Мать известного психолога Роберта Дилтса, одного из основоположников
НЛП, в 1978 году заболела раком груди. Ее лечили, но результата не
было. В 1982 году Патрисию Дилтс
выписали домой на четвертой стадии заболевания. Роберт решил: раз уж
он сумел оказать помощь стольким посторонним людям, своим клиентам,
почему он не может попытаться помочь собственной матери?
Дилтс буквально заперся с матерью в доме на несколько дней и в процессе
работы сделал одно из важнейших открытий в психологии. Он обнаружил
причины, по которым люди сами не позволяют себе изменить свою жизнь к
лучшему. Дилтс назвал это «ограничивающими убеждениями», или «вирусами
сознания». Их оказалось три.
Сынок, сказала Патрисия Дилтс. Я
понимаю, что ты очень ко мне привязан и не хочешь, чтобы я умерла. Но
никто и никогда не вылечивался от рака 4-й стадии, тем более врачи
сказали, что ничего уже сделать нельзя.
Это — первое
ограничивающее убеждение, которое Дилтс назвал «безнадежность». Раз
никто и никогда чего-то не смог, то и я не смогу. Есть варианты: «ни
одна женщина этого не может», «никто не в этой стране так не может», «ни
один наш пенсионер…» и так далее. Но Дилтс не был бы гениальным
психологом, если бы не догадался, и довольно быстро, как можно
справиться с безнадежностью: надо найти исключения.
Он принес
матери вырезки из газет, выписки из медицинских журналов, записи
телепередач о людях, которые излечились от тяжелых болезней неожиданно и
необъяснимо для врачей. Такие случаи действительно есть, и они
описаны. Когда вы пишете нам в комментариях «это невозможно в нашей
стране» — это она, безнадежность, то есть первое ограничивающее
убеждение. Лекарство — это наши истории, которые мы без устали ищем и
публикуем и надеемся, что вы их читаете.
Но дальше дело
застопорилось: Дилтс столкнулся со вторым типом «вируса сознания» —
беспомощностью. Да, конечно, сказала его мать, такие люди есть. Но они
— особенные, это исключения. Я не такая: я обычная, старая, слабая и
больная женщина. Я не смогу то, что получилось у них, у меня нет на это
ресурсов. Но и это оказалось возможным преодолеть: Роберт Дилтс,
который считал, что у любого человека есть неограниченный ресурс,
напомнил матери, как когда-то давно их семья жила бедно и впроголодь, но
она всегда находила выход из ситуаций, казавшихся безвыходными, по
принципу «глаза боятся, а руки делают». Когда Патрисия Дилтс вспомнила
один за другим эти эпизоды, она приободрилась, и ей стало лучше.
Но ненадолго.
На их пути возникло последнее препятствие — третье и самое неочевидное
ограничивающее убеждение. Дилтс назвал его «никчемностью».
Его
мать долго отказывалась говорить об этом, но, наконец, сказала: Ты
помнишь свою бабушку, мою мать? — Да, помню. — А помнишь, от чего она
умерла? — От рака груди. — А ее сестра, моя тетя, от чего умерла она? —
От рака пищевода, кажется. — Я очень любила и свою мать, и тетю. Я
ничем не лучше их. Если они умерли от рака, почему же я должна
поправиться?
Дилтс обнаружил, что преданность семье, родителям и
старшим родственникам — хорошая, в общем, черта — может сыграть с
человеком злую шутку. Для его матери выздороветь в ситуации, в которой
ее собственная мать умерла, было равносильно предательству. Раз так
жили наши предки, а мы их любим, значит, так будем жить и мы. Короче,
«никогда не жили хорошо, нечего и начинать».
Знакомо?
Преодолеть это препятствие было труднее всего. Но Роберт Дилтс
догадался, как это сделать, и теперь мы тоже можем воспользоваться его
открытием.
Подумай хорошенько, сказал он матери. А хочешь ли ты,
чтобы моя сестра, твоя дочь, если она вдруг когда-нибудь заболеет
раком, сказала: раз моя мать умерла от этого, то я тоже должна умереть,
ведь я так ее люблю? — Что ты такое говоришь! возмутилась Патрисия
Дилтс. — Ну так подай ей хороший пример.
Если ты сейчас решишь поправиться, то и она, заболев, скажет себе: моя мать сумела выздороветь, и я сумею.
Ресурс для преодоления никчемности лежит в будущем. Дети копируют
своих родителей. Если сейчас мы не найдем новую модель поведения,
которая позволить нам прожить еще 25 лет с удовольствием и пользой для
себя и для других, а сядем на лавочки доживать и жаловаться на жизнь,
демонстрируя следующему поколению безнадежность, беспомощность и
никчемность, то и наши дети, которые нас очень любят, в 50 скажут себе:
мы ничуть не лучше наших отцов, которые в 50 стали стариками.
А что до матери Роберта Дилтса, то она, конечно, все равно умерла. Спустя много лет и совсем от другого.
©Ксения Чурмантеева