Обада* — Возьми меня с собой, — просит мать, стоя в ночной рубашке, а я из колледжа и снова из дому до зари. Видимая ей опустошённость прежде заботила меня, но подобно поплавку, притопленному сорной рыбой, она исчезла в жизни, предложенной им ей. Мне перестало казаться, что мать может вернуться. — Я скоро... — говорю и ухожу. Доре Киссельбах перевод с английского Терджимана Кырымлы * утренняя любовная песня, а серенада — вечерняя

Aubade “Take me with you” my mother says standing in her nightgown as, home from college, I prepare to leave before dawn The desolation she must face was once my concern but like a bobber pulled beneath the surface by an inedible fish she vanished into the life he offered her. It stopped occurring to me she might return. “I’ll be back” I say and then I go. Dore Kiesselbach

Индюк, упавший замертво с дерева

Соседский баран разбудил его тем снежным днём. Он спрятал свою банючью голову под крыло и, не совместив размах крыльев с белыми членами сосны, не приземлился как надо. Где-то неловкий ангел знает, умер ли он до того, как упал, но каждый грешник знает, что так и было: глаза навыкат, веки сморщены, конечности торчат вверх. Я любила наблюдать, как он на дворе   истреблял просо и чертополох. Снег засыпает оперение, которому сиять и весной,  а я вспоминаю, как в сабвее делец швырнул пригоршню мелочи на решётку бомжу. Монеты прыгали и звенели, пропадая во влажной тьме. —Вот и тебе нажористый день. Нет, мои дни были постными — я одеревеневшими от сумок руками убирала за птахом и выгуливала его до слободы бомжей в дубовой саванне, где корм пропадал в глубоком снегу: зимний запас станет милостыней оттепели. Доре Киссельбах перевод с английского Терджимана Кырымлы Turkey Fallen Dead from Tree Startled from snow-day slumber by a neighbor’s mutt, it banged its buzzard’s head then couldn’t solve the problem of the white pine’s limbs with wings nearly too broad for a planned descent. Somewhere an awkward angel knows whether it was dead before it hit the ground. Any sinner could tell it was dead after— eyes unseen beneath bare and wrinkled lids, feet drawn up almost as high as hands. I loved to watch thistle and millet disappear beneath it in the yard. As snow covers feathers that will still be iridescent in the spring I remember seeing a businessman take a dripping handful of pocket change and throw it down a subway grate beside a homeless man. The coins bounced and clattered, vanishing in the humid dark. The rich man said now you’re having a shitty day too. But it’s not a shitty day and won’t be when I retrieve the bird and walk it — toes curling stiff from a shopping bag — to a houseless scrap of oak savannah birdseed drew it from and dig it into deeper snow so what was hoarded by a man may by the thaw be doled. Dore Kiesselbach

Середина лета Есть на земле и выше сила-власть — от ней в испуге жмётся дух живой под кров густейшей тени: страшен зной, сосущий пар, слепит горгоны пасть. Взгляни вокруг: земли живой покров прибит; и даже солнечный маис от зноя раскалённого обвис; вода и тень едва целят коров. Всю жизнь в прохладу гонит бурый прах; птах ищёт зелень, гад — себе нору, форель потоки варят, люди мрут от солнечных ударов в городах: не то Огонь рождён зарёй — и шлёт дыханье смерти в матку-небосвод. Уильям Каллен Брайант перевод с английского Терджимана Кырымлы Midsummer A power is on the earth and in the air, From which the vital spirit shrinks afraid, And shelters him in nooks of deepest shade, From the hot steam and from the fiery glare. Look forth upon the earth — her thousand plants Are smitten; even the dark sun-loving maize Faints in the field beneath the torrid blaze; The herd beside the shaded fountain pants; For life is driven from all the landscape brown; The bird hath sought his tree, the snake his den, The trout floats dead in the hot stream, and men Drop by the sunstroke in the populous town: As if the Day of Fire had dawned, and sent Its deadly breath into the firmament. William Cullen Bryant

Сильнее любящий Глядя на звёзды, знаю на ять, что им недосуг нас к чёрту слать, но хлад людей и земных зверей нам бывает много страшней. Если б нам страстно горели они? Пробуй им огнь в ответ верни. Но если равенству не быть, я буду сильней их любить. Поклонник, обет чей не нов, звёзд, коим всё равно, я рой не в силах счесть — не знаю, сколь было их и есть. Исчезни звёзды, погибни они, я б взглядом к пустому небу ник, внимая выси тотальной тьмы — скоро свыкаются наши умы. Уистан Хью Оден перевод с английского Терджимана Кырымлы The More Loving One   Looking up at the stars, I know quite well That, for all they care, I can go to hell, But on earth indifference is the least We have to dread from man or beast. How should we like it were stars to burn With a passion for us we could not return? If equal affection cannot be, Let the more loving one be me. Admirer as I think I am Of stars that do not give a damn, I cannot, now I see them, say I missed one terribly all day. Were all stars to disappear or die, I should learn to look at an empty sky And feel its total dark sublime, Though this might take me a little time. Wystan Hugh Auden

*** Во время Второй мировой однажды ночью я шёл малознакомой улицей. Всё было заперто, кроме одной фруктовой лавочки. Старый итальянец внутри ждал клиентов. Платя, я заметил его печаль. "Вы печальны? Что вас беспокоит?" — "Да. Я грущу, — ответил он и так же монотонно, не глядя на меня, добавил. -- Сегодня мой сын ушёл на фронт и я его не увижу". "Не надо так! Вы обязательно его встретите!"— "Нет, — ответил он, — я больше не увижу моего сына". Затем, когда война кончилась, я снова однажды шел той улицей так же поздней ночью, тёмной и одинокой, и снова увидел одного старика в лавке. Я купил немного яблок и пристально посмотрел ему в узкое, морщинистое и угрюмое, но не особенно печальное лицо: "Как ваш сын? Он вернулся с войны?" —"Да". — "Был ранен?"— "Нет. Цел и здоров". "Ну и ладно! — сказал я. — Просто чудесно!" "Да, — нежно молвил он. — Это было такое чудо". Он снова взял у меня сумку, выбрал маленькое яблоко и заменил его большим.

Чарльз Резникофф перевод с английского Терджимана Кырымлы *** During the Second World War, I was going home one night along a street I seldom used. All the stores were closed except one—a small fruit store. An old Italian was inside to wait on customers. As I was paying him I saw that he was sad. “You are sad,” I said. “What is troubling you?” “Yes,” he said, “I am sad.” Then he added in the same monotone, not looking at me: “My son left for the front today and I’ll never see him again.” “Don’t say that!” I said. “Of course, you will!” “No,” he answered. “I’ll never see him again.” Afterwards, when the war was over, I found myself once more in that street and again it was late at night, dark and lonely; and again I saw the old man alone in the store. I bought some apples and looked closely at him: his thin wrinkled face was grim but not particularly sad. “How about your son?” I said. “Did he come back from the war?” “Yes,” he answered. “He was not wounded?” “No. He is all right.” “That’s fine,” I said. “Fine!” He took the bag of apples from my hands and groping inside took out one that had begun to rot and put in a good one instead. “He came back at Christmas,” he added. “How wonderful! That was wonderful!” “Yes,” he said gently, “it was wonderful.” He took the bag of apples from my hands again and took out one of the smaller apples and put in a large one. Charles Reznikoff

Сильнее любящий Глядя на звёзды, знаю на ять, что им недосуг нас к чёрту слать, но хлад людей и земных зверей нам бывает много страшней. Если б нам страстно горели они? Пробуй им огнь в ответ верни. Но если равенству не быть, я буду сильней их любить. Поклонник, обет чей не нов, звёзд, которым всё равно, я рой не в силах счесть — не знаю, сколь было их и есть. Исчезни звёзды, погибни они, я б взглядом пустому небу ник, внимая выси тотальной тьмы — скоро свыкаются наши умы. Уистан Хью Оден перевод с английского Терджимана Кырымлы The More Loving One Looking up at the stars, I know quite well That, for all they care, I can go to hell, But on earth indifference is the least We have to dread from man or beast. How should we like it were stars to burn With a passion for us we could not return? If equal affection cannot be, Let the more loving one be me. Admirer as I think I am Of stars that do not give a damn, I cannot, now I see them, say I missed one terribly all day. Were all stars to disappear or die, I should learn to look at an empty sky And feel its total dark sublime, Though this might take me a little time. Wystan Hugh Auden 

Транс

Подчас ты канешь в сон смурной: из рук моих — в хаос, одна в отдельный транс, где непокой. Мой взгляд сверлит твой лоб; видна дистресса смута по губам, а по рукам твоим — разбой, что рушит сна несчастный храм. Я зрю, как прорвой ты бредёшь, в дистрессе голом голь гола. Под дичью плоти мы нашлись, чтоб слить в одну заботы две, где жуть дрожащая во сне, где без прикрас в законе смерть. Ты без покоя верть ко мне и в ухо сыплешь слов песок —  им грудь моя в войне, в огне: "Мерси... За мной... прости чуток... погоня: Время... здесь, во сне!!!" Тела нагие без одежд, две некрылатые души сошлись-нашлись, нутром хитры — сей чистый транс оракул есть, рекущий сердцем без словес. Сустрелись ангел наш и бес: в зверинце тьмы они взаймы бодрят друг друга и целят  взаимный страх — на то им наш   годится брак, двойной мираж. Стефен Спендер перевод с английского Терджимана Кырымлы The Trance Sometimes, apart in sleep, by chance, You fall out of my arms, alone, Into the chaos of your separate trance. My eyes gaze through your forehead, through the bone, And see where in your sleep distress has torn Its path, which on your lips is shown And on your hands and in your dream forlorn. Restless, you turn to me and press Those timid words against my ear Which thunder at my heart like stones. 'Mercy,' you plead, Then 'Who can bless?' You ask. 'I am pursued by Time,' you moan. I watch that precipice of fear You tread, naked in naked distress. To that deep care we are committed Beneath the wildness of our flesh And shuddering horror of our dream, Where unmasked agony is permitted. Our bodies, stripped of clothes that seem, And our souls, stripped of beauty's mesh, Meet their true selves, their charms outwitted. This pure trance is the oracle That speaks no language but the heart Our angel with our devil meets In the atrocious dark nor do they part But each forgives and greets, And their mutual terrors heal Within our married miracle. Stephen Spender

Каин Пара — усталые вусмерть солдаты были вином и громами пьяны... Их гамакам позолота заката тихо сулила июльские сны. Под тополями покоилась связка пленников рваных, как шансы побед: стройная, бледная девочка-сказка, голубоглазый мальчишка и дед. Их закололи за так, по старинке — лица скривил им ужасный конец... А на стерва`х* полыхнула под крики кровь из живых и набухших сердец. Их под смиренными бел-тополями скоро нашли, подостывших, вповал. Тут, под умолкшими стар-тополями, страх поседевший, нахохлясь, молчал. Там, на равнине вдруг воем запелась вихря с дресвой подувялой война; громко и злобно листва завертелась; сумрак ушпорил коня-летуна. Пара — усталые вусмерть солдаты дрогнули, словно задела их смерть; пара — дрожащие трусы-солдаты плюхнулись брюхами в пыльную твердь. Вечером гожим в кустах придорожных Каин лохматый их кликал, смеясь: выследив пару душонок острожных, хрипло честил их, клейма не стыдясь. Асен Разцветников перевод с болгарского Терджимана Кырымлы * стерво, стерьво (древнерус.) лезвие ножа, меча

Каин

Двамата морни и мрачни солдати бяха пияни от вино и гръм... В люлки от здрач и вечерна позлата тихо се спущаше летния сън. Там под тополите вързани редом бяха пленените в боя врази: стройна девойка, разголена, бледа, старец и момък със модри очи. Беше жестокост и тъпа, и странна. Бяха смразени от ужас лица... И по ножовете с писък възпламна кръв от набучени живи сърца. Там под смирените бели тополи те ги натрупаха гръд върху гръд. Там под смълчаните стари тополи сив и настръхнал припъпли страхът. И неочаквано нейде в полята вятър изхвръкна със писък и стон, гръмко и злобно завиха листата, мракът пришпори крилатий си кон. Двамата мрачни и морни солдати трепнаха, сякаш докосна ги смърт, двамата бледи и плахи солдати хукнаха татък в дълбокия път. Но — във крайпътните храсти спотаен, някой ги викаше с крясък и смях... И във прозрачната вечер сам Каин тичаше блед и разрошен след тях. Асен Разцветников

Песня странствующего Энгуса

Упрела маковка моя —
зашёл в густой орешник я,
отрезал хлыст, стачал уду,
на крюк приладил ягоду,
а как порхнули мотыльки,
взмерцали звёзды-светляки,
под соловьёв незримих трель
поймал серебряну форель.

Её оставив у ручья,
пошёл раздуть кострище я,
но кто-то ёрзал у ручья
и звал по имени меня.
Явилась дева лунный свет,
в косицах — яблоневый цвет,
и позвала меня, и прочь
бегом в серебряную ночь.

Хоть постарел я век в пути,
хочу в горах её найти,
в лугах, лесах её поймать
и целовать, и обнимать,
ходить в некошеной траве 
и рвать пока струится век
форели-яблоки луны,
и злато мыть былой весны.

Уильям Батлер Йитс
перевод с английского Терджимана Кырымлы


The Song of Wandering Aengus

I went out to the hazel wood,
Because a fire was in my head,
And cut and peeled a hazel wand,
And hooked a berry to a thread;
And when white moths were on the wing,
And moth-like stars were flickering out,
I dropped the berry in a stream
And caught a little silver trout.

When I laid it on the floor
I went to blow the fire a-flame,
But something rustled on the floor,
And someone called me by my name:
It had become a glimmering girl
With apple blossom in her hair
Who called me by my name and ran
And faded through the brightening air.

Though I am old with wandering
Through hollow lands and hilly lands,
I will find out where she has gone,
And kiss her lips and take her hands;
And walk among long dappled grass,
And pluck till time and times are done,
The silver apples of the moon,
The golden apples of the sun.

William Butler Yeats

*** Днесь должен я уйти из стен, днесь должен я покинуть дом, который стал мне тесен — в нём мой дар велик, велик с трудом. Мой шаг тишает на меже, где не топчу цветов уже, где с летней жизнью и жука не разлучит стопы указ. Волнует ветер злато ржи, чудесна неба синева; небесным взлядом дорожи той златовласки, что права. Под ширью неба мир красив, в душе — блаженства перелив, заходит солнце в алый зал. Иду-бреду к себе домой, несу великий дар с собой — ему дворец под небом мал! Антон Ренк перевод с немецкого Терджимана Кырымлы http://www.deutsche-liebeslyrik.de/renk.htm Anton Renk, "Heut muss ich aus dem Haus hinaus..." 

ВОН! Однажды им придётся врозь не в ногу; однажды та по праву не поймёт другого... однажды на любом пути развилка... врозь двоим... но чья вина? Вины в том нет, но вышел срок. Есть в бесконечности разрыв таких дорог, где каждый делится с другим... но что-то остаётся. Однажды вы совместное не поделили нагрелись, сплавились вдвоём — затем остыли, став деткой. Слиплись половины — есть новый человек. Любой идёт к своей судьбе. Жизнь это перемена. Всяк Я в ней ищёт Ты и по себе грядущее — затёкшими ногами грядёт в порыве воли без привета и маршрута в далёкий край. Курт Тухольски перевод с немецкого Терджимана Кырымлы http://gedichte.xbib.de/gedicht_Tucholsky.htm ,Kurt Tucholsky, "AUS!"

Мечты В такое утро нам бы вместе ходить росой сырых лугов одним — в незыблемом покое побыть вдвоём, где никого. Смиренный взор твой станет ласков — в нём отразятся небеса а я рожалке в волоса вплету побольше алых маков. И, приобняв тебя за плечи, я о печали расскажу, чей плод любимый вот рожу, любви к тебе одной, замечу. О, мука в сердце неизбежно растёт, чернавка, не цветя... Любовь ношу к тебе, дитя: суров, я плод питаю нежно! Пеньо Пенев перевод с болгарского Терджимана Кырымлы Мечти В такава утрин искам двама в полята росни да вървим сами в покой невъзмутим, където никого да няма. В очите ти добри, смирени да се оглеждат небеса, да вплитам в твоята коса родики, макове червени. С ръка обгърнал твойто рамо, да ти разказвам за скръбта, родена в мен от обичта, от обичта към тебе само. О, тая мъка с неизбежност в гърдите ми тежи, расте... И нося в тях към теб, дете и обич, и сурова нежност! Пеньо Пенев

Песня странствующего Энгуса Упрела маковка моя — зашёл в густой орешник я, отрезал хлыст, стачал уду, на крюк приладил ягоду, а как порхнули мотыльки, взмерцали звёзды-светляки, под соловьёв незримих трель поймал серебряну форель. Её оставив у ручья, пошёл раздуть кострище я, но кто-то ёрзал у ручья и звал по имени меня. Явилась дева лунный свет, в косицах — яблоневый цвет, и позвала меня, и прочь бегом в серебряную ночь. Хоть постарел я век в пути, хочу в горах её найти, в лугах, лесах её поймать и целовать, и обнимать, ходить в некошеной траве и рвать пока струится век форели-яблоки луны, и злато мыть былой весны. Уильям Батлер Йитс перевод с английского Терджимана Кырымлы The Song of Wandering Aengus I went out to the hazel wood, Because a fire was in my head, And cut and peeled a hazel wand, And hooked a berry to a thread; And when white moths were on the wing, And moth-like stars were flickering out, I dropped the berry in a stream And caught a little silver trout. When I laid it on the floor I went to blow the fire a-flame, But something rustled on the floor, And someone called me by my name: It had become a glimmering girl With apple blossom in her hair Who called me by my name and ran And faded through the brightening air. Though I am old with wandering Through hollow lands and hilly lands, I will find out where she has gone, And kiss her lips and take her hands; And walk among long dappled grass, And pluck till time and times are done, The silver apples of the moon, The golden apples of the sun. William Butler Yeats

Песня девушки

Я не древняя старуха, итого семнадцать мне, дык, тряхнула ум проруха — мудрость впору седине! Мне вчера на ум явилась... мысль? куда там, стыд и срам! Голове моей приснилась? Ощутилось ей, мадам! Жидко жёнка мысли месит — мужику оно видней: "Баба следует, а если мыслит, не иди за ней". Я, мужским словам не веря, прыг да кусь, как та блоха: "Будуар имеет двери не для мыслей — для греха!" На тебе, мужская мудрость, мой нижайший реверанс*! А теперь усвойте дурость, бабий ловкий квинтэссанс*! В голове юла опасней, чем на людях, так кружи: "Будуар всего прекрасней, интересней всех — мужик!" Фридрих Ницше перевод с немецкого Терджимана Кырымлы * в исходном тексте "реверанс" (die Reverenz, ж.р., галлицизм) рифмуется с "квинтэссенцией" Maedchen-Lied Gestern, Maedchen, ward ich weise, gestern ward ich siebzehn Jahr: — und dem grulichsten der Greise gleich' ich nun — doch nicht auf's Haar! Gestern kam mir ein Gedanke, — ein Gedanke? Spott und Hohn! Kam euch jemals ein Gedanke? Ein Gefuehlchen eher schon! Selten, dass ein Weib zu denken wagt, denn alte Weisheit spricht: „Folgen soll das Weib, nicht lenken; denkt sie, nun, dann folgt sie nicht.“ Was sie noch sagt, glaubt' ich nimmer; wie ein Floh, so springt's, so sticht's! „Selten denkt das Frauenzimmer, denkt es aber, taugt es nichts!“ Alter hergebrachter Weisheit meine schoenste Reverenz*! Hoert jetzt meiner neuen Weisheit allerneuste Quintessenz*! Gestern sprach's in mir, wie's immer in mir sprach - nun hoert mich an: Schoener ist das Frauenzimmer, interessanter ist — der Mann!“ Friedrich Nietzsche

Начало поэмы Асена Разцветникова "Двойник", пер. с болгарского

1. В лесах непролазных шумит синеокое лето, подсолнухов пламенем желтым как солнцем согрето. Подсолнухов пламя в очах и на алых устах. И ночью моей всё оно полыхает в заёмных мечтах. И вновь предо мной ветряки и равнина, где копья, шатры... и слышу я цокот железный копыт, и звенят кастаньеты хитры. Кихот, ты надеждами полон и смелостью пьян, и снова во шлеме, в кирасе во пламя стремишься, а я... 2. Бедный и наивный Дон Кихот, жизнь отдал за подвиги вне квот. Слов и дел в болото серебро: бился он за тощее добро. Дон, узрев чернущие шатры, грязь пустой, но денежной игры, пожалел чужих рабов — решил дать им волю не жалея сил. Лобызнув кресток нательный, он сотворил неравный бой и звон. Приняли Кихота крепыши, колотили славно, от души; не на шутку, знаете ли, Дон палкой и хулой был награждён; меч из серебра поломан там, сердце золотое

и мечта.

3. Дон Кихот, Дон Кихот, нас молоньи в лазури заждались В кубки пёстрые яд подливают нам, змеи, как жалость. Там в кустах череда молчаливо таится это братья твои голодают и скалят зеницы. Мой двойник, ты был высмеян грязно и подло я целую кровавый твой шлем и железо колодок.

*** В густой траве сидит кузнец и пилит-шпилит свой конец, и мыслит: "Как прекрасен звук!" Летит-нудит навозный жук: гудит и бдит навозный тук, озвучив личные права. В пруду прохладном жаба: "Ква!" И каждый сам себе судья: "Из всех скотов искусней я, а остальные — дураки!" И нам такой резон с руки. Генрих Зайдель перевод с немецкого Терджимана Кырымлы http://meister.igl.uni-freiburg.de/gedichte/HS_Glock/SG5-08.htm, Heinrich Seidel, "Grashuepfer sitzt im hohen Gras..."

Что в итоге? —Что в итоге? — Холмик глины, над которым лётным клином летний лёгкий мотылёк. Луг под ветром чуть прилёг. Поначалу на могиле поминают — ели, пили — наконец мертвец "далёк". Тем, стяжавшим сан и славу, сотни лет поют осанну, даже тысячу годов — век унесть и гимн готов. Остальных забудут скоро: ветер носит плачи хора, траур бедных век не нов. В тьме веков мерцают горы, как горячие укоры -- смертным зависть и пример: Македонский и Гомер. Но придёт черёд — и этих мiръ забудет для потехи и иных, полегче, вер.

А земля орбитой битой вертит наши бревис виты и по кругу в пустоте, безразличной к суете мавров, эллинов, евреев, мчит, со временем старея, чтобы прахом стать затем. Генрих Зайдель перевод с немецкого Терджимана Кырымлы http://meister.igl.uni-freiburg.de/gedichte/HS_Glock/SG1-11-5.htm, Heinrich Seidel, "Was bleibt?"

Эльфиня Только ветер убаючит сосен сонные верхушки в лунных проблесках полночи, как запляшет эльф-красотка в камышах на тихом ставе, где кувшинки расцветают. Дух людской и тот не слышен в этих тайных палестинах! Долетая издалёка, только звон вечерний гибнет там, в снегах вершин высоких. И, немея, внемлет чаща. И прекрасная эльфи`ня кружит над тишайшим ставом — и мерцают в ароматах чудо-локоны златые, и волнуют белы плечи. И, раздав красу объятий, та парит над тёмным грунтом, как несбыточная грёза одинокого томленья, осиянная луной. Генрих Зайдель перевод с немецкого Терджимана Кырымлы http://meister.igl.uni-freiburg.de/gedichte/HS_Glock/SG1-11-5.htm, Heinrich Seidel, " 5. Die Elfe"

Девичья память Машутся и кивают цветы в сонном саду: ужель слышат, что им поёт соловей на беду? Он старый плач тянет: "Опасть вам, увять всем". Похоже слыша стоны, цветы кивают во сне. Утром поёт юла* им из голубой высоты старый гимн, знаем: "О мир, как красив ты!" Цветы дружно кивают, пьют свет, ценя резон: они давно забыли старый страшный сон. Генрих Зайдель перевод с немецкого Терджимана Кырымлы http://gedichte.xbib.de/gedicht_Seidel.htm ,Heinrich Seidel, "Leichter sinn" * лесной жаворонок

Dance macabre (Из "Образков и идиллий") Я повторюсь... Был душный, знойный день и облака горою на закате. Вдруг по полу и по столам вприпрыжку, глянь, солнечные зайчики пустились, но борзо гасли. Уж темнынь настала, сгустился в лени воздух, а далёко помалу громыхало глухо. Чу! На сцену скопом и в запил пустились музы`ки акапелла таратам. Да-с, в неформальном духе, как-то странно скулил в бе(с)илье горе-контрабас! Метнулись вон, кто был поосторожней. Покой сминая, музыка крепчала, таясь под крышей, буре неподвластной. Но та явилась, липы встормошив, и ливень вслед за ней разбушевался. И все спасались, всё и вся кляня. Удар и блеск, удар и блеск — громы в веригу-бабу с молниями слились! Но без запинки палочкой махал маэстро. Представленье продолжалось! Я вспоминаю странную тональность Сен-Сансовой пиесы "Данс макабр" — вещицы тонкой, хитро лицедейской. В ней пляшут одинокие скелеты, мослы которых в общем грациозны, и черепов ухмылки симпатичны. Но этот дикий скрежет: жесть литавр с гармонией небесных громыханий! Генрих Зайдель перевод с немецкого Терджимана Кырымлы http://meister.igl.uni-freiburg.de/gedichte/HS_Glock/SG1-08-2.htm

О Древе знаний Так ладно в детстве было мне, когда мой мир был полон счастья и чудес, а в небесах сидел любимый Бог в багряной рясе, и струилась серебром его брада, и очи голубые приветливо взирали на меня. Как тешился я божеской опекой, но вслед игры и баловства на сон, на белых думках вытянувшись в струнку, мольбу ребячью обращал к Тому, чьй очи верные меня хранили. В Его я лоне, знаю, пребывал... Красиво, мило, да... но как-то странно, иначе, чем теперь. Любимый Бог затем усоп. Престол его пустеет, и тьма-чернуха длится в вышине. Теперь мне одному путём брести, пусть грубым и тернистым, но своим... Ночь за спиной, а впереди, увы ни светика вдали... Да, было лучше, намного краше в детстве у меня! И, часто думая о том, желаю я: "Любимый добрый Боже, будь живым". Генрих Зайдель перевод с немецкого Терджимана Кырымлы http://gedichte.xbib.de/gedicht_Seidel%2C296,0.htm ,"Vom Baume der Erkenntnis"

На свежем воздухе (Из "Образков и идиллий", 4. Vor der Hausthuer")

Летний вечер сласть отраден: день сгорел и остывает! Сад в цвету луна голубит; дышат мёды и прохлада, жар с весельем вспоминая. Кто-то шепчется под липой, чей-то шорох, ласки, глазки... фонари блестят в беседках, зелень светом освежая... В тишине вечерней, милой смех звучит и слышно пенье. Обыватели на лавке расслабляясь, курят трубки — раздымелись, чтоб с соседом словом добрым обменяться... Вяжет матушка, кивает. Дочь её, краса-блондинка, тайно, робко так, украдкой ручкой белой тихо тиснет друга юного, блондина, сына старого соседа. Так умно они глаголят то да сё о всяком разном, осторожно упуская то, что ймёт сердца младые. Ибо младший сын соседа, сердце Богу поверяя, языком чужим и мёртвым, коим молвили ромеи, тем, что мучит наше детство, разум ревностно урочит: учит "amo, amas, amat!" Генрих Зайдель перевод с немецкого Терджимана Кырымлы http://meister.igl.uni-freiburg.de/gedichte/HS_Glock/SG1-11-4.htm

Аист Вернулся аист с Нила к нам, весенним ветром вспешен. На прежней топи он, и там иероглифы тешет. Теперь поэтам птичья речь понятна, непростая — я этих добрых стуков течь в немецкий опростаю. Он пирамиды повидал, и Нил, и крокодила, но славит только птичий лад и щедрость чудо-ила. Едок двукрылый любит Нил и гонит прочь заботу, покуда холит в мыслях ил и щедрую охоту! Еда шныряет и ползёт, таращится повсюду! Везде тебе и нам везёт, и клювы рады блюду! Известен аистам завет о неких казнях местных — чудесна сказка, спросу нет, как нет улик известных. Лягушек целый миллион! Одно гурманство казни! А время, ветхий пустозвон зачем нас сказкой дразнит! Но с выраженьем все стучат о казнях стародавних. И аист любит поучать с отрыжкой зимней брани. Генрих Зайдель перевод с немецкого Терджимана Кырымлы http://gedichte.xbib.de/gedicht_Seidel.htm ,Heinrich Seidel, "Der Storch"

Из детства — 1.Колокольный звон Я почитал колокола святыней. На древней, серой и замшелой балке они висели. Тайным страхом полнясь, я было стукну в них берцовой костью и слушаю, как мчится тихий звук по бронзе чаши, и себе желаю, желаю страстно, как награды высшей, что в беге времени найдётся день, когда обязан буду я, умелый, как мастер наш звонарь, трезвонить сам, но мнил притом, что не достигну выси. По воскресеньям часто я стерёг, как он искусно вервие тянул — и дважды звонкий бил, глухим частя меж первым и вторым ударом такты, сгущая перезвон, частил сильней — и вдруг так мастерски гасил его. Звон плыл по всей околице окрест, тянулся словно нитями отсюда над стёжками по выгону и ниве ко всем мирянам, дальним или близким К духовному, высокому искусству, стремясь вовсю, у матушки моей я выпросил два санных колокольца, повесил их на жерди — и за нитки "Достойно..." я серебряно звонил. А праздничный я робко стукал пальцем — берцовой костью бить в него не смел, желая страстно, как награды высшей, что в беге времени найдётся день, когда обязан буду я, умелый... Но так велик и грозен был он мне... лишь крепкая и меткая рука с благословенья Божьего осилит искусство пробираюшего звона, что полнит изумлённые сердца. С тех пор остался колокольчик мой, которым я умильно бью "Достойно..." Генрих Зайдель перевод с немецкого Терджимана Кырымлы http://gedichte.xbib.de/gedicht_Seidel.htm ,Heinrich Seidel, "Aus der Kindheit — 1. Glockenspiel"

Сумерки В луге сказочно-зелёном тени тёплые бросая, тихим златом упиваясь, лёг последний блеск заката, трелью жаворонка крытый; мирный ветер дремлет в ветках и едва дрожат былинки. Там на бе`режке у ивы омрачённой, что клонится к тёмноводному зерцалу, в белом платье дева села, распустила злато кудрей —  волны лик её укрыли, и с поклоном низким смотрит в ясноводное зерцало и приветливо двойнице улыбается, кивает и подмигивает гордо. Сотней цветиков усыпан, куст шиповника прекрасный смотрит розанами подле в то же смутное зерцало. Злато кос... ланиты-розы... зелень мая... розы алы. Дева веточку склоняет, нежит веточку устами, розу нежную лобзет, видит то же в отраженье — и краснеет от смущенья. Лист, оборвыш поцелуя, упорхнув, упал на воду — им взволнована картина. Дева смотрит в рябь — и скоро отражение яснеет; вновь она целует розу, размышляет, в даль глядится. Мрачен вечер на помине... Дева встала, напевая, зорькой позднею хмельная; птах, не смолкнув, приспустился. И тиха в раздумьях дева бродит лугом изумрудным — платье белое, темнея, тонет в том саду, откуда домик сельский виден близко.. Генрих Зайдель перевод с немецкого Терджимана Кырымлы http://gedichte.xbib.de/gedicht_Seidel.htm , Heinrich Seidel, "Daemmerung"

Солнечный закат Летним вечером красивым мы на том холме сидели, злату запада внимая.. Хмары тёмные тянулись чередою вдаль, в которой солнце гасло — только кромка золочёная пылала. Но парили в синем небе бело-розовые хмарки в ясном отблеске заката. Что за диво я увидел: розы-ангелы рядами там на о`блаках сидели. Кое-кто в клубах таился, кое-кто парил повыше, хлопья белые поменьше объезжая на потеху. Суетился в тихом блеске бело-розовый народец. "Как прекрасно! — я, сияя, молвил другу. — Как отрадно!" Он кивнул — и мы безмолвно былью чу`дною дивились: летуны тонули в хмари, утопали их головки — розы горние пропали, только мрак голубоватый плыл в мечтательном кармине. Так настал укромный вечер. Генрих Зайдель перевод с немецкого Терджимана Кырымлы http://gedichte.xbib.de/gedicht_Seidel.htm ,Heinrich Seidel, "Sonnenuntergang"

Весна O, как быстро ты явилась, мир взяла себе на милость — новый звук и новый дух! Память века золотого, счастья нового подмога уж парит как нежный пух. Эта зелень, свет и тени, этих звёзд златых паденья, и расцвет всего вполне. Пчёлы трудятся, смотрите, чу! юла* звенит в зените! Я брожу как в чудном сне днём прекрасного смятенья.  Ах, весны моей мгновенья, вы вдали и не со мной! Правда мы в разлуке вечной, или буду я привечен вами в этот час златой? Генрих Зайдель * лесной жаворонок перевод с немецкого Терджимана Кырымлы http://gedichte.xbib.de/gedicht_Seidel.htm ,Heinrich Seidel, "Fruehling"

Весна (II)

Что шумно так, шустро струится-течёт? Что блещет-мерцает под светлым лучом? Я только спросил, как ручей проворчал: "Весна пробудилась, весна горяча!" Что пышет, плодится и пахнет медком? Что зелено-мило шу-шу с ветерком? Я только спросил, как лесок прошумел: "Весны наступленье, весны передел!" Что плачет, играет, звенит заодно, ликует чудесно, горланит чудно? Я только спросил, как запел соловей: "Весна же, весна!"— мол, канючить не смей! Генрих Зайдель перевод с немецкого Терджимана Кырымлы http://gedichte.xbib.de/gedicht_Seidel.htm ,Heinrich Seidel, "Fruehling (II)"

Песня виноградника Лозы, что листьев лишились давно, мёрзнут и гнутся пониже; плач ветряка* на ветру заводном. вечер над склонами нижет. Плачут они по усладам годин полной корзины и чаши. будят в моей поостывшей груди память о днях отзвучавших. Скисло, дитя-кареглазка, вино в членах твоих пересохших. Уксус не лей! На ветру заводном пугало пташек полошит. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Weingartenlied" *букв. "...Weinen Klapotezalieder"; клапОтецами ("хлопотунами") на словенской окраине Австрии. где родился и жил автор, называют птичьи пугала, большие и трескучие флюгеры

Ликование О льстивые мёды, о день золотой и воздух, продрогший певуньей-юлой. Блаженны вдвоём, мы таимся в лесной ложбине, расцвеченной кверху весной. Клонюсь я пониже к милейшему рту и страстно целую, до боли гнету;  прелестно зажегся твой сладенький лик — и солнце повсюду, и свет в нас проник. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Jubel" Осенний вечер Помалу блёкнет пламенник зари, темней, плотней слоёная стихира — я просто вижу: пусто, не горит, и из души хочу отведать мира. Одно биенье сердца всю беду могло б блажеством вмиг переурочить... ... ... но, головой качнув, я терпко жду годин исслёзной безнадёги ночи. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Herbstabend"

Привет начальный Привет тебе начальный (плата зари): "Могу к тебе?!" Мечта последняя заката на склоне: "Ты б ко мне!" Мои глаза и эти руки — ничьё добро моё, а сердце (тельце, кровь и стуки) по смерть твоё. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Der erste Gruss" Ропот толпы Ты слышишь ропот "гибнут наши нивы, жара безумна, сыплется зерно", и плач отцов, чьи дети несчастливы на сто колен — им клясть заведено! А мне бы лета жаркие уроны, где солнце плавит ночи в вираже, нести как грёз трофейные короны, подслушав счастья нашего "уже". Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Hoerst du die Menge"

Песня бури Я сердце гордое дал буре, дабы она его размашисто носила намного выше жизни этой слабой и к цели дня стремила не по силам. Кометой сад твой сердце миновало, к ногам твоим не пав, себя карая — ты была солнцем мне в побеге шалом, небесным адом, дня последним раем. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Sturmlied" Твой образ Как ты красива! Складками играет на тонком теле платье голубое, в чём горечь, даль твоя и отрешённость. Каштановый пробор целует луч —  твой нимб. Два русых мальчугана тесно к тебе прильнули... Чужда твоя улыбка, а глаза рекут утайку губ твоих о мне, помешанном бродяге в этом мире...

О дальней Родине теперь загрёжу взышу прохладу неоживших гор, раскину крылья белые стремленья. О той блаженной выси песнь моя тебе пока мила? Два мальчугана так тесно льнут к тебе, что не взлетишь... Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Dein Bild" 

Я вижу цветок Я вижу, цветок клони`тся к любимой подруге в клевер, а птички милуются в небе, где солнце и вольный ветер. Я вижу, целуется пара в лодке, что волны вертят. ... ... И хочется глупому сердцу биться от боли в запрете. ... Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Ich sah ein Bluemlein" Искусство и счастье Искусство есть жизнь, которая снится: благая, святая, Эллада и Рим... ... Счастье значит блуждать и стремиться, но по вечерам быть твоим. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Kunst und Glueck" В корзинку заснеженных роз И если, лучи пряча, тянула с приходом весна нас в зимних чертогах спячка хранила в блаженных снах. И нам златовласка снилась, милая — ангельской стопой цветущим лугом она носилась, ему суля покой. И колокольчики наши в "бокалы" цвет лили, но был им видать страшен ангельски милый лик. Цветём на одре и в зыбке, душевно стремимся, ждём, и для её красивой улыбки "бокалы" на плаху кладём. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Zu einem Koerbchen Schneerosen"

В винограднике Дай прижму перед уходом грудь к груди твоей утихшей В винограднике неслышны наше счастье, боль и отдых. С лоз усталых рвём остатки и сердечно верим, будто сердце, раз утешась сладким, наше прошлое забудет. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Im Weingarten" Окно Меж голых кущей виден белый дом — бездушный фён коньком едва играет. Окно открыто в вечер листопада. Бледна, она наружу вся, притом на дне её темнеющего взгляда огонь надежды порван... умирает. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Das Fenster"

*** Детка, мне б тебе на руки уложить мечту-бродяжку, чтоб исполнилась без муки, жизни бросила упряжку. Жизнь-беду свою упрячу под заката багряницу... Омут мой (как тень маячу), дай блаженством похмелиться. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Kind, in deine lieben Haende..." Белый редут

Бел узор, бела стена, феи белые и гномы... Белым болен?...стол вина, свадьба белая, хоромы. Иссушённый белизной, взор мой меркнет, но искрится в недрах сердца образ твой: белоснежней заграница. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Weisse Redoute"

Страна чудес Я, кубок взяв неверною рукой, молю: "Поэту — Страны чудес покой, иль сумрачную Лету, о золото, пречистое вино! Коль третье, то устали не будет мне дано у Неба на примете". Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Sehnsuchtsland" Плач по лету Красавица так руку дав, идёт — пропало лето в милости благое, но болестное. С тёмных крон падёт поблёкший след его — и мрёт в покое. Колосья никнут, — болестна жара им, —  руки с косой не в силах превозмочь.  Нам слышен шёпот дней "мы умираем": красавица так руку даст — и прочь... Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Sommerklage" Закрой глазки Глазки, глазки а ну закрой! Даст нам ангел благой покой, даст нам ангел живую связь, дабы вместе нам быть, смеясь. Ангел счастье принёс для нас молвя: "Бог вам не то припас: от любви больной, земной средство -- вечный упокой!" Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы  cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Schliesse die Augen zu"

Лыжник Сам-друг в скороходах шагает, взбираясь на снежный откос. Заутрени отзвук не тает, но слух ему колет мороз. Затем заметелило гуще, туманы стеной — не видны и город, огнями зовущий, и вздохи мирской новизны. Вот смерть-королева метнулась на тройке храпящих коней и молча на них оглянулась и стала — он замер пред ней. И с век задрожавших упала мирской суеты пелена, и с кожей одежду сорвала, во времени вечно бедна. Живут они в фирновой лаве и, тешась соседством пород, челами блестящими славят блаженного утра восход. *фирн — зернистый лёд Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Der Skifahrer"

Мотылёк Ты видишь, как упорно мотылёк метелит тихий пламень нашей лампы? ...он сжёг два крыльца — умер уголёк, в последнем круге павший о`гню в лапы. Мне боязно. Упорно я слежу в твоих очах огонь, второй чудесный — испуганно одно словечко жду, что вмиг сорвёт моих стремлений мессу. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Der Falter"

Сказка Там вдали в закатном блеске есть чудесная страна: без забот земных в довеске благом полнится она. Анемон лазурь, прохлада беломраморных колонн. Дом, где ты мне руки, лада, распростёрла — мой полон. Вновь мою закатным остом гонит лодку грусть-тоска: "Счастья ищешь, счастлив постом, солнца тихого искал?" Тучки мчатся в непокое, кромку неба полоша. Разведу мечты рукою — пусть на берег поспешат. Чайки мчатся надо мною, ветер крыльями рубя. Я любовь им вслед устрою —  пусть найдёт тебя, тебя. Мой кораблик буря кренит, с горки в ямку мчать велит; там вдали поет вечерня, сердце в сотый раз болит: "Ай да засветло причалю, ночью борзою гоним? Вдруг утёс мои печали издробит с челном моим?" Ты заламываешь руки, молишь спаса моряку, дабы из нужды и муки к счастью он доплыл в соку. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Maerchen"

Счастье Твоя головка мне на грудь упала, я глажу локоны-каштаны девы... Смиреет день, упитый сине-алым, клонит обличье в звонницы напевы. Врлнуясь, молвим мы украдкой снова  о счастье нашем, дальнем и желанном, что нам в сердцах горячих быть готово, где два венца уже поют осанну. А счастье близко: в зареве над дубом оно нам тянет не пустые руки — два белых чёлна мчатся морем грубым, благословенны им, но без науки. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Glueck"

Влюблённые Вдвоём они вышли в дали, казался им огонёк: сияние звёзд видали, чей-то мерцал камелёк? — Ступали с блаженной волей сквозь в бурю, снег и дождь в венцах мук и болей — страсть им была вождь... Спят: мертвецки устали, в могиле рука в руке......... Они красу вестовали в горькой стране Тоске. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Die Liebenden" Однажды... Наши души в сущности близки, пусть идём по жизни врозь года. Нас надежды манит тёплый скит вместе быть однажды хоть когда. Молча взявшись за руки тогда, мы с тобой в ночную тьму уйдём... Будет зорька в розовых садах, нас же примет тихий, тесный дом. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Einmal..."

Странник и Смерть Задумчив, странник путём идёт —  Смерть руку-ледышку ему даёт: "Правда, твой день был — жор да крик? Оружье сложи, щит убери. Копьём ты колешь так горячо — ведёшь ли потерь своих учёт? Щитом ты кроешь гулкую грудь, а знаешь как вражин твоих зовут? Теши себе три зарубки в темя: звать их Жизнь, Простор и Время. Уж ночь несёт вечный покой! К нему ты йдёшь сквозь день и бой! .......................................................... К чему плач, коль со щитом боец копьём достал, обрёл свой конец? Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Der Wanderer und der Tod"

Две птички Друг дружку птички любили, но гнезда на родине не свили. Птичкам хотелось в край благой — улетели они, летели, забыв покой. Устали их крылья с ветром в ссоре — и утонули обе в буйном море. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Zwei Voeglein" Два огонька В твоё окошко ночью глядится огонёк. Зажёг вечор он точно мне сердца уголёк. Я думаю без толку, но мысль мне не унять: твой огник втихомолку дарит светлице дня? Но знаю, не иначе мне ночь светла как день: два пламени поярче, чем пламешек и тень. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Zwei Lichtlein" Дорога домой Уходит солнце, чьи лучи видны последние в осенней позолоте. Черныш ведёт блондинку — так юны — лесной тропой. Молчит, как на охоте. Но у предместья девице он руку прохладную, прощальную даёт — и чует в страхе, как любовь и муку их души делят надвое: "моё". Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Heimweg"

В альбом одной девушки Раз летом красным, как нельзя судьбе, мы виделись по дням. На узкой улке в тиши безлюдной я кивал тебе. В любимой девой комнате-шкатулке мы скоро вместе весело болтали, и "оленят"* в разлуния катали, несли домой. Я слушал, говорил, следил до "ночи доброй!" у двери. При мне ты, помню, трижды напевала прекрасным голосом. Он ту же песню нёс, стремил её на тёмных опахалах, смеясь, над городом и веком слёз. И дней лазурь лежала в позолоте, а ночи, что мы врозь с тобой тянули носила грёза грёз — для денной плоти прекрасна донельзя. Вот златом с багрецом рисует листья осень. Мне пора ли... как, лето пышное с таким концом? ... Тебя ль увижу снова на вокзале Житья, где каждый встречный — полукрот. Мы мельком озираемся — пропали, хоть вновь стоим у золотых ворот. И песни прежние, что юность отзвучали, и беды прежние нам вместе будут вновь. Не смеркли тропы, где мы отмечтали, и вновь минует счастье нас — любовь. * катышки из тополиного пуха (?) Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Einem Maedchen ins Stammbuch"

Благоговение Моя ты белая голубка, венец стремлений и красот, пасхальный звон, весны побудка, в пути огонь, снега высот. Звезда, нисходишь ты на землю и хлад ночи теплом даришь, и труд вершишь свой, долгу внемля, дабы вернуться в ту же вышь. Торочку девичьей туники не оскорбляет прах земной. Не тратят тленный дух и клики твой чистый облик, ангел мой. Среди нелепиц мне ты — вежды, покой и остров красоты. Мои все мысли и недежды чисты тобой, чисты как ты! Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Andacht"

Печальная любовь

Нам лоб гнетёт венок из боли — не знаем, где уснуть придётся: добро, коль счастья кут найдётся, не то — в степи тоскливой голи. Мы только час сгрызём, как мышки: я робко трону эти руки, в белынь твоей помятой юбки — с поклоном бледный лоб мальчишки. Ох, отдых милый, ты же краткий! На сердце камень плачем чёрным —  "до завтра" молвим обречённо и вечно слёзы льём украдкой. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Traurige Liebe" Беседа двоих "Cо мной на танцы бы сходил! Сижу одна, скорбя..." Есть у меня венок один, сплетённый для тебя. "Ты от веселья так далёк и солнцем угнетён?" Есть у меня один венок, он для тебя сплетён. "Кого на танцах Фриц обнял, поцеловал, любя?" Венок один есть у меня, сплетённый для тебя. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Ein Zwiegespraech" 

Новая весна Мила, весна идёт под звон капели и мечет блески в рощи и угодья; тьмы птиц летают при любой погоде, ей посвящая радостные трели. Ты, сердце, позабудь печаль метели — и радостно встречай весну по моде! Что в старое тебя рядит-уводит, коль розы шляпки свежие надели? И если май старьё любви сжигает, печали надо с мартом испариться: с весной нова любовь цветёт-играет. Цветы сыскать в лугу — не утомиться: он в новом украшении до краев! Там новым для тебя венкам увиться! Теодор Шторм перевод с немецкого Терджимана Кырымлы Theodor Storm, "Neuer Frhling"

Что такое поцелуй? Что поцелуй? Итак, бокал вина... Где связь меж ними? Глянь, я наливаю! Бокал есть форма, в нем — душа живая, притом бывает разная она. Ты волен друга, брата лобызать, сосать мундштук и многое другое,. но поцелуй, мне кажется, устроен иначе: в нём... увы, иному знать. Душой любовь девичья не бедна — венчает поцелуй её, питая. Стакан воды? Нет, он — бокал вина из солнцем упоённого Токая. Теодор Шторм перевод с немецкого Терджимана Кырымлы Theodor Storm, "Was ist ein Kuss?" http://www.deutsche-liebeslyrik.de/storm.htm

Напрасная любовь

Да, я знаю, зря любовь и веру раненое сердце всё хранит! Мне б Надежды маленькую меру, что стократ все боли утолит. Но Надежда тоже ведь напрасна, знаю я жестокую игру: пусть я верен в устремленье страстном, вечно я Любви не ко двору! Пусть люблю я, и надеюсь, вечно без Любви, я безнадёжно сам. Ей я, зряшной, верен, ею мечен! Пусть хоть сердце пополам! Йозеф Карл Бернхард перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

http://www.deutsche-liebeslyrik.de/bernard.htm 

На отъезд Роберт Михельса* О, дубком увитый кубок отчеславного вина, пусть кутилам этим грубым станет родина видна! Я на донце в позолоте зрю картинок череду (благо час на то охотен),  смыслы тайные блюду! Вижу отческие взгорья и долин родных простор, где лоза, с садыми споря, стелет праздничный убор. Заблистали все дороги, свет везде на воздусях, где висят нектары многи: сад и нива на сносях. Слышно с гор ликует стужа; самобранку стук да бряк оглашает: тянет-кружит песню жалкую ветряк**. Я глазам своим не верю: чайка реет в облаках  ищет милую потерю — брег, что волнами пропах! Чайка, ты —  благая сказка, так прекрасна и бела. Серый жаворонок ласков: гостье кажет путь... нашла. Чайка,ты мечта о море, грёза солнечной страны, забери земное горе, дай о счастье нам хоть сны. Мчатся к северу порою облака: им сладок лёд, иль наскучило родное, иль безумен их полёт? Если отдых твой бесплоден, если ты в родном уснул, устреми полёт на полдень в солнцеликую страну. Там чудесно-минаретны вечера твоей мечты, над бурливою Нарентой*** — ожерельями мосты. Чайка белая, побуден соням вольный твой экстрим: полетим в страну полудня, луч закатный забери! Людям счастьем обделённым виден гордый твой полёт — душам, сказкой окрылённым, он благой завет даёт: "Там, неволю вымещая, чайка белая летит — наши тропы освещает, расставанье исцелит". Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Zu Robert Michels Abschied" Примечания переводчика: * довольно известный немецкий мыслитель, о нём есть статья в англоязычной Вики, "Robert Michels"; ** птичье пугало, флюгер-трещотка, см. в немецкой Вики "Ein Klapotetz (slowenisch klopotec) ist eine im suedsteirischen Weinland verbreitete Vogelscheuche..." *** река в Боснии и Герцеговине (босняки называют её Неретвой), в то время аннексированной Австро-Венгрией.

Вопросы Иду к тебе? Идёшь ко мне? Идём с тобой навстречу? Отдашься мне? Отдамся, нет? Нам небо: "вам облегчу"? Где радость — нет, одна беда? Есть час и день урочный,  не то — печальное всегда? Ответ подай, да точный. Блаженна красная заря? Закат нам очи застит? Близка кончина, говорят, две жизни, две напасти? Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана КырымлыЭ cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Fragen"

Цветы Ветра вздох сиренью белой длится: сто цветочков-звёзд дождём вали`тся. А одна парит мне на ладошку: счастье ждёт, близко не понарошку? То ли мне намёк о многих думах, всюду третьих, лишних и угрюмых: смерть всегда, невечно нам с тобой?... ... ... Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Blueten" *** Ты сказку разгадала? Я нет. И смех, и грех: страдали мы немало, не ведая утех, предвидели,искали, себя не видя, снов своих не разгадали, где рай для нас не нов. Мы были так упрямо прохладны и горды, но нам в ладони прямо упали две звезды. В души моей подвале теперь горит твой свет. Мы сказку разгадали? Я нет. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Fasst du das Wunder?" Надпись на могильном камне Вы, люди, слишком мучали меня: мне не по силам был урок общенья. Иззябнув, я бросаю пекло дня и жду от вас единственно забвенья. Те, кто у гроба этого стоит, гасите молча жалостные свечи. Не плачьте и да память не хранит того кто хладен был и бессердечен. Но той, что боль по мне одна таит, бросайте розы алые под ноги пусть мiр её не златом оценит, чтоб не кляла она, как я, дороги. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Grabschrift"

*** Я видел пёстрый день, один: знамёна по ветру, весёлые гирлянды; стройны, как май красивы, горделивы дамы; и ярок свет, и танцы легкокрылы... Я упустил твой милый лик, и в шуме многотысячеголосам не прозвучал твой детский оклик... Я потерял один мой пёстрый день. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Ich habe einen bunten Tag gesehn"

Осенний день Темницу туч заметно точит благой лоскутик синевы... не знаю, счастье ль он урочит моей житухе, дню совы. Осенний вихрь на кроны падок; с печалью полной не на вы, цепляю грёз своих остаток туда, на проблеск синевы. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Herbsttag"

Красивая картина В синем сумраке руки твои на подол неспроста опустились. Ты откинула голову и как хмельная улыбчива... снились? Тихим взглядом картину пишу и кладу её сердцу на донце, чтобы позже она нам шу-шу о красивом ушедшем, о солнце. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Das schoene Bild" Кораблик Мечут волны-шатуны нервный мой кораблик паруса висят, больны — ветра не набрали. Из родного далека путь по морю скорый. Грёз была полна рука — как сквозь пальцы порох. Спать порой хотелось мне — мил покой каютный, но у всей землицы нет гавани уютной. Бури, муки и нужда мне травили сердце, мол, вперед везде всегда, буде ныть и греться. Там, в неведомой стране бьют не мне вечерню... я устал, утоп, на дне снова по теченью. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Schifflein"

Одна В дни бурной юности моей любил я девиц многих без счёту — правду вам скажу и подведу итоги. Но среди лиц я помню лик из теста неземного: в нём столько было доброты, и милости премного. Сама краса, сама любовь, в пресветлом ореоле, она душе дарила новь, а мучила тем боле. Брюнеток и шатенок я уже не помню личин простацких, что там говорить, привычных и обычных.  В дни бурной юности моей я знал немало милых, любя воистину одну, чей лик забыть не в силах. Я потерял покой и сон, печали приумножил  из-за чудесной не моей, на прочих непохожей. Блондинки и шатенки мне цветы бросали в ноги... А я от холода страдал мадонны-недотроги. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Die Eine"

Просьба Господь, ты дал мне юность сада, украшенную тьмой цветов. Мне ждать всецвета много надо? Отречься дара я готов! Мне надо только малость лета — куста житья один цветок, да щепу чудного рассвета — единый луч, душе восток. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Bitte" Где-то... Где-то в бокале моём токаи, дико тоскую по ком-то не я ль?  где-то играет усталый рояль "девушка чудненькая растакая". Где-то цветёт лес, и в нём голод побегов, сто истом. Где-то нас ждёт белый дом: то ли придём?... Мы вот идём! Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Irgendwo..."

Благоговение Моя ты белая голубка, венец стремлений и красот, пасхальный звон, весны побудка, в пути огонь, снега высот. Звезда, нисходишь ты на землю и хлад ночи теплом даришь, и труд вершишь свой, долгу внемля, дабы вернуться в ту же вышь. Торочку девичьей туники не оскорбляет прах земной. Не тратят тленный дух и клики твой чистый лик, о ангел мой. Среди нелепиц мне ты — вежды, покой и остров красоты. Мои все мысли и недежды чисты тобой, чисты как ты! Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Andacht"

В альбом одной девушки (II)  Ты ангелом была, — ответь! — звездой, пока не пала в плотские одежды? В твой очах доселе блеск живой небесного блаженства и надежды. Теперь идёшь ты тёмною тропой и, чистую нам ручку подавая, смеёшься, солнце: сказочной страной сдаёшься в юдоли земного края. Влача кресты и тёрния, с тоской мы смотрим на тебя: больны невежды. Ты ангелом была, — ответь! — звездой, пока не пала в плотские одежды? Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Einem Mdchen ins Stammbuch (II)"

Прощание (III) Сгорела и утопла солнце-люба: привет последний матушке-земле. Отпела жизнь моя красу негрубо, и жест просящий мой был мил и леп. И вот с улыбкой я стою на кромке века, блюду паренье красных кораблей: когда они поблёкнут в тени смерка, верну тебе тоску-стремленье, ей. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Аbschied (III)"

Прощание (II) Красы июля гибнут туки. Цвели деревья — голь, смело. О, возложи ещё раз руки, на это бедное чело! Свершилось дней моих цветенье: "Ты станешь осенью моей". Но в вольном кличе — плача тени, и мрак грядёт возможно, ей. Красы июля гибнут туки. Цвели деревья — голь, смело. О, возложи ещё раз руки, на это бедное чело! Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Аbschied (II)"

Аdorata Ты так прекрасна — гостья не с земли, горячей страсти нашей песней звана. Сижу я, как коленями прилип к ступеням трона твоего, дивана. Волос каштановых простой венец ты носишь точно царскую корону В очах блестит далёкий твой дворец, душа твоя, я слышу, молвит ровно: "Придите все, кто бременём согбён, я сброшу с ваших плеч земные муки, Убор мой прахом не был опылён, чисты, целят все раны эти руки. Вам невдомёк, как вы угодны мне... Став на колени, головы склоните пред чистотой нездешней онемев —  и похоть в клеть молчанья уловите. Один мне ведом, чья душа горит по мне одной в желанье неустанном. Он млад и странной мне тоской убит, желая моего коснуться стана..." Взбрехнуть хотел я, ведь не понимал, не знал тогда влеченья и отказа. В душе моей пламешек пылал небесного в земной пыли топаза. "...Он люб мне, хоть моей дороги блеск высок над сей юдолью мук и страха. Сочувствие в душе моей как бес — и я, покой забыв, в низине праха. О, мне бы рукоположить его, избавить хладом сердце без покоя — уснув, оно взлетит повыше гор, где Бог его, блаженное, укроет". Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Аdorata"

Прощание (I) Ноябрь дохнул—  тяжёлый парус,  мой чёлн летит где моря ярость. В последний раз на берег взгляд: нет счастья, нет пути назад. Туман бурлит, летит волна, а песнь моя — печаль, бедна: "Прощай, домок, что у леска, прощай злат-май и грёз тоска, расцветы лесные, где птицы летят... прощай, блондинка, милашка-дитя. Я б так хотел с тобой побыть... Вперёд, вперёд! Челну спешить... Туманы-баюны украли мой край ... прощай, моя юность, прощай, прощай... Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Abschied (I)"

Прощание  Тропки бедно вьются в дали, не с твоей дорогой скачут Вот у тёмных окон стали мы — и наши души плачут. Дни, часы, года мелькают, старый сад мой не прекрасен... Знай одно: любовь искал я зря свою на тёмных штрассе. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Abschied"

К E......n Угодно вам дерзанием совы опять меды нам мудро посолить, мол, сласть вредна. Не чувствуете вы, что нам вовек любовь не разделить? Любовь не наша — будущего клич уж тайного, грядущего мирка. Мы вместе молча вашим садом шли, не зная, чья в руках у нас рука. Не чувствуете, как водоворот, а может штиль разнёс нас так, шутя: две барки шли в один и тот же порт и день, и ночь — к рождению дитя. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Den E......n" Вееру В чёрной душе-распашонке ты метишь белый редут. Откуда отвага в шёлке откуда, ответь, я жду? Знаю, сам понимаешь: правды в проступке нет — ищешь, просишь, пытаешь у совести совет. Греха свергая крепи, добавлю я: пострел, теперь ты в чёрном крепе обличьем бел как мел. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Auf einen Faecher"

Тебе ли знать? Стан твой жадно обнимаю, рот мой ждёт огнём лобзать... душу жжёт и сердце мает некий страх... тебе ли знать? Страх пред тёмною годиной, что на крыльях мчится к нам и с тупой, холодной миной мир наш делит пополам. Ты смеёшься чуть на плача, к моему прильнув плечу... знаешь... в нашем счастья скаче тихо дышит карачун? Тихо слышится "отчали...", тихий час в большой тюрьме, где мы врозь и без печали бродим где-то в Вечной тьме? Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, "Ahnst du?"  

Скерцо Вечор в прохладе, я, отрада, три этажа приду наверх, сыграем в "мельницу", нам надо...  Готова, рада: ведь не грех? Тебя своими я закрою — моя противница черна, хоть плачь, хоть бейся — белых трое: ты скоро будешь пленена. Последний ход — свершились муки: вперёд нельзя, назад нельзя... Но я тяну к трофею руки чтоб это счастье взять...

Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, " Scherzo"  

Пролог

Будь новый дом и свят, и чудолепен, моим напевом благостным упит: наш ток речей легок и златолетен, коль вдохновенье нам сердца калит. Смотрите! В ритме праздничной отрады, чудесной и богатой вкруг меня, я перед ним, в огранке из ограды — и тёмный смысл её яснее дня. Всё, что душа гадала в забугорном, в бесплодном блеске, в суетном огне, владея чем в невежестве упорном, я наконец прочувствовал вполне. Быть немцем значит в сумерки стремиться и небо голубое вожделеть, стоять как дуб упёртый на землице и облачный полёт над ней смотреть. Не то мы с духом времени на вилах, что нас крепит в побоях вновь и вновь: ещё жива в тугих немецких жилах искусства ртуть, не то вагантов кровь. Задору немца в солнечное близко и голубым в далёкое глазам, и облакам летящим впрочем низко, построен новый дом — родной сезам. Мой Домовой, на посошок в дорогу я предисловье должен произнесть, итак: пусть время к чёрту, или к Богу, но в этих строках правда с силой есть. Утешат замки: от беды скрывая, смешают жизнь с исскусством в новый Рим, а нам шагать вперёд, не уставая, к гармонии, объемлющей весь мир. Эрнст Голль перевод с немецкого Терджимана Кырымлы cм. http://gedichte.xbib.de/ Ernst Goll, " Prolog"