится от перспективы потрудиться. Не менее однозначно ползёт вверх при признаках халявы.

Поиску развлечений, удовольствий и прочего гедонистического багажа посвящено и подчинено всё время, которое по недосмотру не успели жёстко регламентировать родители, жена или начальство. Отсюда и сигареты в начальной школе, и алкоголь и (боже упаси!) наркотики в средней, и мелкое хулиганство — причём не из преступных побуждений, а ради куража или на слабо. На слабо, кстати, ведутся влёгкую, и если у истероида самопорезы появятся, чтобы кому-то что-то показать, у циклоида — в фигово-субдепрессивной фазе, то у неустойчивого товарища — скорее всего, как результат подначек. Мнит себя как минимум персонажем песни Гарика Сукачёва «А я милого узнаю по походке», хотя при ближайшем рассмотрении более похож на Мерри или Пиппина. Особенно в экранизации. Особенно в переводе Гоблина.

В школе и институте будут учиться более-менее прилежно лишь при условии жёсткого инквизиторского надзора со стороны родителей и преподавателей, с готовностью надзирающей стороны пустить в ход весь арсенал тускло поблёскивающего инструментария убеждения и принуждения, ибо метод личного примера не канает. И угли жаровни должны быть постоянно свежими, а хворост костров — сухим. И про слабо тоже желательно помнить. Чуть не забыл: хорошо будут даваться предметы и знания, позволяющие учинить невинную (более или менее) шалость.

В назначенный час, после процедуры бракосочетания и пары дней массового алкогольно-пищевого безумия, ключи от пытошной торжественно переходят от родителей к любящей половинке. Вот тут как никогда важна преемственность методов и общей идеологии, дабы супружеская спальня не превратилась в фабрику по производству пантокрина либо, боже упаси, баклабораторию специфической направленности. Опять же нелишне будет объяснить, в чём её, половинки, счастье, щедро пересыпая речь цитатами типа «орднунг юбер аллес», и «свобода есть осознанная необходимость».

Идеалом жизни для такого товарища является перманентная светская тусовка молодого рантье. Поскольку жестокая реальность не предполагает скоропостижно скончавшегося анонимного, но жутко богатого и неосмотрительно филантропичного родственника в ближайшем обозримом будущем, приходится устраиваться на работу, которая рассматривается как жестокое недоразумение, особенно в плане соотношения трудовых и моральных затрат к денежному оскорблению, посему готовность если не уволиться, то схалтурить намного превышает готовность Родины нанести ответный термоядерный удар по предполагаемому противнику. Если же судьба всё же сподобилась преподнести ему подарок в виде кресла начальника, то всецело предаётся приятственной стороне пребывания в оном, делегируя полномочия и заводясь исключительно на «слабо».

(Максим Малявин. Россия)

Несмотря на некоторый осадок в душе, который оставляют проводимые судебно-психиатрические экспертизы, всё же есть в них и нечто неуловимо харизматичное. Опять же, один экспертный день на другой похожим не приходится, и если на прошлой неделе вера в разумное, доброе, вечное была здорово подорвана, то, как правило, на следующей имеет смысл ожидать, что уважаемое мироздание опомнится и исправится. Или хотя бы схохмит.

Так вышло и в этот раз. Не успели забыться перлы из только что прочитанных уголовных дел, вроде «из одежды на нём были очки с залысинами» и «они стояли, облокотившись попами на капот моей машины», а в кабинет уже входил раскрасневшийся мужичок с таким густым алкогольным амбрэ, что экспертная комиссия дружно пожалела об отсутствии солёных огурцов, сала и прочей закуски. Надо сказать, что приходил он на экспертизу уже во второй раз, просто на прошлой неделе тяжесть принятого на грудь была несовместима с членораздельным словоизлиянием — во всяком случае, попытка сказать «Гибралтар» его бы попросту убила.

Надо сказать, что на этот раз, памятуя наше устное внушение и бонус от следователя, он честно постарался. Во всяком случае, перемещался мужичок по прямой, был предельно вежлив и всем своим видом, вплоть до тремора рук и головы, пытался выказать всяческое «ку» специалистам.

Само дело было довольно заурядным: выпил, припомнил сожительнице её измены, та заявила, что он ей пока не муж, а при таком регулярном стремлении нефритового стержня достичь консистенции холодца и прилечь — вряд ли когда-нибудь таковым станет, потом слово за слово — и пара сломанных рёбер. К несчастью — у неё.

На вопрос, отчего он и на сей раз пришёл на бровях, Алексей (назовём его так) признался, что махнул сто пятьдесят для храбрости. И ещё с похмелья. Даже сложно сказать, для чего больше. И вообще, это он, можно сказать, как стёклышко. Ну, мутное малость — но уж какое есть. В среднем же за год трезвых дней насчитывается от силы тридцать-сорок, а для прочих ноль пять — ноль восемь — это норма. Водочки, да, он же не совсем синяк, чтобы на бормотуху переходить! Вот только последние годы здоровье подводит, эпилепсия началась. Доктора говорят — алкогольная. Даже инвалидность дали.

С этой эпилепсией приключилась занятная история, Алексей даже месяцев восемь трезвый ходил. Нет-нет, не из-за припадков. Что припадок: отключился, проспался, ссадины обработал — и как огурчик, можно наливать! А в тот раз припадки пошли серией, и Алексея на «скорой» привезли в отделение неврологии. Вот тут-то на третью ночь и началось самое страшное. Как раз ночь была бессонной — здесь не наливают, а без стопки уснуть затруднительно. Сморщенный старичок в драном белом халате самоорганизовался из кучи тряпья в углу, неслышно пересёк палату и присел на краешек кровати.

- Ты кто, дедуля?

- Больничный.

- А это как это?

- В домах бывают домовые, в овинах — овинники, в банях — банники. А я здесь, в больнице, поэтому — больничный.

- Слышь, больничный, у тебя выпить есть? - с надеждой спросил Алексей.

- Есть, как не быть, - дед извлёк из-за пазухи флакон из-под раствора для внутривенных вливаний, на котором красной пожарной краской было выведено «СПИРТ» - только я тебе не советую.

- Это почему же?

- Ну, ты же у нас тут на органы прибыл, а спирт может всё дело испортить. Небось печёнка-то уже и так того...

- КАК — НА ОРГАНЫ?!! - Алексея аж подбросило на койке.

- Тихо-тихо-тихо! Ишь, какой шебутной попался! Ты жизнь на что потратил? Правильно, на это (два удара ногтем о флакон). Пользы от тебя Родине никакой. Так что извиняй, ты людям пригодишься, но не в целом, а частями. КУДА???????

Алексей взял старт из положения лёжа, который сделал бы честь любому кенийскому бегуну. Ночной коридор огласил вопль «НЕ ДАМСЯ!!!!», отчего дежурная сестра было заподозрила, что в отделении вдруг выявился активный гомосексуалист, который вышел на охоту. Ещё некоторое время ушло на то, чтобы выяснить истинную причину такой ажитации, предпринять безуспешную попытку, уже в компании дежурного врача успокоить пациента (ага, сейчас, знаю я ваши приёмчики, руки держать на виду!!!) и, наконец, вызвать спецбригаду.

Прибывшие гвардейцы сразу расположили к себе и внушили доверие, а уж когда доктор заявил, что у Алексея приключилась самая обычная белочка, он аж запрыгал от облегчения — белочка, белочка, слава отечественной психиатрии! Только заберите меня отсюда, для полной уверенности, а то дед этот, больничный, будь он неладен!.. В наркологию? Да с радостью, там всё своё, родное!

Дежурный врач в приёмном покое наркодиспансера подтвердил, что их организация органами не занимается — уж очень проспиртованы, разве что попросят фуагру, или печёночный паштет на коньяке, но это штучный заказ, и на его памяти таковых не поступало. Шутки шутками, но Алексей после выписки долго ходил задумчивый и трезвый — так, на всякий случай.(Максим Иванович Малявин. Блог добрых психиатров. Россия).

Так уж выходит, что именно родные и близкие чаще всего оказываются включенными в бредовую систему, буде такая разовьётся у пожилого человека. И уж тогда им остаётся только запастись терпением, нужными медикаментами и телефоном спецбригады, поскольку бред — это как отечественный автомобиль: приобрел — и вступаешь в перманентную интимную связь с ним самим, его производителями (заочно, но от души) и станциями техобслуживания (очно и стиснув зубы).

 

Если вдуматься, то жаловаться на жизнь Александре Ивановне (назовём её так) было бы грех. Дача, крыша над головой, пенсия, довольно крепкое для семидесяти пяти лет здоровье, внимательные и заботливые дети — живи и радуйся! Разительный контраст с теми страстями, что каждый день охотно рассказывают, смакуя подробности и закатывая глаза, боевые подруги из отдельного дворового пенсионного отряда по сбору и распространению информации и компромата. Послушаешь — и страшно жить становится. Молодёжь совершенно деградировала, спилась, села на наркотики и поголовно ушла в криминал. Весь порядок, все моральные и культурные традиции ещё как-то держатся за счёт неимоверных духовных усилий здесь присутствующих, но нас всё меньше с каждым днём: одни умирают, других посдавали в дома престарелых — у апокалипсиса просто нет шансов застать на этой планете нормальных людей!

Александра Ивановна кивала, соглашалась, но рассказывать про своих ей было как-то неловко. У всех люди как люди: выпивают, жён-детей бросают, стариков на хлебе и воде держат, а то и вовсе потихоньку в могилу сводят какой-нибудь страшной порчей, а у неё — интеллигенты, одеты с иголочки, выпивают только по праздникам рюмку-другую, да не бог весть чего, а таких напитков, что по местным алкоголикам жаба паровым катком бы проехала — такое купить. И её не забывают — то приоденут, то ремонт в комнате дорогущий сделают, то телевизор новый купят. Словом, нечего народу рассказать, даже как-то подозрительно.

Трудно доподлинно сказать, сколько же времени шли тщательные поиски ложки дёгтя, а только услышала однажды Александра Ивановна голос. Он звучал в голове и был негромок, но его невозможно было не расслышать. Он-то и поведал ей всю подноготную детей. Оказывается, они только изображали из себя законопослушных граждан. На деле же им принадлежали подпольные казино, пара фабрик по производству палёной водки и публичный дом. Не считая того, что сын оказался вором в законе и мозговым центром одной очень известной бандитской группировки. Голос и кличку называл, но Александра Ивановна от волнения её тут же забыла. А невестка, как выяснилось, была его соратницей, подельщицей и хранителем воровского общака. Внуки — так, пока рядовые бандиты, но с перспективами. Правнуки... Тут Александра Ивановна категорически заявила, что вот о правнуках ничего слышать не желает: они солнышки, лапушки — и точка! Удивительно, но голос перечить не стал.

Представьте на месте Александры Ивановны какую-нибудь законопослушную европейскую бабульку: та уже скакала бы, роняя тапки, к телефону, чтобы довести до сведения, сдать куда следует и с гордостью прикрутить к своей двери табличку — мол, ахтунг, здесь живёт сознательная гражданка, сотрудничающая с полицией. Теперь вспомните, о какой стране идёт речь. Наша бабулька выдохнула с облегчением: ну, слава те яйца, всё как у людей! И перед соседями не стыдно. Только вот за детей немного тревожно — не ровён час придут с обыском, найдут что-нибудь криминальное и упекут в кутузку. А у неё уже не то здоровье, чтобы передачи носить. Надо детям как-то помочь.

В тот вечер дети пришли домой довольно поздно: видать, криминальный бизнес — штука трудоёмкая, кропотливая и отнимающая уйму времени. Как потом рассказывал сын пациентки, самой большой ошибкой при расстановки мебели в квартире оказалось отсутствие в прихожей двух стульев (ну, хотя бы табуреток) и аптечки с чем-нибудь сердечным. Через весь коридор были натянуты бельевые верёвки, на которых, закреплённые прищепками, были развешаны мокрые купюры. Александра Ивановна была поглощена работой: она замачивала в тазике с мыльной водой очередную пачку купюр — как раз из тех, что были отложены главой семейства на покупку гаража. Ещё одна партия денег выполаскивалась в ванне, в чистой воде.

• Ну вот, - утирая пот со лба, улыбнулась бабулька — теперь всё будет в порядке.

• Что будет в порядке? - автоматически переспросил ещё не вышедший из ступора сын.

• Бабки я вам отмыла, вот что. Теперь ни один поганый мент не подкопается! - гордо пояснила она и запела что-то под нос. Кажется, «Мурку»... (Малявин Максим Иванович. Блог добрых психиатров. Россия)

Всенародная битва с Die Grune Schlange имеет столько же шансов прекратиться, сколько и тепловое движение атомов в природе. Соответственно, в структуре санитарных потерь гражданского населения, записавшегося в добровольцы, делирий своих позиций не сдаёт. Всякий раз полагаешь, что удивляться уже нечему, и всё, что мог, ты уже увидел. Но реальность мерзко хихикает и поправляет: «не всё, не всё!».

 

Семён Иванович (пусть его будут звать так) себя большим любителем алкоголя не считал никогда. Ну, бывало, конечно, что и литр, и два беленькой — так ведь в компании и под закуску, а не в одно лицо и под портяночную понюшку! Запои? Да ладно вам, разве это запои: не больше двух недель. Ладно, ладно, иногда три. Так ведь работа располагает: строитель-монтажник — это вам не в офисе зарабатывать геморрой и расходящееся за сотрудницами косоглазие. Тут и коллектив, и сама природа мягко, но настойчиво шепчут: «займи, но выпей». Отказать невозможно.

Трудно сказать, что подкосило больше — аврал в конце года или грянувшие за ним длинные праздники — но только организм заявил ноту протеста, объявил экзогенный этанол персоной нон грата и вынудил Семёна Ивановича уйти в крутую завязку. Жена радовалась. Целых шесть дней. А потом наступила бессонная ночь. Мужик долго не находил себе места, слонялся по квартире, пил чай и курил термоядерную «Приму». В четвёртом часу утра побрился, оделся, побросал вещи в чемодан и пошёл к выходу.

• Куда? - спросила опешившая супруга.

• В Бушер, - ответил Семён Иванович — атомную станцию достраивать.

И был таков. Как только оторопь прошла, женщина стала обзванивать милицию, «Скорую» - чудо-то жалко, оно хоть дурное, но своё, ещё нарвётся на хулиганов или замёрзнет — чай, не май месяц. К утру чудо нашли на автовокзале, с билетом на автобус до аэропорта. Милиции пришлось приложить некоторые усилия, чтобы убедить его поехать с ними.

Как выяснилось при расспросе, когда-то очень давно Семён Иванович и в самом деле принимал участие в строительстве Бушерской АЭС, о чём он долго и с большим удовольствием вспоминал. Потом грянула исламская революция, и специалистам пришлось вернуться на родину. Достраивали уже потом, без него. А воспоминания остались, очень яркие и тёплые. Особенно про то, как учили персов , с их-то сухим законом, гнать самогон и ныкать готовую продукцию. Потом, конечно, были стройки, были электростанции — от атомных до ГЭС, но эта запала в душу.

А ночью за ним пришли. Трое сотрудников. Сказали, что без него в Бушере что-то накосячили, и только на него, Иваныча, вся надежда. Обещали хорошие командировочные, суточные и сверхурочные. Правда, под подписку о невыезде и неразглашении, но дело того стоило. Сопровождали они Семёна Ивановича до самого автовокзала, наказали, чтобы взял билет до аэропорта, а там спецрейсом его доставят до места. Потом куда-то исчезли. Потом появилась милиция.

• Я ж вам объясняю, доктор, это просто недоразумение. У меня всё в порядке. Не задерживайте меня, ведь командировка сорвётся!

• А эти сотрудники вам какие-нибудь документы дали? Предписание, контракт или что-то в этом роде?

• Нет, но я думаю, что всё получу, когда приеду в аэропорт. О, кстати, вот и они!

• Кто?

• Работодатели. Вон же они, в углу стоят, - воскликнул Семён Иванович и показал рукой на пустой стул в углу — ребята, объясните доктору, что нас поджимают сроки, может получиться неудобно перед иранскими друзьями!

• А кто это такие? Может, представите их мне?

• С удовольствием. Который в пальто — это товарищ из посольства. Вон тот, в форме — это из ФСБ, ему со мной ещё предстоит провести инструктаж. А в шароварах и их национальной бабайке на башке — это Ахмет, он кладовщиком ещё тогда был на нашем участке.

• Что ж, Семён Иванович, я пока пообщаюсь с вашими работодателями, договорюсь об отсрочке. Пока у нас медкомиссию и профилактику не пройдёте — ни о каком Бушере речи не пойдёт. Им нужны гарантированно здоровые специалисты. А то вдруг, не дай бог, чего — второй Чернобыль нам не простят. (Малявин Максим Иванович. Блог добрых психиатров. Россия).

Взаимоотношения, складывающиеся у наших пациентов с Богом, трудно описать однозначно, уж очень они разносторонние — от неприятия и заочных упрёков в несовершенстве этой долбаной реальности до прямого диалога, минуя Метатрона и Неопалимую Купину. Тематика прямых бесед также довольно различна и выходит далеко за рамки заповедей, что были однажды выданы.

 

 Эльвира (назовём её так), вероятно, уже некоторым из вас знакома по её особой диете. Надо сказать, что после стационара она чувствовала себя довольно неплохо, поправилась и посвежела, аккуратно ходила на приём, выполняла все рекомендации по лечению, но... Болезнь — такая штука, она не всегда интересуется нашим мнением относительно того, как себя вести и каким лекарствам поддаваться. Более того, у неё десяток фиг в карманах и полтонны нездорового сарказма наготове.  

В этот раз было видно, что с Эльвирой что-то не то: в диспансер она пришла чуть ли не к открытию, но в кабинет после регистратуры не пошла: долго бродила по коридору, потом пила чай в буфете, потом села на самую дальнюю от кабинета лавочку, через минут пять пересела чуть ближе, потом ещё... В итоге она перешагнула порог кабинета только часа через три. Вид у неё был сосредоточенно-озабоченный.

• Эля, здравствуй. Ты всё же превзошла мои ожидания и успела до конца приёма.

• Здравствуйте, доктор. Вы знаете, попасть к вам было довольно сложно.

• Ну, учитывая разницу во времени между прибытием в диспансер и текущим моментом — пожалуй, да, соглашусь. В чём же конкретно эта сложность заключалась?

• Очень трудно быть еретичкой, доктор.

• Поясни, пожалуйста.

• Дело в том, что я опять стала разговаривать с Богом. После стационара было короткое затишье, и вот он снова со мной заговорил.

• Раньше, насколько я помню, он просто давал тебе понять, что он хочет, а чего — нет. Что-то изменилось?

• Да. Теперь он просто об этом говорит. Может быть, я стала тоньше чувствовать. А может, он счёл меня тупицей и стал выражаться конкретнее — не знаю.

• О чём хоть говорит-то? Вдруг что-то ценное?

• Да пока ничего такого особенного, в основном на меня ругается и обижается.

• На тебя-то за что?

• За то, что я его не слушаю и иду против его воли. Говорил не есть — я не послушалась. Теперь стал требовать, чтобы я прекратила пить лекарства и ходить к вам на приём — а я снова не послушалась. Он очень обижается и иногда ТАК может приложить словом — я и не подозревала, что он умеет.

• Ну, учитывая его опыт общения с народными массами, я не сильно удивляюсь. Удивляет другое — что он до сих пор не взялся за какую-нибудь мухобойку с целью воспитательного гомицида. Ещё удивляет, что ты его не слушаешься. Стойкая ты девушка, как я погляжу. Другая уже давно послушалась бы и бросила пить лекарства.

• Э, нет! Пусть говорит себе, что хочет, но лекарства мне нужны. Если бы не лекарства, особенно галоперидол, то весь мир бы разорвался на части, как Бог и обещал.

• Хм. Неожиданное свойство обнаружилось у галоперидола. Хотя он довольно разносторонний и сильный препарат: связи с космосом и всякие вредоносные лучи рубит на корню, от порчи и соседского шёпота охраняет почище амулета, на инопланетян и местную нечисть - так вообще словно дуст действует. А тут ещё и мироукрепляющее действие. Может, добавлять в систему водозабора перед очередным апокалипсисом? Когда у нас там по расписанию, он тебе ничего на этот счёт не сообщал?

• Нет, он занят спором со мной.

• Меня удивляет вот что: отчего галоперидолу не удаётся заставить его замолчать?

• Доктор, - изумлённый взгляд в мою сторону — да вы еретик ещё покруче меня! Это же Бог! А вы его галоперидолом! Я ж вам объясняю: галоперидол — это чтоб мир не разрывался. А на Бога галоперидол не действует. Да мне он не сильно-то и мешает, просто немного настроение портит своими наездами. Я ж, собственно, за антидепрессантами пришла. Ну, и галоперидол, куда же без него... (Малявин Максим Иванович. Блог добрых психиатров. Россия)

Не устаю повторять, что для некоторых людей избыток свободного времени — это зло. Особенно при недостатке способности психики употребить оный для чего-то конструктивного — выразить себя в творчестве - написать поэму, например. На худой конец, сойдёт и матерная частушка. А уж если добавить сюда ещё и элемент сенсорной депривации (помните опыты с добровольцами в полной тишине и темноте?), да учесть, что в анамнезе уже имели место парочка психозов с бредом и галлюцинациями — новое обострение будет только вопросом времени.

 

Дмитрий (назовём его так) волею судеб оказался один в огромном загородном доме. Причём не на день и не на два. Родители умерли, с семьёй всё как-то не складывалось, к домашним животным особого пиетета никогда не испытывал, друзья — да сроду их не было, с чего бы им вдруг появиться? Могли бы, как это нередко бывает, нарисоваться привлечённые перспективой халявы собутыльники, но и тут засада: спиртного Дима на дух не переносит. Летом ещё можно было устроить себе моцион, порыбачить, благо река в паре-тройке часов ходьбы, но вступившая в права осень перекрыла и эту отдушину.

А дом, бывший некогда мечтой, стал ловушкой. Молчаливой и жутковатой, несмотря на ярко горящий свет, вплоть до последнего закутка в подвале и на чердаке. А ещё он стал издавать звуки. Возможно, летом, когда окна открыты и слышна улица, с её машинами, собаками и музыкой из соседних домов, дом просто терпеливо ждал, но теперь он почувствовал, что хозяин готов УСЛЫШАТЬ — и стал рассказывать. Под порывы осеннего ветра, под дробь редких для осени этого года дождей он повёл свой негромкий рассказ. Там скрипнет половица, тут вздохнёт что-то в вентиляционной трубе, зашуршит в углу — и снова пауза, снова звенящая тишина, только невесть откуда взявшаяся бабочка бьётся о плафон люстры.

Сон первым заявил хозяину, что нормально в такой обстановке существовать не может, извинился и распрощался. Зато пришла тревога. И смутное ощущение, что вскоре что-то произойдёт — потому что не бывает просто так ни бесконечных бессонных ночей, ни сосущей пустоты — всё обязательно к чему-то. Нет, что вы, к чему-то хорошему и сказочному оно только в детстве бывает! А в один из вечеров ожидание закончилось, да так резко, словно лопнула натянутая струна. И притаившийся на втором этаже Дмитрий понял: он больше не один. У него гости. Внизу. Негромко переговариваются, но не настолько негромко, чтобы он не мог услышать.

Убийцы, профессионалы. Шесть человек. Открытый контракт (читали, знаем, что это такое). Негромко спорят. Сумма большая, но делить между собой жалко. Опять спорят. Начинают считаться. «Вышел месяц из тумана...» - кто бы сомневался, что считалочка будет именно такой! Результат не понравился, снова что-то ожесточённо обсуждают вполголоса. Вариант с короткой спичкой отбросили по причине того, что все некурящие. Решили перекинуться в картишки на выбывание. Вот! Время есть, теперь вся надежда на милицию, пожарных и «Скорую». Так, сделано, едут. Ффухх! Ещё бы самому притвориться мёртвым, да чтобы они это поняли... А! Собаки же воют по покойникам! Точно! Спасён!

Прибывшие с небольшой разницей во времени бригады трёх служб обнаружили Дмитрия на втором этаже, под кроватью, откуда он так самозабвенно подвывал, что ему вторили собаки всех окрестных дворов. Ещё некоторое время ушло на то, чтобы убедить его в том, что ни к какой жеребьёвке никто из присутствующих отношения не имеет, и что ещё немного — и у него действительно появятся веские поводы опасаться если не за жизнь, то за целость и сохранность физиономии уж точно.

Из трёх предложенных карет Дима выбрал белую с красной полосой. В приёмном покое он чуть не разрыдался от облегчения — знакомая обстановка, понимающие лица и маячащее где-то на задворках сознания смутное понимание того, что всё это лишь причудилось. Но для верности лучше всё же укрыться за надёжными стенами дурдома: все двери на замке, на окнах решётки, санитары крепкие, киллеры не пройдут! И, чтобы как-то закрепить связи с этой реальностью, Дмитрий торжественно поклялся, призвав в свидетели весь персонал приёмного покоя: выпишется — заведёт собаку. И жену. Ну, хотя бы подругу. Но собаку — обязательно! (Малявин Максим Иванович. Блог добрых психиатров. Россия)