Демократический централизм (детское)

Мне скоро пятнадцать. Пионерский галстук носить неловко – я ведь уже совсем взрослая. Это те, кто были «октябрятами», хотят быстрее надеть красный галстук, чтобы все видели – они уже не малявки.

Я подала заявление в комсомол.

Ведь придется поступать учиться дальше, а не комсомолец вызывает массу вопросов в приемной комиссии: отчего, почему?

Учусь я хорошо, поведение такое, какое и бывает у подростка в пятнадцать. Болтаю на уроках с соседкой по парте или перебрасываюсь записками с позади сидящим мальчишкой. Все – как у всех.

В комсомол вступать страшновато. Будут задавать всякие вопросы и надо учить Устав. Устав написан сухо и непонятно. Те, кого уже приняли, говорят, что задают только один вопрос: в чем заключается принцип демократического централизма.

Какая странная и совершенно не понятная фраза! И сам Устав – вещь скучная и сложная, его так не хочется учить!

В родной школе все прошло быстро и просто. Никто не мучил трудными вопросами и страх быстро прошел. Но вот что будет дальше!

Дальше – райком! Это уже не школа, где тебя все знают. Там сидят серьезные люди…

В коридоре райкома многолюдно. Все тихо переговариваются и страшно волнуются. У меня холодно в животе, как перед экзаменом по алгебре. В голове звучит:

Руководящим принципом организационного строения комсомола является демократический централизм, что означает:

выборность всех руководящих органов комсомола снизу доверху;

периодическую отчетность комсомольских органов перед своими комсомольскими организациями и перед вышестоящими органами;

строгую комсомольскую дисциплину и подчинение меньшинства большинству;

безусловную обязательность решений высших комсомольских органов для низших…

Ну как ничего не перепутать? А вдруг – не примут? Что тогда будет?

Но меня принимают.

Про демократический централизм меня не спрашивают. Молодая женщина, сидящая с края стола, говорит:

- Какой у Вас красивый фартук! И Устав, я вижу Вы учили, вон из кармашка он выглядывает.

Фартук у меня и вправду очень красивый. Он белоснежный, атласный. Не купленный в магазине, а сшитый. Правда, я измяла оборку, теребя ее пальцами, когда ждала за дверью.

Потом симпатичный дядечка спрашивает:

- А кем работает Ваша мама?

Меня первый раз называли на «вы». Сердце громко стучит в груди, во рту пересохло и я вдруг выпаливаю:

- Акушером-гинекологом. Вы обращайтесь, если вам будет надо…

Молодая женщина, та, что сидела с краю, краснеет и с трудом сдерживает смех. А дядечка улыбается и говорит:

- Ну конечно. Обязательно. Так и сделаю. А теперь – можете идти…

Я смотрю на них и понимаю: что они сами еще очень молоды, совсем не намного старше меня, что они устали сидеть в душной комнате и задавать вопросы.

Я выхожу, а в голове по прежнему звучит: демократический централизм, демократический централизм…

Я иду по улице и думаю: какая я уже взрослая , через несколько месяцев буду учиться на фармацевта. Меня приняли в комсомол! Скоро выдадут комсомольский билет, там будет мое фото и всякие печати!

На дворе - февраль, вот-вот наступит весна и станет тепло...

Жизнь продолжается!