Бойцы невидимого фронта.

Этот сюжет мне подарил почтовый ящик.Его мне переслал мой друг из Австралии ! Не знаю, насколько этот сюжет подходит сообществу, но руководствуясь принципом .."весь мир --театр". предлагаю его вашему вниманию.. 

Арон Шнеер, научный сотрудник иерусалимского института "Яд
ва-Шем", прислал посылку - солидный научный двухтомник "Плен"
(исследование жизни и гибели советских военнопленных в Третьем Рейхе)
и - маленькую книжицу под названием "Из НКВД в СС и обратно".

..

.Занимаясь в своём институте плановой темой ("Плен"), Шнеер
познакомился с кем-то, кто, как сообщил ему приятель, "мог на эту тему
многое рассказать". И свёл Шнеера со..." Штирлицем"! Да-да, с
натуральным прототипом героя сериала. "Штирлиц" последние годы жизни
провел и умер в Иерусалиме (он похоронен на Сионском кладбище в 2000
году). Награды носил такие: два ордена Ленина, орден Красного Знамени,
орден Красной Звезды, Железный крест I степени, Железный крест II
степени, знак вермахта "За участие в танковой атаке" и две нашивки за
тяжелые ранения...

Наш живой персонаж презирал своего киношного подражателя.
Во-первых, тот был не женат и тем подставил себя под особое внимание
гестапо ("кто такой? Импотент? "Голубой"? Боится расовых проверок? В
любом варианте - за ним компромат). Киношный Штирлиц, по оценке
прототипа, излишне любопытен ко всяким делам, не входящим в его
служебную компетенцию немецкого офицера. И - спасает сообщников
(радистку, детей). "Он не мог, не имел права так поступать. Сколько
людей он мог подставить, себя, своё дело.Он, как настоящий разведчик, должен
был избавиться от радистки. Ей, кстати, с первого для обучения
вколачивали в голову: "Упаси тебе боже рожать! Орать при родах будешь
по-русски. Забеременела - делай аборт. Аксиома". Короче, Штирлиц -
"идиот", по определению прототипа. Да и чином прототип не "потянул":
Штирлица Юлиан Семенов сделал штандартенфюрером СС (полковником), а
герой Шнеера дослужился всего лишь до штурмбанфюрера (майора).

Тем не менее, общность судьбы у них явная. Иерусалимский
"Штирлиц" согласился-таки нечто рассказывать Шнееру про свою семью и
про работу в разведке - рассказывать под магнитофон (плёнок для книги
у автора набралось на 20 часов!). Но часто герой просил магнитофон
выключать... Более того, запретил называть свою настоящую фамилию,
употреблял в беседе только псевдонимы, под которыми работал. Например,
в Германии грузинский дворянин по отцу служил в СС под фамилией матери
- там он был Авениром Беннигсеном (прапраправнук Леонтия
Беннигсена, одного из убийц Павла I, главнокомандующего русской
армией при Прейсиш-Эйлау и Фридлянде). В послесловии Шнеер называет
его "Гоглидзе" (но в телефонном разговоре признался, что это - тоже
один из псевдонимов его героя). Вдобавок прототип категорически
запретил печатать в будущей книге свои фотографии, и обложку украшают
всего лишь снимки совместного парада германо-советских войск в
оккупированном польском Бресте. Парад принимали, напомню, двое
рядышком - генерал Гудериан и комбриг Шимон Кривошеин.

Для любителей сериала сообщаю: в книге Шнеера можно найти ответы
на многие вопросы, которые не могли не занимать ваше воображение при
просмотре на экране. Например, как Исаев-Штирлиц мог попасть в
Германию и как он проник в офицеры СС? Или - чем он занимался
ежедневно восемь часов в Четвертом (кажется, так?) управлении РСХА
(когда не шпионил на товарища Сталина - но на советский шпионаж, по
признанию прототипа, уходило не больше 5%, "и то редко", его рабочего времени)?

Ответ таков: попал он в рейх через Испанию! Якобы получил (на
фронте) сообщение, что родители (в 1936 году) арестованы, и тогда
старший лейтенант танковых войск республики перешёл к франкистам, а от
них - к немцам. Проверка закончилась благополучно, никто не удивлялся
в родном Тбилиси, что его отец, замнаркома сельского хозяйства,
куда-то исчез (удивились бы наоборот, если б спаслись: в их старый дом
отец с матерью вернулись только после войны - единственные из всех
жильцов). Родные в Германии (потомки младшего сына графа
Бенигсена, который переселился в первой половине XIX века в родной
Вюртемберг) подтвердила их кровные связи. Он сразу подал заявление в
вермахт, а оттуда - в военные войска СС... Офицер не сомневался, чем и
отличался от вермахтовцев, часто презиравших "чёрные руны"! Человек
был смелый, решительный, талантливый, старательный, ну, и сделал
карьеру в только что зарождавшемся роде войск.

Кем он служил? Сначала боевым офицером на фронте, а после ранения
- завотделом кадров в одной из фирм у Мессершмидта: набирал для
авиазаводов работников из советских военнопленных и гражданских лиц.
Это позволяло ему посещать любое секретное производство в Германии
("самолёту нужно всё"), и можно было разъезжать повсюду свободно,
находясь в курсе любых новинок германской авиации, что составляло суть
его первого задания: "промышленный шпионаж".

Самое интересное в книге Шнеера - наблюдать психологию
убежденного коммуниста, признавшегося автору: если б его арестовали,
умер бы у стенки с возгласом: "Да здравствует Сталин!" ("теперь мне
смешно... Меняется человек, он же не чурбан, в конце концов") -
наблюдать, как этот человек оценивал нацистскую Германию, вермахт. С
одной стороны, "у меня всегда была абсолютная убежденность в нашей
победе", но совмещенная с безмерным, просто слепым восхищением
германскими обычаями, германским нравами. Собственно, с этого его рассказ и
начинается:

"...немецкий генерал или офицер во время работы не пьет и
баб с собой не возит. Рокоссовский двух с собой возил постоянно. Жуков
тоже свою стерву возил..." А вот "генерал фон Штауффенберг, когда его
дивизия была отброшена, в третий раз повел танки сам. Разделся до
трусов - лето жаркое, генеральская фуражка на голове, на шее рыцарский
крест, постелил на лобовик танка коврик, сел, в одной руке бутылка
коньяка, в другой бокал. И так под снаряды, в открытую, в трусах повёл
за собой свою дивизию. Остался цел и позиции русских
прорвал. Немцы есть немцы". И далее: "Знаете, почему на фронте немцы
плохо относились к советским офицерам? Какое отношение может быть у
меня, офицера, к вам, офицеру, когда вас поймали в солдатской массе...
Помните, как прячется полковник в "Живых и мёртвых" Симонова"? С нашей
точки зрения, это правильно, но с точки зрения западного офицера, не
только немецкого, любого - это страшное падение. Ты прячешься за спину
солдата, когда солдат должен прятаться за твою спину... Поэтому если
немецкая часть попадает в окружение, она дерётся...
Солдат не спрашивает, что там у нас справа или слева. Приказ есть
приказ - мы стоим здесь, и всё. А у нас, как только часть попадала в
окружение, моментально всё летит к чёртовой матери. В некоторых частях
начинался худший самосуд... Полк попал в окружение. Батареи все свои
пушки взорвали. Бардак полный. Всё - офицеры кончились. Чем занялся
командир первой батареи? Разыскал комиссара и пристрелил. Чем занялся
майор Ермаченко, начштаба? Поймал своего комполка, который ему вот так
приелся, и пристрелил. Как только полк оказался в
кольце, он перестал существовать как воинская часть... Если бы
порядок не был порушен, разве пришлось бы несчастному комфронта
Кирпоносу с тысячей офицеров застрелиться?.. Там было 80 тысяч солдат,
которыми они командовали. Но они не могли командовать. Они не были
офицерами в глазах своих солдат".

Глазом советского человека подлинный "Штирлиц" из СС схватил
важнейшую язву советского общества - исчезновение элиты. Репрессии
1937-38 годов оказались страшными не только тем, что истребленным
оказалось опытное офицерство (по этому вопросу до сих пор идут споры -
насколько велик был урон и даже был ли он вообще, а, если был, когда
именно свершился), но тем, что подорвали авторитет элиты в Союзе!
Командир стал в глазах подчиненного неведомо кем - сегодня начальник,
а завтра враг народа... Командирам перестали доверять - а без
доверия к офицерам часть не есть армейское подразделение, она просто
сброд. Тоска по элите, которую можно уважать, в значительной мере
объясняет потрясающий зрительский успех сериала про Штирлица: публику
заворожило в СС то же самое, что "Авенира Беннигсена" в 1940-х гг. в
офицерах вермахта: порядок, организация, верность своим - даже
накануне краха. И ещё... Просто внешняя галантность заворожила -
вспомните, с каким удовольствием советские актеры щелкали каблуками,
красиво приветствовали друг друга (Шнеер комментирует его
рассказ так: "Наверно, именно галантность немецких офицеров, да и не
только офицеров, поражала советских женщин... Возможно, это было
причиной, что в Калуге, которая и была-то под немцами 2.5 месяца, по
сводке Особого отдела "было зарегистрировано 52 брака немцев с нашими
девушками в церквах, официально". В той же "Калуге издан приказ
коменданта о доставке в публичный дом 80 девушек. Явилось добровольно
250").

Что меня лично поражает в рассказах "Штирлица" - это ничтожная
эффективность работы разведки (это, собственно, поразило уже в
сериале: ну, узнал персонаж-герой для т. Сталина про переговоры
Даллеса с Вольфом - и что из этого вышло? Союзники допустили, как
известно из истории, представителя т. Сталина, и немцы капитулировали
в Италии месяцем позже. Экое, прости Господи, достижение - они
оттянули германскую капитуляцию...). Наш герой признается автору - за
41-45 год у него контакт с Центром возникал раз 5-6 от силы.

И каков результат, т. е. кому в армии стала известна добытая им
информация? Вот собственные оценки "Беннигсена" - ещё в роли танкового
офицера. "Вот если бы в 41-м советский командир взвода знал, что броня
у немецкого танка T-1 - всего 15 мм и пробивается бронебойной пулей и
что брод глубиной в 80 мм он не берет, то он бы через Припять не бежал
бы и на этом берегу сидел бы и ждал, когда танк сунется и сам утонет.
Если бы командир знал, что пушка у немцев образца 1912 года и дальше 8
км не плюет, он бы на 20 км не отступал. Но Ванька-взводный
этого не знал... Я вам говорю, советские танки буквально давили
немецкие. Но немцы не сделали такую глупость, как мы. Мы выпустили
командирский Т-26 с круговой антенной вокруг башни, в отличие от
других танков... Немцам не стоило труда определить командирский танк и
на нём сосредоточить прицельный огонь, выбив командира в начале боя".
Этого советские конструкторы советских танков так и не узнали от своей
разведки, а ведь наш Штирлиц отлично в этом разбирался с самого
начала...

"Штирлиц" сообщил в Центр и о проектах новых самолетах
Мессершмидта, но сведения не были использованы (в частности, обвинение
в невнимании к германским наработкам было предъявлено министру
авиапромышленности Шахурину на процессе - уже после войны). С другой
стороны... По словам Гоглидзе-"Беннигсена", германские генералы, да и
все военные заранее знали про огромную опасность войны против СССР -
но разведка не смогла предупредить штаб армии о величине опасности
(вспомните знаменитую фразу Гитлера: "Если бы я заранее знал о
том, сколько у русских танков, я бы не начинал эту войну").

Особо рассказы разведчика о его службе в Париже уже чине
полковника ГБ против американцев после войны. Самое важное, чего
удалось ему добиться, - скомпрометировал американцев в глазах
французских властей (американцы шпионили против Франции - "грубо
работали, мягко говоря"). Ну, вывели гебисты Францию из военных сил
НАТО, экое, прости Господи, достижение! Великолепные спектакли герой
ставил, описывает их... Но читаешь и думаешь: Боже мой, на что ушла
великолепная жизнь талантливого человека, как бездарно ею
распорядились,
как ничтожно от него мало осталось... Какой почти нулевой результат -
от человека таких способностей, таких знаний... Он сам отлично всё это
понимал: "Кораблик из газеты вчерашней" - его собственная оценка
прожитой жизни...

Жалко не упомянуть в конце отклика хотя бы нескольких эпизодов,
которые поведал герой израильтянину Арону Шнееру. Скажем, я раньше не
знал, что французский генерал Жанен, выдавший Колчака красным, вопреки
данному им честному слову, получил от офицерских клубов посылку - 30
серебряных монет, и через два года, затравленный коллегами,
застрелился. Не знал, что "(категорически, горячо, быстро): Не было
никакого Николая Кузнецова. Был прусский дворянин Наум Зиберт.
Немецкий инженер... убежденный антифашист. Конечно, он был
неуязвим - старший офицер, тяжело раненный, у которого в Восточной
Пруссии отец, сестра, поместье, сахарный завод. Родные от него письма
получали, пока он не погиб. Медведев, конечно, не знал, что он
настоящий немец. Фотографию его родителей, русских, вы хоть раз
видели? Нет. Не было их. Тоже мне, нашли "русского Кузнецова"?
Написать можно всё, что угодно". Не знал ничего про Максима
Файнштейна, который под именем Макса фон Штейна возглавил авиационный
цех у Мессершмидта и организовал диверсии - уничтожение каждого
четвертого
выпускаемого самолета (Беннигсен, в частности, его "прикрывал", хотя
Файнштейн не подозревал о его истинной роли. "В Бауцене памятник ему
поставили. После войны своими глазами видел. Когда я вернулся домой,
написал рапорт. Товарищи из ВВС приходили, записывали ...
- Ну, и...
- Я так понял, что не захотели они ещё одного еврея героем считать").
Рассказ о Файнштейне сопровождается комментарием героя: "Вот вам,
кстати, ещё раз о благородстве и романтике разведки. Исключается
всякая романтика. Грязь и подлость. Честный человек в разведке не
работает.
- Так вы считаете, что любой разведчик, и вы в том числе,
мерзавец и подлец?
- Неужели я вам мало рассказал?".

Книга Шнеера дает бесценный материал для размышлений о смысле
жизни, о судьбах поколений, которые служили идеологии, т. е.
"искателям солнечных зайчиков", по собственному выражению Гоглидзе:
"Вы знаете, что именно вызывало бешеные аплодисменты в "На дне",
поставленном Мейерхольдом? Появляется Барон, снимает драный цилиндр,
кладет туда шарф, бросает перчатки в этот цилиндр и швыряет его на
стол.
Так вот: у меня остались от жизни - перчатки без пальцев и драный
цилиндр" (стр. 181).
Так завершилась в Иерусалиме - словно в кино - истинная судьба
легендарного Штирлица.
"Жизнь - как кораблик из газеты вчерашней..."