Порядок бардака.
- 06.10.16, 08:30
...Люди молчаливо исходят из некоего идеала. В общем сознании имеются образцы того и этого, пятого-десятого – как все должно быть устроено и действовать, чтобы хотелось жить, а не удавиться. И вот они постоянно подгоняют под эти идеальные образцы то, что у них есть, - производят непрерывный ремонт. В России же совсем не так. Совсем! Когда русские исследователи через западную теорию ремонта смотрят на жизнь своих соотечественников, они впадают в недоумение, а некоторые даже в отчаяние.
Оказывается, у русских все иначе. Немец говорит: это надо так-то и так-то улучшить, здесь подправить так-то, здесь - так-то. Русский же в сходном положении говорит: сойдет и так. Все в России – и заказчики, и клиенты, и исполнители - все участники любого дела знают, что делается оно не лучшим образом, через пень-кололду, а то и вовсе не по-человечески, но все сходятся на одном: сойдет и так. Пишет Илья Болтунов: «Зарисовка из жизни. Тула. Кладбище. Шесть процессий. Шесть могил.
Я подошёл ко всем, не удержался. Спросил: почему вы хороните в такую могилу? Удивление. Какую - такую? Могила как могила. Как у всех (это ключевое). Теперь для понимания: глубина такой могилы шестьдесят сантиметров - это высота гроба. Сантиметр в сантиметр. То есть, зимой, например, когда тает снег, крышка гроба торчит из земли. Спросил у копщиков, в чем дело. Ответ прост: за могилу нам платят триста пятьдесят рублей. А норм по глубине в законе нет, копаем как хотим. Люди-то не против (это тоже ключевое)», - пишет господин Болтунов.
---
О том же пишет антрополог Сергей Мохов, специалист по похоронному делу в России всех времен, редактор журнала – да, есть такой: «Археология русской смерти». Читаю: «Я более-менее понял, что некое поломанное состояние инфраструктуры является ресурсом для властных отношений.
Все эти кладбища, которых юридически не существует, не работающие холодильники в моргах, катафалки, в которых трупы возятся вперемешку с картошкой для соседнего кафе, покупка и продажа мест на кладбищах и т.д. - это все статус-кво, в сохранении которого заинтересованы все участники процесса. И ритуальщики, и местные власти, и потребители. Государство так управляет. Я пытаюсь называть это состояние инфраструктуры поломкой, а соответственно меры по ее устранению - ремонтом. Делаю я это по аналогии с западными теоретическими конструкциями…
В чем же проблема? Мы можем назвать сломанным только то, что нормативно может быть починено, исправлено. То, что может быть не сломанным. Здесь же поломка - это вообще нормальное состояние структуры. Все участники действия, может, и понимают, что можно как то по-другому, но вот это поломанное состояние все равно считают неким допустимым состоянием. Я прихожу и говорю: "Почему вы вообще садитесь в этот катафалк? Почему вы кладете покойника в этот гроб? Почему вы хороните в яму? Почему дороги нет?" А мне отвечают: "А чо, это нормально".
В рамках страны это повсеместно. А раз это нормально, то это уже не поломка. Хотя в языке западной антропологии - это конечно именно поломка и есть. Как описать этот хаос, который в представлении информантов не хаос, а норма? Как язык социальной теории применять для объяснения, почему это именно так - не понятно», - пишет антрополог Мохов. То есть, если сказать о Западе, что это цивилизация порядка, то строго научным определением России будет: цивилизация беспорядка, хаоса, который всех устраивает.
Пишет другой социолог: «Цивилизации хаоса требуют принципиально иных методик, разработать которые европейский ум едва ли способен - по крайней мере, цивилизации желательного хаоса (то есть цивилизации, в которых порядок - неизбежное для функционирования зло, которое для душевного уюта желательно минимизировать)», - так, несколько заковыристо, автор выражает серьезнейшую мысль.
Перед нами не сатирик вроде нового Салтыкова-Щедрина, а научный работник, который просто отмечает, что в России никто не хочет порядка ни в чем. Когда где-нибудь возникает что-то вроде порядка, русский человек чувствует себя неуютно. Он так привык к беспорядку и беззаконию (на каждом шагу это одно и то же), что ему это уже нравится. Надо искать ходы, лазейки, кому-то что-то дать, кому-то что-то пообещать, кому-то как-то понравиться, найти какой-то подход, на что-то закрыть глаза. (c)
Радио "Свобода".
Оказывается, у русских все иначе. Немец говорит: это надо так-то и так-то улучшить, здесь подправить так-то, здесь - так-то. Русский же в сходном положении говорит: сойдет и так. Все в России – и заказчики, и клиенты, и исполнители - все участники любого дела знают, что делается оно не лучшим образом, через пень-кололду, а то и вовсе не по-человечески, но все сходятся на одном: сойдет и так. Пишет Илья Болтунов: «Зарисовка из жизни. Тула. Кладбище. Шесть процессий. Шесть могил.
Я подошёл ко всем, не удержался. Спросил: почему вы хороните в такую могилу? Удивление. Какую - такую? Могила как могила. Как у всех (это ключевое). Теперь для понимания: глубина такой могилы шестьдесят сантиметров - это высота гроба. Сантиметр в сантиметр. То есть, зимой, например, когда тает снег, крышка гроба торчит из земли. Спросил у копщиков, в чем дело. Ответ прост: за могилу нам платят триста пятьдесят рублей. А норм по глубине в законе нет, копаем как хотим. Люди-то не против (это тоже ключевое)», - пишет господин Болтунов.
---
О том же пишет антрополог Сергей Мохов, специалист по похоронному делу в России всех времен, редактор журнала – да, есть такой: «Археология русской смерти». Читаю: «Я более-менее понял, что некое поломанное состояние инфраструктуры является ресурсом для властных отношений.
Все эти кладбища, которых юридически не существует, не работающие холодильники в моргах, катафалки, в которых трупы возятся вперемешку с картошкой для соседнего кафе, покупка и продажа мест на кладбищах и т.д. - это все статус-кво, в сохранении которого заинтересованы все участники процесса. И ритуальщики, и местные власти, и потребители. Государство так управляет. Я пытаюсь называть это состояние инфраструктуры поломкой, а соответственно меры по ее устранению - ремонтом. Делаю я это по аналогии с западными теоретическими конструкциями…
В чем же проблема? Мы можем назвать сломанным только то, что нормативно может быть починено, исправлено. То, что может быть не сломанным. Здесь же поломка - это вообще нормальное состояние структуры. Все участники действия, может, и понимают, что можно как то по-другому, но вот это поломанное состояние все равно считают неким допустимым состоянием. Я прихожу и говорю: "Почему вы вообще садитесь в этот катафалк? Почему вы кладете покойника в этот гроб? Почему вы хороните в яму? Почему дороги нет?" А мне отвечают: "А чо, это нормально".
В рамках страны это повсеместно. А раз это нормально, то это уже не поломка. Хотя в языке западной антропологии - это конечно именно поломка и есть. Как описать этот хаос, который в представлении информантов не хаос, а норма? Как язык социальной теории применять для объяснения, почему это именно так - не понятно», - пишет антрополог Мохов. То есть, если сказать о Западе, что это цивилизация порядка, то строго научным определением России будет: цивилизация беспорядка, хаоса, который всех устраивает.
Пишет другой социолог: «Цивилизации хаоса требуют принципиально иных методик, разработать которые европейский ум едва ли способен - по крайней мере, цивилизации желательного хаоса (то есть цивилизации, в которых порядок - неизбежное для функционирования зло, которое для душевного уюта желательно минимизировать)», - так, несколько заковыристо, автор выражает серьезнейшую мысль.
Перед нами не сатирик вроде нового Салтыкова-Щедрина, а научный работник, который просто отмечает, что в России никто не хочет порядка ни в чем. Когда где-нибудь возникает что-то вроде порядка, русский человек чувствует себя неуютно. Он так привык к беспорядку и беззаконию (на каждом шагу это одно и то же), что ему это уже нравится. Надо искать ходы, лазейки, кому-то что-то дать, кому-то что-то пообещать, кому-то как-то понравиться, найти какой-то подход, на что-то закрыть глаза. (c)
Радио "Свобода".
0
Коментарі