Рэндалл Джаррелл ,"Seele Im Raum"
Сидело это между мужем и детьми.
На месте для него-- салата блюдо.
Бывало это здесь-- видала я его,
не как- нибудь-- ведь мне казалось чудом
лишь то, мне являлось это здесь.
Как если б я не знала что видала--
ведь я его из глаз не выпускала
всю жизнь. То было Э`ЛАНД*.
Да, Эланд! Дети потому
шутя у мужа в Рождество пытали:
"Отец, что` это-- Доннер**?"-- "Дети, это Блитцен."***
Оно всегда здесь было. Клали серебро****
мы у его прибора, ту же пищу,
что ели сами-- и ни слова. Много раз
когда оно вздыхало тяжко (уставало долго
без то`лку молвить), это достигало
меня, я трогала его-- размеров всяких,
укладов тоже, наподобие живой и жёсткой шеи
коня, когда ты хлопаешь её-- и это
смотрело крупными и влажными без слёз глазами
обра`мленными малостью ресниц что провода
в глаза мне-- и шептало так,
что яблоки мои в орбиты жались,
безмолвию внимая...
много раз
я знала, коль они молчали,
что нету этого. Коль слышали глаза,
они бы не смолчали. А слыхали всё же,
слыхали много раз, что я рекла,--
когда оно от толков уставало-- только вздохи,
когда я слова выжать не могла-- лишь вздохи.
А годы спустя другие пришли,
забрали его-- мол больное, сказали--
лечили его, мне писали они, и весь город
мне сирень мне да карточки слал, сожалея--
поскольку я в трауре;
было стояла
я возле могилы, у торфа в цветах,
у бровки земной, маркированной лентой.
Нет его.
Нет его столь долго, что подумываю,
будто его не было у меня, никогда...
А сын мой, с газетой, раз утром:
"Глянь, эланд! Здесь эланд!"
-- оно.
Сегодня в немецком словаре я увидела "эленд"--
и сердце в груди заиграло моей, это было...
... лишь словом одним, исковерканным.
Как если бы вспомнился кто-то сказавший:
"От жира волос помогают проростки"--
и правда, они.
И верно,
чего нелепее желать ещё...
чего ещё впридачу. Как неинтересно, все же...
... то было хуже невозможного, то бы`ла шутка.
А вот когда оно бывало, я была...
подумать только, думала тогда я
что увидать смогу его-- мурашки пота
по черепу, слепая я...
... не шутка даже, нет, не она. Как я
погу поверить в это? Иль поверить в то, что им
владела я, и муж, и дети. Голос мой--
он голос кожи той коня-- владеть которой
бесчестье, честь ли-- бремя и теперь...
а та сырая штука, что внутри, тот зверь,
что не владел ни мужем, ни женою, ни детьми,
но наконец что голым мир покинул,
как если бы рождён был в ЭТОМ...
И ЭЛАНД здесь, пасётся на своей могиле.
Бессмыслица?
Одуматься мне следует? поведать правду?
Одно из двух-- я не осилю то и это.
С собою говорю. А всё ж не так,
и всё что вымолвлю затем-- не то,
но лучшее плохого хуже.
быть значит стареть
и молвить, почти в своей тарелке, через стол
из...
из неведомого мне...
голосом
насыщенным неким вожделеющим довольством:
"Владеть антилопой! Вот это жизнь, я понимаю!"
перевод с английского Терджимана Кырымлы 
* Seele Im Raum-- душа в пространстве, das Elend-- беда, der Donner-- гром, der Blitzt-- молния (нем.) the eland-- южноафриканская антилопа,-- прим.перев. Это стихотворение--гротеск английского автора о "правещи" ("урзахе"-- причина, нем.) фашизма. Гротеск, основанный на игре слов-- можно сказать, английская литературная традиция.
Seele Im Raum
It sat between my husband and my children.
A place was set for it—a plate of greens.
It had been there: I had seen it
But not somehow—but this was like a dream—
Not seen it so that I knew I saw it.
It was as if I could not know I saw it
Because I had never once in all my life
Not seen it. It was an eland.
An eland! That is why the children
Would ask my husband, for a joke, at Christmas:
“Father, is it Donner?” He would say, “No, Blitzen.”
It had been there always. Now we put silver
At its place at meals, fed it the same food
We ourselves ate, and said nothing. Many times
When it breathed heavily (when it had tried
A long useless time to speak) and reached to me
So that I touched it—of a different size
And order of being, like the live hard side
Of a horse’s neck when you pat the horse—
And looked with its great melting tearless eyes
Fringed with a few coarse wire-like lashes
Into my eyes, and whispered to me
So that my eyes turned backward in their sockets
And they said nothing—
many times
I have known, when they said nothing,
That it did not exist. If they had heard
They could not have been silent. And yet they heard;
Heard many times what I have spoken
When it could no longer speak, but only breathe—
When I could no longer speak, but only breathe.
And, after some years, the others came
And took it from me—it was ill, they told me—
And cured it, they wrote me: my whole city
Sent me cards lilac-branches, mourning
As I had mourned—
and I was standing
By a grave in flowers, by dyed rolls of turf,
And a canvas marquee the last brown of earth.
It is over.
It is over so long that I begin to think
That it did not exist, that I have never—
And my son says, one morning, from the paper:
“An eland. Look, an eland!”
—It was so.
Today, in a German dictionary, I saw elend
And the heart in my breast turned over, it was—
It was a word one translates wretched.
It is as if someone remembered saying:
“This is an antimacassar that I grew from seed,”
And this were true.
And, truly,
One could not wish for anything more strange—
For anything more. And yet it wasn’t interesting ...
—It was worse than impossible, it was a joke.
And yet when it was, I was—
Even to think that I once thought
That I could see it to feel the sweat
Like needles at my hair-roots, I am blind
—It was not even a joke, not even a joke.
Yet how can I believe it? Or believe that I
Owned it, a husband, children? Is my voice the voice
Of that skin of being—of what owns, is owned
In honor or dishonor, that is borne and bears—
Or of that raw thing, the being inside it
That has neither a wife, a husband, nor a child
But goes at last as naked from this world
As it was born into it—
And the eland comes and grazes on its grave.
This is senseless?
Shall I make sense or shall I tell the truth?
Choose either—I cannot do both.
I tell myself that. And yet it is not so,
And what I say afterwards will not be so:
To be at all is to be wrong.
Being is being old
And saying, almost comfortably, across a table
From—
from what I don’t know—
in a voice
Rich with a kind of longing satisfaction:
“To own an eland! That’s what I call life!”
Randall Jarrell
