Толстой, письма, осень, грусть. И сумбурная заметка

Книги оказали огромное влияние на мою жизнь, на мировоззрение.

Мне печально сознавать, как современные дети читают все меньше и меньше. В нашем доме, в подъезде, где мы живем, находится детская библиотека. И я с грустью наблюдаю, как с годами там все меньше и меньше посетителей.

Я помню, каким было счастьем получить в подарок книгу! Как я открывала ее, новую. пахнущую удивительным, ни  с чем несравнимым запахом свежей типографской краски. Я помню, как гладила я новые страницы ладонью, предвкушая удовольствие от чтения. Библиотечные, старые книги пахли по-другому, и тоже восхитительно...

Сегодня я почему-то думала о Толстом, о том, как открыла для себя его удивительный мир.

Толстого я начала читать лет в четырнадцать.

Его постулат о прощении просто поразил меня. Прощать бесчисленное количество раз, прощать всем и не помнить зла - это никак не укладывалось в моем незрелом сознании. До чтения серьезных духовных книг было еще много-много лет и позже пришло понимание мудрейшей заповеди нераспространения зла на Земле.

Толстой научил думать.

Ты не просто читал ради самого процесса и приятного времяпрепровождения. Ты получал ответы на вопросы морали и понимал, что великий писатель так же, как и ты, мучился и искал истину.

Быть может потому, что он оказался слишком близко от нее, этой истины, он и был отлучен от церкви?

Читаю письмо Толстого Священному Синоду:

"Известный миру писатель, русский по рождению, православный по крещению и воспитанию, граф Толстой, в прельщении гордого ума своего, дерзко восстал на господа и на Христа его и на святое его достояние, явно перед всеми отрекся от вскормившей и воспитавшей его матери церкви православной."

"То, что я отрекся от церкви, называющей себя православной, это совершенно справедливо. Но отрекся я от нее не потому, что я восстал на господа, а напротив, только потому, что всеми силами души желал служить ему. Прежде чем отречься от церкви и единения с народом, которое мне было невыразимо дорого, я, по некоторым признакам усомнившись в правоте церкви, посвятил несколько лет на то, чтобы исследовать теоретически и практически учение церкви: теоретически - я перечитал все, что мог, об учении церкви, изучил и критически разобрал догматическое богословие; практически же - строго следовал, в продолжение более года, всем предписаниям церкви, соблюдая все посты и посещая все церковные службы. И я убедился, что учение церкви есть теоретически коварная и вредная ложь, практически же собрание самых грубых суеверий и колдовства, скрывающее совершенно весь смысл христианского учения."

Вот и думается мне: очень многим в этом мире не нужно, чтобы мы умели думать.

Ни во времена Толстого, ни, увы, сейчас.

Толстой, при всем его колоссальном уме и таланте, был наивным, как мне кажется, человеком. Он любил писать письма людям, которые вершили судьбы мира в глубокой надежде в том, что их можно в чем-то убедить.

Что можно убедить царя не вести ненужную, кровопролитную войну. Обращаясь к самодержцу: "мой брат". Прося у него прощения, если ненароком обидел своим письмом.

Толстой, не принимавший и не понимавший догматы православной церкви, не мог спать ночью, зная, что где-то на полях сражений гибнут люди. Ему не давала спать его больная совесть.

Те, кому он писал письма, спали. И совесть их тоже спала.

Что изменилось с тех пор?

Все так же идут войны на нашей многострадальной земле. Все так же страдают люди. Те, кто поставлен Богом думать о них, по-прежнему спят....



Книги...

Вам я обязана тем, что имею сейчас.

Я смотрю в окно, на наш двор.

Я смотрю на начинающие желтеть листья, на осенне солнце, пробивающееся сквозь листву.

Отчего-то мне грустно.

Быть может, это из-за того, что так быстро закончилось лето. Оттого, что так быстро наступила осень. Да и вообще - как быстро летит время! И где та самая школьница, которая гладила ладошкой страницы новых книг?

Интересно, современные дети нюхают книги и гладят их странички? Они ищут истину?

Смотрю во двор и думаю: за все утро никто не пришел в библиотеку...