Вечерело. Подгорало...

В кафешке с каким-то изысканным названием селянка неумытая просила налить ей воды в эспрессо.
Бариста кривила носик и мысленно придумывала максимально уничижительный твит. И сувенирную продукцию. Ну чтоб наверняка!
Немножечко растрёпанная Онажемать пыталась вырвать из цепких рук сына Елисея собачью какашку.
Владелец собаки привычно искренне бубнил, что за своей собачкой он убирает, а если кто и насрал, так это мерзкие блохастые дворняги!
Догхантер заряжал ядом колбасу и писал сто постов в минуту на сайте «Спасём дворнягу!».
Зоозащитники неистово скринсейвили и обещали догхантеру анальную кару миллионом разных способов.
Елисей орал дурниной…
Средних лет барышня-чайлдфри скорбно требовала уменьшить громкость в этой личинке человека и не нарушать её личное чайлдфришное пространство.
Онажемать советовала найти себе мужика нормального и не выёживаться!
Пара асексуалов брезгливо созерцали эту баталию, снова убеждаясь, что все беды от этих низменных, плотских желаний, которых они выше.
Весёлые шлюхи швыряли в них лифчиками в блёстках.

Неподалёку несколько холёных, фактурных геев окружили гомофоба.
Отбившийся от стаи гомофоб вид имел грустный и озадаченный. Он боялся, что сейчас придёт домой и не сможет свою жену. Потому что геи совершенно наглядно красивее, беззаботнее и лоснятся на солнце, как сочные раки к пиву…
А у жены хронический ПМС, долг по коммуналке и начальник-козёл.
И тёща… та ещё гнида.
– Сам дурак! Ничтожество, бабник и алкаш! — привычно отозвалась тёща, надевая на внука ещё одну шапочку.

Сосед штробил стены в субботу в семь утра.Другой сосед запихивал диван в мусоропровод и забил его совершенно.

В качестве мести третий сосед насрал в лифте. Запыхавшись от такой опасной и быстрой работы, он заглянул в наливайку за углом, чтобы поговорить о политике и международном положении.
Там звучало обычно много новых и свежих идей. О том, как всё отобрать у олигархов и поделить по справедливости, по-чеснаку чтоб!

Доносились звуки борьбы и отчаянное:
– Рок-н-ролл — наше всё! Пластмассовый мир не победит!
Снова борьба и оглушительное:
– Единстве-е-е-е-енна-а-а-я моя-а-а-а-а! Солнцем опалё-ё-о-о-о-онная-я-я-а-а-а!

Антипрививочники нарочно прокалывали себе пятки ржавыми гвоздями и громко презирали противостолбнячную сыворотку. Чтоб эти фармкорпорации уже наконец разорились, не получив кровных-потных денег!
Но их везде подстерегали врачи, умеющие читать и считать статистику. И нагло елозили гордым противопрививочным таблом по динамике инфекционных заболеваний. Она была шершавая и неприятная.

Строгие родители и учителя упоённо вещали с трибун о том, что не надо рассказывать детям о сексе, что это аморально и преждевременно.
Дети трахались по углам как кролики, без устали беременели и ловили на свои озабоченные гениталии новые и новые формы жизни.

ЗОЖники подстерегали бухарей и курильщиков на каждом углу. Тащили их в спортзал и на диету.
Бухари делали вид, что согласны, но довольно резво улепётывали от спортсменов, предпочитая сдохнуть слегка пьяным, а не сильно уставшим.

Ответственные родители несли своего Годовасика на развивающие курсы китайской каллиграфии и к антистрессовому психотерапевту.
Просто родители всё время норовили откосить от родительских собраний.

Бухие прокуроры давили людей своими «инфинитями».
Пока ещё не раздавленные люди сновали через дороги в рандомных местах так непринуждённо, словно у них автосейв по умолчанию.

Переселенец из Донецка нежно трепал за шкирку аборигена и твердил: «Хорошие мы! Добрые! Вежливые! И паркуемся нормально!».
Абориген неистово пинался и ехидничал: «Чому не державною?!».

Веганы унижали всеядных своей навязчивой одухотворённостью.
Всеядные кидались в веганов стейками и обидно обзывались.

Евроинтегрированные люди несли плакаты против меховой индустрии.
Прості люди шли и покупали шубу в кредит.

Гуманитарии 3,14здили технарей томиком Ожегова и шипели: «Надеть! Надеть куртку! Одеть куклу — надеть куртку!».
Технари насмерть озадачивали гуманитариев примерами для пятого класса на последовательность действий.

Атеисты просили доказать веру.
Верующие советовали сгореть в аду.

Под администрацией Пороха граждане требовали прекратить войну и топтали конфеты.
С биллбордов смотрела всё та же Вона.