Насильно мил не будешь

Кажется, это была истерика. Не хочу никого обижать, но, на мой взгляд, именно приведенное слово точнее всего характеризует то, что произошло с сотрудником интернет-издания “Украинская правда” Сергеем Лещенко. Во время интервью, которое он брал у заместителя председателя Одесского областного совета Алексея Гончаренко, журналист поинтересовался мнением собеседника по языковому вопросу.

“Нужно ввести простую практику – дать возможность родителям самим определять, на каком языке они хотят, чтобы учился ребенок” – сказал Гончаренко.

В ответ г-н Лещенко, пришедший, судя по всему, в состояние сильного душевного волнения, разразился натуральной филиппикой (гневной обличительной речью): “Вы уничтожите украинский язык! Это приведет к тому, что следующее поколение детей не будет знать украинского языка – только потому, что родители будут отдавать их на русский язык обучения”.

Мне трудно объяснить столь бурную реакцию журналиста “Украинской правды” иначе, чем его... э-э-э, ну, как бы сказать помягче, чрезмерной эмоциональностью, что ли? Ведь визави г-на Лещенко говорил не о каком-то запрете украинского языка, не о придании русскому языку статуса регионального, а то и (о, ужас!) второго государственного. Зампред Одесского облсовета всего лишь упомянул о вполне естественном праве родителей дать своим детям образование на родном языке. Откуда же такой всплеск негативных переживаний?

Между тем, г-н Лещенко не одинок. Существует целая когорта “экспертов” по языковому вопросу, думающих и реагирующих аналогично. Они, вероятно, совершенно искренне считают себя патриотами и уверены, что действуют во благо, может быть, даже во спасение украинского языка. Но так ли это на самом деле?

Я сошлюсь на личный опыт. Сколько себя помню, мои родители (урожденные киевляне) всегда разговаривали по-русски. Также говорили обе мои бабушки и дед (второго деда я не знал, он погиб в 1941-м). Разумеется, я учился в русскоязычной школе. В моем микрорайоне было всего шесть школ. Пять из них с русским языком обучения, одна – с украинским. Указанное соотношение объяснялось вовсе не притеснением украинского языка (те, кто сегодня заявляет, будто в советское время этот язык подвергался преследованиям – бесстыдно лгут). Просто Киев – русскоязычный город. И желающих учиться (или учить своих детей) на русском языке насчитывалось намного больше. Настолько больше, что даже в единственной из перечисленных украиноязычной школе администрация открыла русскоязычные классы.

Однако при всем преобладании русского языка в повседневном общении, в СМИ, в кинотеатрах и т.д., украинский язык никто не уничтожал. Ученики русскоязычных школ в обязательном порядке изучали его и знали в объеме, достаточном для того, чтобы понимать и при необходимости на нем изъясняться.

Кстати сказать, в моей семье городскую газету “Вечірній Київ”, выходившую на двух языках, выписывали в украиноязычном варианте, хотя подписчиков варианта русскоязычного было в пять раз больше. Я как-то спросил у мамы: “Почему мы не выпишем “Вечерку” на русском?” И услышал: “Мы – украинцы и должны поддерживать газету на своем языке”.

Мама была в плену старательно насаждаемых в период правления КПСС представлений о том, что украинцы и русские – два разных (хоть и братских) народа, соответственно, у украинцев должен быть свой, отличный от русского родной язык. Я и сам так думал примерно до 1992 года, когда прочитал замечательную книгу историка-эмигранта Николая Ульянова “Происхождение украинского сепаратизма”, где убедительно доказывалось – малорусы (украинцы) и великорусы – единая нация. Но речь сейчас не о том.

Украинскому языку в нашей русскоязычной семье симпатизировали до тех пор, как начался (еще при СССР) очередной виток принудительной украинизации. Вот тогда моя мама сказала: “Раз так, украиноязычных газет мы больше выписывать не будем”.

Позднее я разговорился на языковую тему с одним из знакомых. Он признался, что у него такая же ситуация – “мова” воспринималась с симпатией, пока ее не навязывали. Подобное я слышал потом неоднократно и могу сделать вывод: никто не поспособствовал ухудшению отношения к украинскому языку больше, чем неуемные (и неумные) украинизаторы. Способствуют они этому и теперь.

Как ни крути, а нельзя признать нормальным положение, при котором русскоязычное большинство населения страны фактически оказалось в положении граждан второго сорта. Ненормально, когда русскоязычным ученикам русскоязычные же (в большинстве своем) учителя обязаны преподавать учебные предметы не по-русски. Ненормально, что русский язык во многих школах не учат вообще, что произведения Пушкина изучают в украинском переводе, хотя абсолютному большинству и учащихся, и учащих ближе язык оригинала. Ненормально, что наши земляки – Николай Гоголь, Анна Ахматова (Горенко), Владимир Короленко и многие-многие другие – оказались у себя на Родине “иностранными” писателями. Ненормально, что в украинских кинотеатрах запрещена демонстрация фильмов, дублированных на русском языке. И то, что президент не выполняет одно из основных своих предвыборных обещаний – тоже ненормально.

Исправление всех этих ненормальностей соответствует государственному интересу Украины. И исправлять их нужно быстрее, невзирая ни на чьи истерики.



Александр Каревин