То, чего возможно не удается рассмотреть в монитор, потому что вчера тебе показали землетрясение в Чили, позавчера звёздные войны, а вечером покажут настоящую любовь.

В монитор заглядывающий в мой фотоальбом может быть слегка не заметно лета, которое проступает ещё где то над Флоридой, когда ты затылком чувствуешь что в иллюминаторы ломится совершенно не зимнее солнце,когда рассматриваешь с высоты десяти тысяч метров острова и припаркованные возле них лайнеры, когда слышишь музыку слетающую с их палуб ... Лето начинается на заправке в трёхстах метрах от аэропорта, когда тяжёлый и влажный воздух Кубы вперемешку с парами бензина начинает заполнять лёгкие, и вместо дежурной палитры Airfrance вокруг расплываются десятки незнакомых оттенков.Через три мегабайта цифр сложно рассмотреть бесконечно синее небо посреди которого висит белое белое солнце безжалостно вымывающее цвет, прикосновение которого чувствуется повсюду. Палитра перегружает пропускную способность сетчатки , свет входит в тебя , и вымывая житейскую стынь остаётся где то глубоко, остаётся прозапас. 20.03.2010

    В незнакомом не обустроенном ритме жизни - недели тают одна за другой, как подешевевшие тысячи гривен. Я стараюсь не курить, и из того кислотного что есть вокруг - довольствуюсь тяжёлой водой моих снов. Меня как раз подключили к какому то новому каналу. Картинка почти что цифровая. Очень часто показывают Кубу. Календарь показывает начало чего то нового, время ходит по комнатам ночной квартиры, и вылизывает её прохладные стены своим шершавым языком.

Менеджмент долготерпит, не воспринимает лично, не раздражается, не радуется убыткам, а сорадуется прибыли; всё покрывает, всего надеется, всё переносит. Менеджмент никогда не перестаёт, хотя и выполняться плановые показатели и деньги зайдут на 2600.

Как будто мало, того что никто не помнит салюта, который чуть не был съеден стафом, и что домой добирались наощупь. Как будто бы не факт что на новый новый год всё обошлось и все выжили. Опять шампанское, Hankey Bannister и Di Sarono, и мы в боевом построении идём то ли разведывать местность, то ли рыгать на подтаявший снег частного сектора. Время густое как утренний январский туман. Отовсюду слышно как просыпаются люди, и как они спят. Сумерки готовы подписать нам любую смету. Мы продвигаемся к краю мира мимо пустующих пионерских лагерей. Мы гадаем на пенсионерках и греющихся движках. Нам совершенно необходимо спасти рядового Райана и не обрыгать при этом одежды. Лесхоз разъезжается на нивах, прямо под нашим носом. Хватит. Всё остальное будет лишь бледной копией. Идём, мне ещё нужно успеть на кладбище. Желаю выжить, говорит тебе парень с белоснежными кроличьими ушами. Мне ещё нужно успеть на кладбище, говорит он, забирая с собой последний повод называть этот год новым.

Отступаем отступаем, уходим с этого портала без ответов на вопросы, и без собственно вопросов. Ночь закончилась, оставив всё на своих местах. Упырям пора в ортопедические гробики с гипоаллергенной земелькой, а людям на работу. И порнухи уже не глянуть, за двадцать минуть не расковырять себя настолько что бы проникнуться происходящим на мониторе. Если за ночь не получилось провернуть такого с бложеками, то и чужой силикон тоже останется чьей то чужой фантазией.

Всё слава богу хорошо. Всех с наступившим. Всем добра

     Это очень печально, но украинскому языку меня пытаются учить по большей части милые, но не сильно подкованные в этом вопросе ребята, пол поколения назад выбравшиеся из тихих и мирных украинских сёл и ПГТ. Некоторые делают это сдержано, но чаще они срываются на ругань и проклятия, с остервенением свойственным детям, которые с перепугу выбрали себе в качестве коллективного идентификатора старую добрую шароварщину, очень в этом напоминая американских геев (это такие пидарасы) которые позиционируют себя в обществе как геев, потому что никакого другого идентификатора у них нет. 

На вопрос почему я не ношу украинский язык, я отвечаю что мне немножко не до того. Должно быть когда его раздавали я тусовался не в том месте и не в то время. Времена борьбы за становление украинской государственности,  я просидел в подворотнях, наблюдая заслоны ОМОНа на центральных улицах. Бегая туда за старшаками прятавшими под рубашками красночёрные и жёлтоголубые флаги. Здоровался с пацанами тризубом и слушал Гадюкиных. Наркомани на городі. Они в то время были повсюду, и те и другие. Наблюдал как плевался кровью на брусчатку унсовец, учитель литературы и мастер по дзюдо, когда третий подбежавший ОМОНовец всё таки попадал дубинкой куда нужно. Он ругался на украинском, но разобрать что то было сложно.

Украина в которой мне довелось побывать была похожа на электричку Жмеренка - Москва забитую людьми с колбасой и яблоками. Она разговаривала на русском языке не потому что любила Россию, а потому что никакого другого не было, пиздаватые словари с перлами вроде "автівка" и прочим ещё не были проплачены канадской диаспорой. Ещё никто не возил вчерашних студенток педуниверов на конференции организованные за счёт американских грантов на которых царила атмосфера всеобщей тотожності та аутентичності, полупустые пансионаты в межсезонье ещё не гудели как милые сердцу каждого украинца дореволюционные кубинские бардели, с трудом выдерживая неспортивный режим отдыхающих. "Украина это весело, Украина это когда можно бухать и ебаться а завтра всего этого принесут снова", доносилось между докладываемых докладчиком слегка подплывших от коньяка строк. "Ещё пару бутербродов за третий столик для патриотов из Житомира!"

Ни Франко ни Карпенко Карый не барыжили кроссовками на седьмом километре или в Хмельницком. Леся Украинка ничего не написала о том как уломать Толстого Пашу принять двадцать килограмм дюралюминиевой ограды у двух сопливых щенков. Гадюкины были где то далеко, и нам было немножко не до фонетики.

Только через лет семь, когда дети из благополучных семей перестанут пить водку на школьных дискотеках и притащат из могилянки или шевченка моду на укринский язык и Подеревьянського. Они будут носить это язык с собой как щенка йоркшиского терьера, такого же слабого и болезненного. А до тех пор, в городах не будет никаких других слов которые подходили бы под окружающую действительность, кроме русских. И ещё долго долго среди ураиноязычного населения не появится людей которым хотелось бы уподобиться. На тех самых центральных улицах их нет до сих пор.

В чём беда Украинского языка? В том что русский чёток, информативен, сука красив, доступен, и проработан. Профессиональная терминология это такая одна маленькая украиноязычная неправда. Огромное количество дисциплин, академических и основополагающих, развивались вне этого языка, и кто сталкивался тот понимает о чём идёт речь. По настоящему больно смотреть на людей с учёными степеням и без, которые пытаются прочесть термины утверждённые для использования в соответствующем министерстве. Депозитні чарунки. Внутрішньовенно цівкою.

Украинский язык не может вырасти по приказу мин. образования и науки точно так же как по приказу мин. природы не вырастут вырубленные во время советской борьбы за трезвость виноградники. Слово не гвоздь, его нельзя достать из словаря как из коробки и забить кому то в голову. Язык многое берёт от своего носителя. Он завязан в структуры напоминающие ДНК и при неправильных сочетаниях рождает уродство, не меньшее по своей деструктивной силе чем ДЦП или врождённый порок сердца.

Слово тянется к слову и они спариваются исключительно по любви. И когда слова сложены правильно они распространяются как триппер по пионерскому лагерю, вчера о нём никто не знал а на завтра это уже неотъемлемая часть твоей жизни. Возьмите того же Подеревьянського.

Аминь братья, у Вас есть Тартак и ТНМК, есть Жадан, Прохасько и Подервьянский. Вы не одни и может лет через двадцать отрастёт у вас украинский язык и выпьем мы с вами настоящего крымского вина, а не ароматизированных ароматизаторами и подкреплённых спиртом массандровских портвейнов.

С праздником.

[cit]неужели для того, чтобы создать себе иллюзию нужно допингнуть?[/cit]

Это дело реальнее чем 70% того что ты называешь своей жизнью, а поц который пишет про иллюзии имеет о предмете беседы довольно приблизительные представления

Например кошка на твоём аватаре, готов предположить что она реальнее для тебя чем половина людей живущих в твоём дворе, вопрос реальности это вопрос раздражения нервных клеток. Секс реальнее поездки в общественном транспорте, пьяная драка реальнее рабочего дня. И дело тут не в том что чаще случается, а в том насколько это тебя захватывает и увлекает.

Наркотик способен увлечь абсолютно, и в вопросах реальности с ним очень тяжело соревноваться. Действительность как раз и есть то во что не хочется возвращаться после реальности которую он может предложить.

Грамм чистой настоящей жизни, напор который смывает всё наносное и включает тебя на полную громкость. + 20 к HP и +100 к эрекции. Девушка озадачена. Женщина рада. И ты рад, и счастлив, и наконец есть силы побыть собой, потому что линия жизни превратилась в точку размером с земной шар и рассвет над твоим городом. Мир теряет свою диалектичность и не делится не на какие части, сплавляясь в единое целое как песок в который ударила молния. Но.

За всё приходится платить и за тем тебя ждёт яма размером с тот же рассвет, над твоим, городом. Который на самом деле и не твой и не город. И ты стоишь на заправке, ожидая пока с тебя возьмут деньги за минералку, и пересчитываешь бумагу закидывая НДС туда откуда его можно будет возместить. Стоишь посреди пустыни, сжимая в руке зерно, имя которого забыл. От имени осталось только предчувствие, звук, который не переводятся на язык реальности которая предложена.

"Когда приходит время, то самое, ты способен обнять небо ... искренне хочешь это сделать, но утром понимаешь что это был не ты ... , неопытных это расстраивает, опытных расстраивает ещё больше, но реже." (R)

Сергій ЖАДАН

петеу

ця молодість початку дев’яностих
                              н.ф.

щасливо – говорять вони – до наступного року
господь копається в давніх блокнотах
з якими постійно має мороку
знаходить у списку твоїх знайомих вагається омина
й викреслює їх імена

щасливо жовта цегляна дорого хто мав дійти той дійшов
ця вузькоколійка дитячої пам’яті ніби на диханні шов
рік починається смертями друзів і зупинившись в очах
лишає снайперські мітки
на душах і на речах

швидкі саламандри світла сарана олівців
щасливо дістатися ти говориш що б не було на тому кінці
безумні іспити школа життя трахане петеу
сонце випалює вимотану траву

добрі часи погані часи – вони залишали шанс
коли ти грівсь на шкільних подвір’ях
й виригував палений польський шнапс
коли всі ці зими і стіни і сосни і тиша така навкруги
що чути навіть як дихають в небі птахи

мудрість речей якої стане як її не витрачай
тінейджерські зіткнення в кінотеатрах
вуличний секс фасований чай
скільки утіх і всіляких затій пропонувало життя
і що цікаво – на кожну була стаття

скільки муті в дитячих серцях особливо вночі
школа яка не навчила нічому
і час що нічому також не навчив
і я гадаю – вічна марното адже ця лажа трива
і добираю слова:

поразки завжди забуваються наче біль
важко бути героєм коли це не коштує жодних зусиль
складно з’їжджати зі сленґу коли у кров здираєш язик
якщо ти звичайно не звик

тому щасливо кажу я небіжчику просто в пітьму
коли українець прийде до бога я знаю що саме він скаже йому
він скаже богові знаєш док
мене не кличе твоя труба
якщо я весь час боровся з собою
хто сказав що це боротьба?

всі ці підлітки такі беззахисні проти років
і їхні серця тверді наче грифель
та разом з тим наче грифель крихкі
і тільки й лишається слухати зиму що звідкись та нависа
і пластиковою запальничкою прогрівать небеса

***

© Сергій Жадан. Всі права застережені.