Дети войны…

Какое страшное словосочетание – дети войны. Раньше оно проходило мимо, не задевая за сознание и не цепляя нас так. Да, были такие дети. Наши родители, у тех, что постарше, были такими детьми. Я вспоминаю рассказы своего тестя, родившегося в 1934, ведь он помнил, как это ни странно, как сожгли их село. Сколько же ему было тогда? Всего лишь 8-9 лет. Его мать чуть не сошла с ума, когда пряталась с детьми в поле, вместе с односельчанами. Её попросили уйти, тестя сестра, которая была помладше,  расплакалась,  и люди побоялись, что немцы услышат и найдут их. Бабушка Марфа, тогда ещё молодая, конечно, ушла вместе с детьми… По странному стечению обстоятельств, она одна со своими детьми осталась в живых. Всех остальных, прятавшихся жителей села, всё-таки нашли и расстреляли там же. Вот  тогда бабушка Марфа поседела и чуть не тронулась умом. Она прожила долгую жизнь, выдала за меня замуж свою внучку, но иногда, она вспоминала тот ужас, и как стояла перед выбором, задушить ли свою маленькую дочь, чтобы она не кричала, или уйти одной с детьми от людей. В минуты этих воспоминаний бабушка Марфа беззвучно плакала и не замечала никого, стараясь не шуметь… Она, всё ещё боялась выдать всех немцам…

Потом мы стали осознавать, что дети войны есть и на Балканах, есть в Азии и  Африке. Но всё это было так далеко от нас, так непонятно и непривычно, что мы не очень то и задумывались над этим. Прошло немного времени, и вот, и нас напрямую коснулось это страшное словосочетание – «дети войны». Что же случилось с нами такое, что у нас появилось это? Почему так?

Я смотрел в их глаза, и мне становилось не по себе. Они в раз стали взрослыми, исчезла та незамутнённость детского взгляда, его безоблачность и беззаботность. Я вспоминал выражение – «сияющие глаза ребёнка», но никак не мог найти такого в их взглядах. Разве что у самых маленьких, пока ещё улыбающихся от непонимания этого безумного и сурового мира. Детки постарше, стали похожи на маленьких старичков, так много было в их взгляде. Они стали внимательно следить за тем, что делают взрослые. Мальчишки всё больше поглядывали на оружие и баррикады, как бы пытаясь понять и запомнить, как надо носить оружие и как строится баррикада. Девчонки всё больше приглядывались к бинтам и перевязкам, которых стало так много в их, не так давно ещё спокойной и мирной жизни. Слишком рано к ним пришло понимание того, что жизнь может оборваться. Детки поменьше – перестали играть. Абсолютно! Они, почувствовав ответственность за тех, кто ещё меньше, стали более внимательно приглядывать за ними, как бы понимая, что взрослым некогда, да и их братья и сёстры, 12-17 летние, тоже заняты делом, хотя и непонятным для них…  пока ещё… Эти 7-10 летние детки, уже не играли в войну, не бегали и не носились по улицам, что так неестественно для их возраста. Они стали послушны и управляемы, стараясь не спорить и быстро выполнять просьбы старших. Это – ненормально для детей их возраста!

Самые маленькие, ещё не смогли отвыкнуть от своих любимых игрушек. Их часто можно увидеть с мягкой игрушкой в руках или машинкой у мальчиков. Но вот все машинки у этих 4-6 летних пацанов, почему-то военные: танки, грузовики, пожарные – то, что в последнее время всё больше мелькало перед их глазами. Я не видел ни у кого самолётов. Всё-таки детская психика сделала свой выбор, однозначно, отнеся авиацию к врагам. А ведь никто в детстве не хочет быть врагом и играть за него. Вспомните себя.

Что же с ними случилось? Что случилось с нашими детьми? Кто виноват в этом и почему некоторые из них получают ранения? Кто же такой «гуманный» призывает на голову всех этих жителей кары и хочет для них наказания, забывая о том, что пострадают и дети? Ведь это они кричали с пафосом и надрывом: «Они же дети!» А теперь забыли про это? Или дети только свои, а чужие не в счёт?

Ввести военное положение – это выход? Только для тех, кто хочет в дальнейшем оправдать все эти убийства мирных жителей и издевательство над детьми. Тогда можно будет многое списать на военное положение.  Но детская память запоминает. Мой тесть до последних дней помнил тот ужас и ненавидел фашизм…

Голубь мира? Где ты? Что с тобой стало, ведь ты же был раньше белым? И почему ты сидишь на колючей проволоке?