Геннадий лопухин почему маркс и энгельс славян не любили

Геннадий Лопухин ПОЧЕМУ МАРКС И ЭНГЕЛЬС СЛАВЯН НЕ ЛЮБИЛИ

В недавно приобретенной книжке Венедикта Ерофеева  (автора незабвенной поэмы «Москва–Петушки») «Бесполезное ископаемое» наткнулся на запись: «Фридрих Энгельс почти на столетие опередил Гитлера: «Кровавой местью отплатит славянским варварам всеобщая война, которая вспыхнет, рассеет этот славянский зондербунд и сотрет с лица земли даже имя этих упрямых наций».

Надо отметить, что эта цитата из высказываний одного из основоположников марксизма меня особо не удивила, так как я еще в 1972 году стал обладателем томика писем К. Маркса и Ф. Энгельса из ликвидировавшегося спецхрана Хабаровского крайкома КПСС. Грузчики широким жестом подарили мне еще несколько толстенных томов стенографических отчетов съездов компартии, труды Сталина, сказав, что все равно отвезут этот «хлам» на картонно–рубероидный завод.

Почерпнутым из прочитанного я делился только с близкими людьми – настолько «крамольными» были в тогдашние «брежневско–сусловские» времена некоторые из положений, обсуждавшихся на съездах. Уже позднее, в эпоху «перестройки», я узнал, что только за хранение на домашних книжных полках стенографических отчетов XI, XIII, XIV, XVI съездов РКП(б)  – ВКП(б) их владельцев отправляли в ГУЛаг на 10 лет. Если же злосчастный «книгочей» – правдолюбец делился с кем–нибудь своими размышлениями по поводу прочитанного, то он «лишался права переписки» (это означало – расстрел).

Сборник избранных писем К. Маркса и Ф. Энгельса (перевод, редакция и примечания В.В. Адоратского М.–Л.: Госсоцэкиздат, 1931 г.) был отправлен, надо полагать, в узилище для книг потому, что директор института марксизма–ленинизма В. Адоратский был репрессирован. Больше эта книга не переиздавалась и не без серьезных на это оснований. Братья–славяне из стран, возникшего после 1945 года соцлагеря, могли бы «неправильно», понять некоторые мысли классиков марксизма.

Я вспоминал об этой книге в январе 2003 года, прочитав в «Литературной газете» сумбурную статью под названием «Русский вопрос». То, что я прочитал у К. Маркса и Ф. Энгельса про славян, ввергло меня в состояние шока. Я даже допустил (независимо от Вен. Ерофеева) кощунственную мысль, что вожди немецкой фашисткой национал–социалистической партии вполне могли бы «подпирать» свою теорию о неполноценности славянской расы ссылками на труды своих заклятых врагов – марксистов.

Чтобы не быть голословным, приведу некоторые выдержки из их переписки. Вот что писал Ф. Энгельс К. Марксу 23 мая 1851 г.:

 «Чем больше я думаю об истории, тем яснее становится мне, что поляки – это нация никудышная...; ею можно пользоваться как средством лишь до тех пор, пока Россия не будет захвачена аграрной революцией. С этого момента существование Польши теряет всякий смысл» (Стр. 52).

«Вывод: все, что возможно, из западной части у поляков отнять, занять их крепости немцами под предлогом защиты, особенно Познань..., посылать их в огонь, земли их забрать, кормить их перспективой захвата Риги и Одессы, а в случае, если русских можно будет привести в движение, соединиться с русскими и принудить поляков сдаться» (стр. 53).

«Нация, которая может выставить 20 000, самое большое 30 000 солдат, не будет иметь право голоса. А больше этого Польша не выставит» (там же).

О том, что при известных обстоятельствах буржуазный путь развития вовсе не является обязательным, Ф. Энгельс писал в письме к Э. Бернштейну 9 октября 1886 г. по поводу болгар. Он подчеркивал, что если в болгаро–сербской войне победили болгары, то это произошло в значительной мере потому,  что владычество турок мешало  буржуазному развитию и сохранило старые родовые учреждения болгар.

 «Сербы, – писал Энгельс, – которые  уже  80  лет  как  освободились  из–под  власти  турок,   разрушили   при   помощи вышколенной на австрийский образец бюрократии и законодательства свои старые родовые учреждения, и поэтому неизбежно должны быть поколочены болгарами. Дай болгарам 60 лет   буржуазного   развития,   –   из   которого   у   них   все   же   ничего   не   выйдет,   –   и бюрократического управления, и они станут такой же задницей, как теперь и сербы. Для болгар, как и для нас, было бы бесконечно лучше, если бы они остались под властью турок до европейской революции; в их родовых учреждения имелся бы чудесный росток для развития коммунизма, точно так же, как и в русском «мире», который теперь также у нас разрушается под носом» (стр. 312).

Зато про евреев Энгельс пишет в письме неизвестному 19 апреля 1890 г. следующее:

 «...мы евреям очень многим обязаны. Не говоря уже о Гейне и Берне, – Маркс был чистокровного еврейского происхождения. Лассаль был еврей. Многие из наших лучших товарищей евреи. Мой друг Виктор Адлер, который за свою преданность делу пролетариата расплачивается сидением в венской тюрьме. Эдуард Бернштейн – редактор лондонского «Социал–демократа», Пауль Зингер – один из лучших наших депутатов рейхстага, – все это люди, дружбой которых я горжусь, и все они евреи! «Garten Laube» из меня сделала еврея, и во всяком случае, если выбирать, то уже лучше еврей, чем Herr von» (стр. 370).

P.S. На титульном листе цитируемой здесь книги стоит несколько библиотечных штампов: «Библиотека высшей коммунистической сельскохозяйственной школы», «Библиотека Дальневосточного Комуниверситета», «Библиотека краевых партийных курсов». Остались на полях карандашные и чернильные пометки читателей тех лет. Из них можно заключить, что они штудировали в основном содержание социально–экономических формаций, соотношение базиса и надстройки. И никто из них (!) не сделал ни одной пометки против тех строк, которые я цитировал выше. Еще бы – в СССР в ту пору господствовал пролетарский интернационализм. Но все–таки, у меня не укладывается в голове – почему имя К. Маркса, не имевшего никакого отношения к Хабаровску, до сих пор носит одна из его главных улиц. Ведь даже городу Карл Маркс – штадт в Германии вернули его прежнее название – Хелмениц. И это сделали в родной стране «основоположника»...

ПОТАЁННОЕ ВЫПУСК  2 Санкт-Петербург 2004