а вы говорите -- настоящих не осталось!

Помню, как в институте, когда я был ещё студентом, преподаватели на кафедре психиатрии сетовали, что в наши времена трудно отыскать яркие примеры классических психически больных — мол, лекарства настолько изменили течение болезни, что ранее яркая клиническая картина стёрлась, поблекла, а местами так и вовсе сплошной сюрреализм получился. Да, говорили они, конечно, теперь появилась возможность не держать их всех безвылазно в стенах психбольниц, и это просто замечательно, но где, скажите, отыскать настоящего истерического больного — такого, чтобы с синдромом Ганзера.... Да что там — сейчас и кликуши-то нормальной не сыщешь! На самом деле они, конечно, преувеличивают. Есть такие пациенты, есть. Не верите? Спросите Дениса Анатольевича.

К одной даме его вместе с гвардейским расчётом барбухайки вызвали на днях. Ирина (назовём её так) работала санитаркой в одном из хирургических отделений — карьера актрисы категорически не сложилась, пришлось окунуться в смрадную органику окружающей действительности. Какой мифический инфернальный персонаж дёрнул её, натуру трепетную и впечатлительную, сунуться в самое пекло, с кровищей, дерьмищем и ампутированными ручищами-ножищами в тазиках — сказать трудно, он не представился.

Так и работала она, проникаясь витающими в отделении флюидами, впитывая в себя ощущения, краски, запахи и эмоции, пока не разразился дома скандал. А виноват кто? Правильно, муж. То есть, виноват он, конечно всегда, по умолчанию, но в этот раз он был просто чудовищно неправ. Мясного ему, видите ли, захотелось! А то, что бедная женщина за день на это мясное насмотрелась так, что с души воротит — это, видите ли, не аргумент! Ведь по-хорошему предлагала — давай сходим в суши-бар, хозяйка из меня сегодня, как из амёбы спринтер — так нет, начал спорить, приводить идиотские аргументы. А потом ещё и наглость имел грязно домогаться. Карл Клару склонял к аморалу, блин... И ведь по-хорошему предлагала — возьми пульт, диск с порнухой и руководство к рукоблудству, не трогай бедную больную женщину! Ах, так?!

В какую сторону снесло мужа звуковой волной — сказать было трудно, поскольку на сцену уже выходили новые персонажи. В спальню, переваливаясь с пятки на носок, шла делегация ампутированных ног — синюшных, местами почерневших, в потёках запекшейся крови. Кто говорил, что телепортация невозможна? Чушь, просто нужна весомая мотивация. Во всяком случае, на подоконнике Ирина оказалась, как сама припоминает, прямо из положения лёжа на кровати. Как при этом на ней оказался больничный комплект штаны-куртка-шапочка-маска — сказать невозможно. Впрочем, наверное, это всё муж, он такой затейник...

Столпившись полукругом перед подоконником, ноги воззвали к Ирине: «Ыркаааа! Ыркааа, пришей нас взад!» Ирина попыталась отнекиваться — мол, как же я смогу, у меня и образования-то нет, и хозяев ваших поди найди ещё — словом, вы не по адресу пришли, дорогие конечности, хотите, нужный продиктую? Только что можно ждать от безмозглой конечности? Тут мужу-то толком ничего объяснить невозможно, а уж далёкому во всех смыслах от интеллекта обрубку — так и вовсе. «Слезай, Ырка, мы тебя сейчас запинаем!» - пообещали ноги. Поверить, что Ирина сейчас выпрыгнет из окна, они категорически отказывались — ну, ноги, что с них взять. Муж вон проникся, умчался куда-то звонить.

Прибывшую спецбригаду встречал растерянный и привычно виноватый муж. Ирина сидела на подоконнике в хирургической робе и боевом макияже, являя собой картину страдания, запечатлённого в натуре: ножки картинно одна поверх другой, одна рука на отлёте сжала подоконник, другая тыльной стороной ладони касается лба, глаза полузакрыты, губки бантиком. «Ой, а вот и дядя доктор приехал!» - пролепетала она детским голоском, подошла семенящей походкой поближе. «Вы же меня спасёте, правда?» Доктор оказался истинным джентльменом — слушал с должным вниманием, спрашивал с тактом и всячески сострадал. Сошлись на том, что такое серьёзное потрясение можно вылечить только в стационаре. Опять же, будет кому защитить, если ноги притопают.

Другая дама (назовём её Людмилой) приехала к нему на приём сама. Ну, почти приехала. Вышел у неё на днях конфликт с матерью. А всё из-за кого? Правильно, из-за мужиков — кто ещё может быть повинен в женских бедах? Гормоны? Нет, не гормоны. Матери надоело, что Людмила никак не определится с кавалером. И ведь дело вовсе не в отсутствии оного — напротив, претендентов на руку, сердце и далее по анатомическому атласу было несколько. Просто вопрос качества стал острее, чем вопрос количества. Мать удивлялась — откуда дочь находит такое количество моральных уродов на одну конкретную женскую душу населения? Мёдом она там, вроде, не мажет — а всё равно слетаются.

Людмила в долгу не осталась, наговорила матери кучу комплиментов — мол, если ты такая мудрая, то где мой папа? Уж не от мудрости ли сбёг? Потом произошёл обмен пощёчинами и сеанс синхронно-залпового битья посуды, потом Люда почувствовала острую нехватку воздуха в груди, жар в голове и слабость в ногах — словом, пора было снова ехать на приём.

Как назло, в маршрутке было свободно только там, где сиденья повёрнуты друг к другу. Пришлось всю дорогу созерцать молодого человека с кольцом на безымянном пальце. А экстерьер у него ничего, но — такие долго на свободе не остаются, всегда найдётся кому к рукам прибрать... А глаза такие блядские-блядские... И курточка короткая, даже ширинки не прикрывает...

Ровно за две остановки до родного диспансера ширинка мужика не выдержала гипнотизирующего взгляда Людмилы. Молния на ней разошлась, и оттуда вылетел, порхая крылышками, член. Всё было словно в кошмарном сне: пассажиры дремали или разглядывали (было бы что!) городские пейзажи за окном, хозяин адекватного ответа всем прокладкам с крылышками, казалось, не обращал на своего летучего питомца никакого внимания (ага, как же, уж слишком физиономия невозмутимая!), и только она сгорала от стыда и замирала от ужаса. Член завис в воздухе напротив Людмилы, принюхался, воодушевился, увеличился в размере, а потом заложил крутой вираж и пошёл в атаку.

Как маршрутка не попала в аварию — трудно сказать. Наверное, водитель был всё же мастером своего дела. Когда у тебя в салоне беснуется и мечется чуть ли не по головам пассажиров дама, взывая к чьей-то совести и требуя от кого-то немедленно отловить свой летающий член обратно (мужская половина пассажиров при этом сникла и покраснела, женская же, напротив, оживилась и стала озираться по сторонам), довольно сложно следить за дорожной ситуацией. Но он справился, сумел прижать «Газель» к обочине, и из неё тут же выскочила Людмила, ловким ударом сумочки отправила что-то невидимое обратно в салон и тут же проворно захлопнула за собой дверь. До диспансера она дошла пешком, но уже без приключений.

Доктор выслушал сбивчивый рассказ, покраснел до кончиков ушей, но каким-то чудом остался невозмутим, вежлив и серьёзен. Признав, что летающие члены — это проблема, он предложил Людмиле полечиться в отделении неврозов. Там, конечно, тоже есть пациенты-мужчины, но они всё своё держат при себе и подобных вольностей не допускают. Ну, разве только если попросить.