Я слегка шокирован:

Если жизнь заставит красть, то прикинусь шотландцем в килте.

— Почему ты ударил его мольбертом, измазал красками, а потом воткнул кисточку в нос?!
— Я художник, я так пизжу…

На самом деле – нет.

— Сначала я снял с неё юбку, затем медленно стянул блузку, потом расстегнул лифчик и он упал к моим ногам, а потом снял с неё трусики...
— Моня! Можно без этого пафоса! Ну попросила его один раз снять сухое бельё с верёвки!

— Фима, ты помнишь, что при нагревании тело расширяется?
— Да. И шо?
— Значит я не толстая, я просто чертовски горячая!

— Сёма, шо-то у меня голова разболелась. Ты шо, опять меня хочешь?

Объявление в «Вечерней Одессе»:
Мадам в возрасте ищет работу. Секс и шитьё не предлагать!
Шитьё категорически!!!

«Кораблю безопаснее в порту... но не для того, таки, он строился!»  — всегда приговаривал Семён Маркович, когда гулял от тёти Сары.

— Фима, шо ж вы всё молчите?! Рассказали бы что–нибудь... Поговорили бы за погоду, за звёзды...
— Ой, Роза, я такой стеснительный... Вы бы мне дали, да я бы уже и пошёл...

Саксофонист Рабинович, когда целуется, по профессиональной привычке перебирает у Сары позвонки.

Напомню, что самой правильной женской наколкой я считаю «Занос три метра» на пояснице. И вообще, наколки полезные – упрощают опознание трупа.

Урок Слова Божия в семинарии. Преподаватель вопрошает одного из семинаристов:
— А скажи ка мне, чадо, — что есть самого лёгкого на свете?
— Так ить хуй, батюшка.
— Обоснуй свой ответ.
— Так ить от одной мысли вскакыват.
— Хм... Обосновал. А скажи, чадо, — что есть самого тяжёлого на свете?
— Так ить опять же хуй, батюшка.
— Обоснуй.
— Та ить, ежли он упал, то никаким домкратом не поднимешь.
— Гляди ко — обратно обосновал. А скажи теперь — что есть самого святого на свете? Нет — молчи! Так ты мне всё Слово Божие к хуям сведёшь.

Они там совсем ебанулись:











С нетерпением жду подобные женские шортики.
И скрепная песТня.

Блин, они там все приёмчикам обучены, похоже.