Приближается Вербное Воскресенье или суеверию нет.

«Много людей празднуют праздники и
знают их названия, но не знают причин,
почему они установлены» (свт. Иоанн Златоуст)

Истинная добродетель всегда выражается в доброделании, внутренние добрые побуждения выражаются во внешних знаках. Одним из примеров служит традиция Вербного воскресения приходить на богослужение с веточками вербы. Веточка в руках — знак того, что Вход Господень в Иерусалим на вольные страдания для нас так же важен и трогателен, как и для тех, кто две тысячи лет назад приветствовал его пальмовыми ветвями и кричал «Осанна!». «И мы, яко отроцы, победы знамения носяще, Тебе победителю смерти вопием: осанна в вышних, благословен Грядый во имя Господне», — поется в тропаре праздника, — то есть «И мы, как те дети, что встречали Тебя пальмовыми ветвями — символом победы — Тебе, Господи, как Победителю смерти взываем «осанна».

Церковь вообще вневременна. На богослужениях практически невозможно услышать что-либо о священных событиях в прошедшем времени, к примеру, что Господь входил в Иерусалим. Реже можно услышать, что Он «восшел в Иерусалим», но чаще всего — «входит», и причем «днесь», сейчас. В душах людей евангельские события переживаются каждый раз по-новому. Поэтому и приносят вербы в храм, стоят с ними во время богослужения, чтобы показать, что и мы приветствуем Господа как своего Царя и Мессию.

К сожалению, эта прекрасная традиция со временем была переосмыслена в категориях внешней обрядности. Если богослужебные тексты весь акцент делали на «Грядущем во имя Господне» — Христе и людях, Его встречавших, то народная традиция весь смысл праздника свела к освящению вербы. Приносить в храм вербу (а, вернее, уносить из храма), получается, уже нужно не для того, чтобы засвидетельствовать перед Господом свою любовь, а для того, чтобы запастись хорошим оберегом. Из года в год повторяется одна и та же история: на протяжении дня, когда праздничная Литургия уже давно закончилась, в храм заходит множество людей с вопросом: «А где здесь раздают вербу?» Вербы не жалко, но почему-то всегда от этого становится грустно.

В книжечках и устных беседах можно встретить множество советов, что делать с вербой, куда ее ставить, сколько лет хранить, даже в каких случаях желательно съесть вербную почку. Люди надеются получить от вербы помощь, ведь верба освященная. Но если разобрать текст молитвы, то окажется, что в ней нет ни одного слова о том, что освящается верба, ее смысл сводится к фразе: «… и нас, по подражанию онех (т.е. нас, в подражание людей, встречавших Господа ветками), в предпразднственный сей день, ваия и ветви древес в руках носящих, соблюди и сохрани». Оказывается, что, в первую очередь, объектом освящения Церковь видела не вербу, а самого человека. В Требнике — сборнике священнических молитв, содержащем последования Таинств и обрядов — даже нет указания окроплять вербу святой водой. Это указание есть в Служебнике — книге, содержащей последования Литургии, вечерни, утрени, но там оно появилось уже позже, как отображение установившейся практики.

Сейчас мало кто осмелится нарушать традицию освящения вербы, но забывать внутренний смысл этого обряда мы не имеем права. Нельзя все свое внимание сосредотачивать лишь на внешнем, забывая о главном: куда идет Господь и ради чего. Верба может (и должна) приносить благословение, но важно не сколько ждать от нее чуда, сколько задуматься о том, что ждет от нас Господь. Пусть эти мысли чаще приходят нам, когда взгляд падает на веточку засохшей вербы.

Текст молитвы на церковнославянском:
«Господи, Боже наш, седяй на Херувимех, возставивый силу и пославый Единороднаго Твоего Сына, Господа нашего Иисуса Христа, да спасет мир Крестом и погребением и Воскресением Своим, Егоже ныне пришедше во Иерусалим на вольную страсть, людие, седящии во тьме и сени смертней, приемше знамения победы — ветви древес и ваий, финик, Воскресение предвозвестиша. Сам, Владыко, и нас, по подражанию онем в предпразднственный сей день ваия, и ветви древес в руках носящих, соблюди, и якоже онии народи и дети, осанна Тебе приносящих, сохрани, яко да и мы в песнех и пениих духовных сподобимся достигнути животворящаго и тридневнаго Воскресения, во Христе Иисусе, Господе нашем, с Нимже благословен еси, со Пресвятым и Благим и Животворящим Твоим Духом, ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.»

Перевод.
«Господи Боже наш, Восседающий на херувимах! Ты воздвиг Силу — Своего Сына, Господа нашего Иисуса Христа, чтобы Он Своим крестом, погребением и воскресением спас мир. И когда Он, явившись для этого, шел в Иерусалим на добровольные страдания, то народ, пребывавший во тьме и смертном мраке, взявши пальмовые и других деревьев ветви, как символы жизни, возвещал ими о воскресении. О, Владыка, Ты Сам сохрани и сбереги и нас, подобно им носящих в руках в этот предпраздничный день пальмовые и других деревьев ветви; и, сохраняя нас, удостой, чтобы мы с пением духовных песней и песнопений, как и те народы и дети, воспевающие Тебе «Осанна», встретили Тридневное Животворящее Воскресение во Христе Иисусе, Господе нашем, с Которым благословен Ты вместе с Пресвятым, Всеблагим и Животворящим Твоим Духом, ныне и всегда и во веки веков. Аминь».

                                                                                       ***

Если разобрать текст молитвы при освящении вербы, то окажется, что в ней нет ни одного слова о том, что освящается верба, ее смысл сводится к фразе: «… и нас, в подражание людей, встречавших Господа ветками, в предпразднственный сей день, ваия и ветви древес в руках носящих, соблюди и сохрани». Оказывается, что, в первую очередь, объектом освящения Церковь видела не вербу, а самого человека. В Требнике – сборнике священнических молитв, содержащем последования Таинств и обрядов – даже нет указания окроплять вербу святой водой. Это указание есть в Служебнике – книге, содержащей последования Литургии, вечерни, утрени, но там оно появилось уже позже, как отображение установившейся практики.