Наверное, если бы Вера встретила Колю позже, она бы не решилась на эти отношения. Но ей было восемнадцать, жизнь для нее была безоблачной, а любовь – всесильной. Поэтому, прощаясь с любимым на перроне феодосийского вокзала, она пообещала, что они обязательно встретятся.

И потянулись ежедневные смс-ки, вечерние беседы в Skype, признания, обещания, надежды и мечты. Они вспоминали их первое лето, прогулки по набережной, романтику маленького приморского городка, царственные горы Кара-Дага, и были счастливы своей памятью.

  Ребята были студентами и возможности часто ездить друг к другу у них не было. Впервые Вера приехала в Питер в мае, на цветочных клумбах лежал снег, а в сердце было так тепло, как никогда. Эта неделя в Питере запомнилась Вере навсегда. Ей безумно понравился прекрасный северный город, но главное, она была рядом с любимым каждый день, каждую минуту.

Родители Коли приняли ее, как родную. Но когда Коля приехал в Киев, отец Веры даже не захотел с ним знакомиться. Его можно было понять, он переживал за дочь, он видел, как она переживает, как ждет любимого. Но главное, он боялся, что этот молодой человек однажды увезет Веру далеко от родного дома, в чужой, незнакомый город.

Так, помимо расстояния, на пути влюбленных еще и стали родители Веры.

В этой истории было много красивых моментов. Коля приезжал в Киев, Вера упрямо продолжала ездить в Питер, игнорируя запреты родителей. Лето ребята проводили в любимом Коктебеле.

Немногие верили в то, что ребята продержаться хотя бы год. Но они были вместе. Да, судьба их нечасто баловала встречами – месяц в Коктебеле, три-четыри встречи в год, но они верили в свою любовь. Они точно знали, что по окончанию учебы они поженятся, Вера переедет в Питер, у них родится дочь. Но жизнь распорядилась по-другому.

Вера не сомневалась в Колиной верности, ее пугало другое. Коля был мечтателем, и хотя он описал в подробностях всю их будущую семейную жизнь, он не стремился что-то делать для того, чтобы мечты стали реальностью.

Слова и доводы, просьбы и слезы ничего не решили. И Вера поняла, что Коля попросту не хочет напрягаться. И она решила с ним расстаться. Как ни странно, Коля легко воспринял эту новость, сказав, что так будет лучше.

Вера сходила с ума, но быстро взяла себя в руки. Конец – это конец, нужно уметь ставить точку, как больно от этого не было бы. Но вдруг Коля объявился, он сказал, что жить не может без Веры, что все сделает для их совместного будущего. Только девушка больше не верила ему.

Когда Коля немного поостыл, Вера тоже успокоилась. Она поменяла работу, обрезала свои длинные волосы и решила, что для нее началась новая жизнь. Так и случилось.

Уже через два месяца она встретила Митю и почувствовала, что эта встреча была уготовлена ей судьбой. И конечно, нежданно-негаданно, в самом начале ее нового романа объявился Коля. Он не писал, не звонил, он просто возник у нее на пороге.

Они провели вместе полдня, Вера пыталась объяснить Коле, что ее жизнь изменилась и ему не найдется в ней места. Но, казалось, он не слышал ее. Он много говорил о любви, о том, что все переосмыслил, о том, что они обязательно будут счастливы.

На следующее утро он встретил ее возле работы. Огромный букет коралловых роз с трудом помещался в руках. Он попросил, чтобы она приехала на вокзал проводить его, сказал, что будет ждать.

В 19.00 отправлялся поезд. Коля нервно курил на перроне. Вера ехала в маршрутке домой и плакала. Она чувствовала, что ее первая любовь, такая светлая и чудесная, прошла, и что в ее сердце не осталось ничего, кроме памяти. Да, первая любовь редко бывает последней…

Через полгода Вера вышла замуж за Митю. Они очень счастливы. С Колей она больше никогда не встречалась. Но иногда она достает из желтого конверта фотографии, на которых они выглядят счастливыми. Вера не жалеет о том, что так получилась. Эта первая история длиною в три года научила ее любить.

Эту историю мне рассказал мой давний знакомый ,пересказу от его имени,

История любви началась так. Вышли мы с однокурсником Вадимом с защиты диплома в университете. Этот день надо было отметить.

Вадим пошел за портвейном, а я уткнулся в рубрику «Бесплатные вакансии и резюме» местной газеты. Интересно, кому я нужен?

Вадим вернулся, мы разлили и помянули студенческие годы. Захотелось продолжения.

В советское время на столиках в продуктовых магазинах стояли тарелки с солеными огурцами и помидорами. Это называлось «Стол дегустации». Бесплатно. Пока Вадим затаривался спиртным, я незаметно отложил несколько огурчиков. Затем мы пошли к нему.

Вино подействовало, и я со смехом начал предлагать всем встречным девушкам включиться в огурцовую программу партии. Тогда были всякие там продовольственные программы. Почему не быть огурцовой?

Одна клюнула. Красивая блондинка с умными глазами в оригинальном наряде: фантазия на тему кимоно.

-Ой, - сказала она. – Как поучаствовать?

- Очень просто, - ответил я. – Я - активист программы, если хотите включиться в наше патриотическое дело, пошли на агитпункт.

Девушка пошла. Агитпунктом была, конечно же, квартира Вадима – место всех наших студенческих тусовок.

Так я познакомился с Валентиной. Она училась на художника-модельера, я только что защитил диплом журналиста.

Через три месяца после совместного путешествия по Золотому Кольцу она залетела, еще через три мы поженились. И уехали жить в город Старый Оскол, где мне предложили место редактора.

Она очаровательная женщина, шила сногосшибательные наряды и писала чудесные картины. Одно меня волновало: она хотела учиться дальше. Причем очно.

Вы представляете, что такое - отпустить такую очаровашку в Воронеж, в логово богемы – художественное училище? Но пришлось уступить. Теперь моя роль была водить дочь в садик, ее – учиться писать картины, в том числе обнаженную натуру однокурсников.

Естественно, все мои опасения оправдались. Валентина по очереди отбила мужей у всех своих лучших подруг. К их несчастью. Они не восприняли студенческие романы как нечто эфемерное, все трое в нее по уши влюбились. Бросили жен и надеялись. В итоге один спился, двое ушли в монастырь.

Развелась и ушла в монастырь и сама Валентина. Сейчас это знаменитый иконописец сестра Афанасия. Ее иконы выставляются даже в московском Доме художника. А я все ее люблю.

 

Любовь - это, пожалуй самое удивительное и таинственное чувство человеческой души. Чувство, которое способно преобразить мир в наших глазах, либо напротив опустошить его,,,,,, Так все же что такое любовь???????

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь, и было у него три сына. Младшего, как водится, звали Иван-царевич.

Позвал однажды царь сыновей своих и говорит им:
– Ну что, сынки мои разлюбезные, вы уж здоровенные лбы, пора вам и о невестах подумать!
– За кого же нам, батюшка, посвататься?
– Зря, что ли, вы на дискотеки бегаете, денежки мои проматываете, – неужто нету там девок хороших?
– Что вы, батюшка, тамошние девки ну никак в жёны-то не годятся! Где же нам приличных невест искать?
– Тоже мне, грамотеи, и чему вас только в институтах учили?.. Возьмите по стреле золотой, натяните свои тугие луки и пустите стрелы в разные стороны. Где стрела упадет – там и сватайтесь. Или сказок не помните?.. Эх вы, а ещё царёвы дети…

Вышли братья на широкий отцовский двор, натянули свои тугие луки и…
Пустил стрелу старший брат. Упала стрела на боярский двор, и подняла ее боярская дочь, тощая и лопоухая.
Пустил стрелу средний брат – полетела стрела к богатому купцу во двор. Подняла ее купеческая дочь, толстая и косоглазая.

Пустил стрелу Иван-царевич. И полетела стрела далеко-далеко… И попала прямо на конкурс красоты. В аккурат первой красавице – мисс Болото – в причёску!
Обрадовался Иван: невеста-то у меня какая раскрасавица, не то что у братьев!
И мисс Болото рада-радёшенька: теперь не только «миской» буду, а ещё и царевной!

Сыграли они свадьбу пышную да весёлую! И вот легли новобрачные в постель…
Обнял Иван жену молодую… А она вдруг в лягушку обратилась!
Ахнул Иван: «Что за глюка такая?! Вроде и пил я совсем немного…». Потрогал он пальцем лягушку: ан нет, настоящая, холодная, мокрая. Неприятно как-то с такою вместе спать – и отнёс Иван-царевич лягушку в ванную.

А наутро вышла мисс Болото из ванной и скандал учинила: «Как ты смеешь, негодник, со мною, с первою красавицею так обходиться! Подавай-ка мне отдельную кровать золочёную да с матрасом ортопедическим!».

И пошла у них жизнь супружеская! Мисс Болото весь день по презентациям, светским тусовкам бегает, по салонам косметическим да фитнес-клубам, денежками Ивановыми направо и налево швыряется. А ночью до дому воротиться, лягушкою обернётся и сидит на матрасе ортопедическом, на Ивана злобно зыркает.

А тут ещё царь-батюшка Ивану досаждает: «У братьев-то твоих уже первенцы, а что же ты всё думаешь? Жена твоя вроде баба в теле, здоровая, красивая».

Поделился Иван с супругою горестями своими.
«Не кручинься, муженёк, – усмехнулась царевна-лягушка. – Будут тебе детушки».

И на день другой пошёл Иван в ванную ополоснуться, а там… в джакузи полно головастиков! И все пищат: «Папа, папенька!..».

Опечалился Иван: ну как таких деток отцу-то покажешь? А ведь жалко – свои, родные кровинушки. Купил он им корма сухого для рыбок, нянчится с головастиками, сказки рассказывает… А жена его по подиумам дефилирует да для рекламы эротического белья снимается.

Между тем детки подрастают, из ванны выбираются, по дворцу разбредаются…
Раз собрал Иван всех детишек-лягушат в корзину и отнёс на болото. «Вот, – говорит, – ваша историческая родина, здесь вам и место. А мне уже с вами не справиться. Матери же до вас и дела нету».

А мисс Болото даже того и не заметила. Только ещё больше обнаглела. Над Иваном насмехается, словами нехорошими называет, с бизнесменами да с актёрами гуляет напропалую, по кабакам болтается, дома истерики закатывает.

И до того Ивана лягушка проклятая достала, что однажды напился он до чёртиков… и спустил её в унитаз!

В дверях появился с подносом Виктор.

- Серебристые-с карпы-с с айвой-с!

- С чем?! – удивился я: не столько тому, что карпы с айвой, сколько ворвавшемуся в зал бесподобному запаху печеной рыбы. – Какой аромат!

- Айва-с… Все комплименты нашей даме – это делает она! Причем так, что пальчики оближешь!

- Вить! – перебила его сестра и бросила смущенный взгляд на меня.

- Что «Вить»?! – засмеялся счастливый от моего восторга Виктор. – Только ты делаешь карпов с айвой! Вот… - он обошел стол и поставил поднос на приготовленную уже подставку. - Гостю – целую рыбину, нам - половинки!

- Еще чего! – возразил я. – Делим карпов на части и раскладываем по-честному! А как готовите их? – я повернулся к Снегурке.

Она начала было отвечать, но мою попытку завязать с нею разговор бесцеремонно пресек Виктор.

- Надрезает, - принялся объяснять он, - натирает солью, перцами, кориандром, чесноком, посыпает измельченной лаврушкой, кладет поверх и вовнутрь рыбы крупно натертую айву, после чего та маринуется два-три часа и отправляется в духовку. Без фольги только! Тогда корочка будет, - он показал на рыбины. – Класс! 

Я засмеялся.

- Ир, он тебе не дает и слова сказать…

Она улыбнулась.

- Профессор…

Виктор удивленно развел руками и с деланным возмущением возразил.

- Что-то не так?! Объяснил человеку, как ты готовишь! Может, он не знает, как надо! – и, разрезав рыбины, положил по куску ей, мне и себе.

- С айвой – не знаю, - парировал его спич я, - а карпа как-то готовил…

- Как? – поинтересовался, вооружившись ножом и вилкой, Виктор.

- Ой! Не сейчас! Глядя на такую красоту, рассказывать о других каких-то блюдах - преступление... Кстати, обратил внимание, что карпы должны были мариноваться два-три часа, а Вы отсутствовали лишь полчаса, пока я бродил по библиотеке… Значит, это не экспромт?

- Еще какой не экспромт! - весело ответил Виктор – Она даже больше мариновалась, пока я был в гостях у Вас! Мы с сестренкой планировали «холостяцкую» вечеринку на двоих! Я решил вытащить Вас к нам третьим! И Бог помог – Вы здесь!

Снегурка возмущенно посмотрела на него и, судя по всему, пнула под столом ногою, потому что он дернулся вдруг, затем подмигнул мне, разлил в бокалы вино и объявил тост.

– За знакомство! Теперь уже настоящее!

Мы подняли бокалы и по кругу чокнулись.

- С Новым Годом!

- С Новым!

- Счастья всем!

Рыба оказалась действительно великолепной: аромат айвы делал ее бесподобной. Мы на несколько минут замолчали. Первой нарушила тишину Снегурочка. 

- Толь, расскажи что-нибудь!

Виктор оторопело посмотрел на нее.

- А чего ты «тыкаешь» гостю?

Она вздохнула, прищурив в улыбке глаза.

- Мы уже с ним тысячу лет знакомы и давно перешли на «ты»…

- Подтверждаю! – кивнул я. – А что рассказать? Что-то веселое?

Она улыбнулась.

- Почему «веселое»?! Можно интересное что-нибудь…

- Например?

Она подняла глаза к потолку.

- Ну, что тебе больше всего нравится в жизни?

Я улыбнулся.

- Ты!

Она оторопело посмотрела на меня, потом - на Виктора и снова на меня.

- Я?!

- Да…

- Ха-ха-ха-ха… - чуть не поперхнувшись, Виктор. – Впервые встречаю такое признание в любви!

Мы со Снегуркой посмотрели друг на друга.

- Ириска?! Бегом к нему на колени! – не переставал смеяться Виктор.

Я вздохнул.

- Нет, если прыгнет на колени, все испортит… Дело в том, что вчера все было так необычно, тихо, красиво, что вызвало такую же реакцию в ответ! Столько времени никого по жизни - и вдруг открывается дверь, а за ней Снегурка! Словами это не передать! 

Она улыбнулась и повернулась к брату.

- Потом открывается дверь, и за ней - пьяный в дрезину Дед Мороз…

Виктор удивленно посмотрел на нас.

- Не понял! А что, прикажете, было делать?! Заявился, пардон, какой-то тип, умыкнул тебя и…

- И… – засмеялась она.

Он вздохнул.

- И было уже не до деликатностей! Собрал мужество и кинулся выручать! Но, увидев Анатолия, успокоился…

- Когда это ты успел его рассмотреть? – с ехидцей поддела брата Снегурка. – Ах, да… на диване в его кабинете… во сне…

Виктор обиженно посмотрел на нас.

- Ребята! Что вы?! Ну, чуток перебрал… Не прав, естественно… Каюсь!

- А что естественно - то не безобразно… - засмеялась Ирина и повернулась ко мне, довольная, что рассчиталась с братом. – Толь, а сделай мне приятное, пожалуйста...

Я кивнул.

- Что?

- Почитай еще что-нибудь…

Я посмотрел на Виктора.

- Да уж… Лучше читайте... А то принялись выволочки устраивать мне! – подхватил просьбу и он.

Отказываться было нельзя, да и не хотелось. Я принялся вспоминать стихи, потом закрыл глаза и начал …


      Дни и ночи мечтаю я видеть тебя.
      Дни и ночи мечтаю я слышать тебя.
      Ты владеешь моей неспокойной душой.
      А душе все неймется: ей нужен покой.

      Впрочем, нет! Ей бы слиться с душою твоей…
      Ей бы только коснуться ладонью своей
      Твоей радости, нежности, а если б вышло –
      Твоей тени, что ходит с тобою неслышно...

      И мечтает душа, разделяя любовь.
      И со мною вдвоем одиночества боль
      Она терпит, как терпят все души Земли...
      И морщины на ней от тревог пролегли...


Закончив читать, посмотрел на Ирину: она молчала, но по ее глазам было видно, что стих понравился.

- «И морщины на ней от тревог пролегли»… - медленно повторил запомнившуюся строчку Виктор. - Абсолютно… Знакомо…

Удовлетворенный услышанным, я повернулся к Ирине.


      Имя Вам – ромашка! Лепестков -  не меряно!
      Мне дадите рвать вы их много лет, наверное…

      Один вырву – рассмотрю, взглядом приласкаю...
      А второму расскажу о своей печали...
      Третьим – самым-самым белым – буду любоваться…
      У четвертого спрошу, как поцеловать Вас?

      Вы – красивая ромашка! Белая отчаянно!
      Что ж со мною за промашка случилась нечаянно?!
      Видел тысячи ведь я всяких там ромашек!
      И Бог миловал меня от таких промашек!

      Но вдруг словно опьянел! Не соображаю!

      То ли к счастью это мне,

      То ли нет…

      Не знаю…


- Здорово… - засмеялась она, всплеснув руками.

- Браво! – захлопал в ладоши и Виктор. – Присоединяюсь! 

- Еще? – посмотрел я на Ирину.

Она кивнула.

Я перевел взгляд на увешанную гирляндами елку, после чего начал.


      Ты сидишь, а я стою сзади и обнимаю тебя.
      Прижавшись друг к другу, мы покачиваемся в такт музыки, словно танцуем...


      Синеглазая ты и опасная...
      Ты красавица синепрекрасная!
      Ты сидишь, а я, стоя, веду тебя...
      Обнимаю руками, вжимаю в себя...

      Тихо музыка льется испанская...
      Тонем оба мы в волнах шампанского.
      А потом она резко взрывается.
      Оба сердца внутри обрываются...

      В синем ты, и вся комната синяя...
      Василько-васильково-счастливая... 
      Синь дотронулась даже до сумерек...
      Стали сумерки словно лазурными...

      Ты сидишь предо мною, качаешься...
      Под ладонями плечи сжимаются...
      Головой ты погладила грудь мою... 
      Льется музыка... ангелы в ней поют...

      Мы танцуем, теряя счет времени...
      То взрываемся, то цепенеем мы...

      Вот такой вот у нас синий танец днем...

      Ты испанка в нем...

      А я испанец в нем...


Ирина – это было заметно и в полутьме - смотрела на меня затуманенными глазами.

- Это Вы уже ей написали?! – повернулся рывком к сестре Виктор.

- В каком смысле? – спросил я.

- Так у нее ж глаза синие! Или Вы не заметили? – удивился он.

Я улыбнулся.

- Почему не заметил?! Очень даже заметил! Но это была литературная героиня. Пока литературная…

 - Ооо… - обрадовалась Ирина. – Ловлю на слове!

- Ты меня уже один раз «поймала» на нем, - засмеялся я. - И получилось сверх всяких ожиданий! Разрешаю ловить еще и еще! 

Виктор заинтересованно оглядел нас.

- Это на каком слове она поймала уже Вас?

- А на таком, - ответил с улыбкой я. – Вчера имел неосторожность заявить Глубокому Космосу, что с удовольствием пригласил бы Снегурочку в гости, если б была такая возможность! А в ответ услышал из Космоса: «Ловлю на слове!»… И через пять минут Снегурка была у порога! Не волшебство ли?!   

Снегурочка засмеялась. 

- Хм… - хмыкнул Виктор. – Тогда не выпить ли нам за то, что у нас, в отличие от африканцев и китайцев, есть и Снегурки, и Деды Морозы…

- А еще есть поэты, - прибавила Ирина.

- И они, - подхватил Виктор.

Мы подняли бокалы с вином и, чокнувшись друг с другом, выпили, после чего принялись вновь за остывавших карпов.

- Блеск! – сообщил я им. – Какой необычный вкус…

Счастливая Снегурка превратилась снова в Ирину и, улыбнувшись, спросила.

- Нравится?!

- Еще бы! – опрометчиво произнес с набитым ртом я, о чем тут же пожалел – виной этому была вкуснейшая рыба.

- Вот соус к ней, - протянула мне судок Ира. – А какое самое необычное блюдо тебе довелось пробовать, Толя?

- Суп из топора! – засмеялся Виктор.

- Нет, - засмеялся и я. – Ел однажды ядовитую рыбу!

- Как это? – хором переспросили они.

- А так. В Штатах меня пригласил на ужин один американец, и, когда я задал такой же как вы вопрос, посоветовал попробовать ядовитую океанскую рыбку, которая была в меню ресторана. Яд находится у нее в какой-то полости, которую повара осторожно удаляют перед готовкой. Мизерного количества ее яда, попади он на мясо,  достаточно для отправки едока в мир иной. Что интересно, блюдо стоило бешеных по американским понятиям денег!

Ирина с ужасом посмотрела на меня.

- И ты пробовал?!

Я пожал плечами.

- А как мог не попробовать?! После этого ж всю жизнь презирал бы себя!

- И… - напряглась она.

- Остался живым… - засмеялся я. – Но было ощущение, что внутри меня поселился огромный камень!

- С ядом попалась?! – округлились у нее глаза.

- Нет… Я же говорил, попади хоть капля яда на мясо рыбы – меня б с вами не было! Просто и мясо «золотой рыбки» было обжигающим каким-то… В меня после того ужина словно кол вбили - три дня ничего не ел! Зато теперь могу об этом рассказывать!

- Жуть! – передернула плечами Ирина. – Как мог?! Я б в жизни на это не решилась! Сумасшествие какое-то!

- Отличный тост, кстати! – уцепился за ее слова Виктор. – Предлагаю выпить за сумасшедших!

Мы, смеясь, чокнулись фужерами и выпили: хорошее белое вино приятно сочеталось со вкусом карпа.

- Вот... Теперь мы – чокнутые, как и положено быть сумасшедшим! – радостно подвела итог рассказу Ирина.

- Кстати, у нас институтские были в командировке в Китае, - промокнул салфеткой губы Виктор. – Их там тоже угощали всяким. На одном приеме меню состояло из семи смен по семь блюд! Представляете?!

Я не понял.

- Как это?

- А так, - принялся объяснять он. - У нас здесь карп и пара салатов. А там их усадили за огромный круглый стол, в центре которого вращался диск, на который официанты и выставляли посудины с яствами. Каждый подгонял к себе посудину за посудиной, вращая диск, и брал из них еду. Первый раз выставили семь огромных блюд. А когда едоки разобрали с них все, принесли новые семь блюд. И так семь раз по семь! Сорок девять наименований! Чего там только, рассказывали, ни было! И улитки, и змеи, и лягушки, и птицы всякие! А в конце подали вообще жареную саранчу в сахаре! Представляете? Из наших, а их за столом было трое плюс семь китайцев, только один попробовал саранчу и то, потому что хорошо врезал! Ничего уже не боялся!

Мы беседовали, рассказывая со смехом и шутками разные истории, наконец, перешли к чаю с тортом, после которого я засобирался домой.

- И я с тобой! Прогуляюсь на воздухе! – предупредила Ирина. – Подожди, пожалуйста!

Одевшись, я подождал ее, и когда она появилась в беленькой шубке и белой шапке, мы, попрощавшись с Виктором, вышли из дому.




Заснеженный двор был освещен лунным светом: все тускло белело в нем. Легкий морозец приятно охлаждал нас, разгоряченных. Я подставил Снегурке локоть, и она, ухватившись за него, прижалась бочком ко мне. Спустившись во двор, мы вышли на улицу. Она, освещенная лунным светом, теснилась между темными заборами дач.

- Куда пойдем? – остановился я.

- Просто пройдемся, - тихо ответила она.

Мы вышли на середину проезжей части и пошли ею. Я прижимал локтем ее руку к себе, и наслаждался первой близостью с нею. Она шла рядом, держась за мою руку, и тоже испытывала, наверное, такое же чувство. Дойдя до перекрестка, мы вернулись назад, прошли мимо наших домов к другому перекрестку и так молча прохаживались взад-вперед, вслушиваясь в тишину и в хруст снега под ногами.

Когда поравнялись с ее домом в третий раз, я остановился.

- Снегурочка, ваша избушка! Не холодно? Не замерзли?

Она, не выпуская руку из-под моего локтя, вздохнула, прикрыв глаза.

- Есть чуток… И нам, Снегуркам, зябко, когда нас не греют… 

Я улыбнулся.

- А почему Снегурки не просят погреть их?

Она, не открывая глаз, улыбнулась.

- Они робеют…

Я засмеялся, вспомнив, как читал ей ночью стих про «робею», после чего процитировал из него последние строки, переиначив их под нашу ситуацию.

- "Я пред Вами робею...", - мне сказали Вы снова… и... подняли глаза к поцелуям готовые?

Она, улыбнувшись, раскрыла глаза и долгим взглядом посмотрела на меня.

Я легонько притянул ее к себе и поцеловал в губы... за что тут же получил шершавой варежкой по физиономии.

Снегурка с силой оттолкнула меня.

- Вы… Не смейте! Поняли?!

Я оторопел.

Развернувшись, она побежала к калитке, отворила ее и скрылась во дворе.

Потерев щеку, я кинулся за ней, догнал лишь у крыльца.

- Ира, что ты?! Извини! – рывком повернул я ее к себе. - Ну, пожалуйста!

Ее глаза были полны слез: она закрыла их и по ее щекам побежали слезинки.

Обняв ее, я выхватил из кармана платок и принялся вытирать ей мокрое лицо. 

- Я не хотел обидеть Вас! - перешел на "вы" и я. - Клянусь! Ну, перестаньте! Пожалуйста! 

Однако, мои успокоения произвели обратный эффект: она заплакала уже по-настоящему, уткнувшись лицом в мою дубленку.

Я прижал ее к себе и гладил, гладил белую шубку, успокаивая шепотом…

А над нами сияла огромная - по-зимнему холодная - луна…



                           


                                                        (продолжение следует)

День тянулся медленно, словно через силу. Послонявшись по дому, я посидел за компьютером, однако, навалившаяся хандра не отпускала. На новостных сайтах ничего не было. Писать душа не лежала… Перед глазами все время стояла эта женщина… Надо ж было придумать так! Хотя здорово придумала…

Сне-е-е-е… гу-у-у-у-р… к-а-а-а…

Какую надо иметь фантазию, чтобы подать себя Снегурочкой! И вообще, чтобы придумать наш разговор!

"Нас ведь, Снегурочек, столько, сколько и новогодних праздников!"

Я улыбнулся… До этого ж надо додуматься! Как и осмелиться позвонить через СКАЙП мне, незнакомому мужчине, и учудить такое! Кем бы она ни была, а молодец! Мы вообще должны придумывать свою жизнь и добиваться, чтобы она такою и была!

Я подошел к окну. За ним был занесенный снегом двор, посреди которого росли березки: одна - повыше, с почерневшим уже стволом, другая – пониже, тонкая, белая. У забора виднелись занесенные снегом смородиновые кусты: возле каждого намело по сугробу, что придавало красоту зимней  картине. Лишь уходящая к воротам тропинка, которую я расчистил днем, нарушала сказочный пейзаж… Постояв у окна, я поймал себя на мысли, что продолжаю думать о ней.

Снегурка-79… Значит, ей около сорока. Хотя выглядит она не старше тридцати пяти…

Вернувшись к столу, я выдернул лист бумаги из принтера, положил перед собою и, взяв карандаш из стоявшего на столе стаканчика, вывел первую строчку.


      Ты спустилась с Небес новогоднею ночью...


И это было так. Ее подарили мне Небеса. Они знали, какая мне нужна половинка. А то, что половинка была изумительной, как раз по мне, я увидел. Не знал, кто она, что делает, чем занимается, но уже знал, по глазам увидел, что она чистаю, добрая, настоящая... безхитростная... Как это мне было важно... Господи...


      Ты спустилась с Небес новогоднею ночью…
      И, назвавшись Снегуркой, стрельнула глазами…
      Улыбнулась улыбкой красивою очень…
      И твой смех поселился навечно меж нами…
      
      Я позволил душе заглянуть в твою душу…
      Хорошо ей там стало - она засмеялась…
      Обнял я тебя мысленно - сердца стук слушай!
      После встречи на свете оно лишь осталось!

      Меня нет! Только стук этот - стук в твои двери!
      Отвори их, впусти сердце хоть на минуту!
      Как теперь я во встречу с тобой не поверю?!
      Верю я и в нее, и в тебя почему-то!


Вроде бы получилось передать то, что и хотел... Я улыбнулся, представляя, какое выражение лица будет у нее, когда она прочтет или услышит эти строки... Хотя о каком выражении лица речь, если она не вернется?! Да-да! Не вернется! По-крайней мере, сегодня... Я замер от осознания того, что хотел ее прихода, и от понимания того, что она ко мне не придет... Как может прийти?! Ведь она вчера пришла ко мне, а не я к ней! Значит, теперь очередь за мной!

На часах было начало четвертого…

Я встал и вышел на террасу, прихватив сигареты… Покурив, вернулся в дом и принялся бродить по нему, обдумывая, как найти предлог, чтобы встретиться со Снегуркой снова.




В передней раздался звонок…
   
Я остановился… Неужели?!

Звонок повторился…

Я кинулся к двери и отворил ее.

На крыльце стоял Дед Мороз… И опять в обличье брата Снегурочки... На нем были обычные, не дед-морозовские, пальто, шарфик, шапка. И вид его в этот раз был не таким респектабельным, как ночью.

- М-мои извинения… - заикаясь, проговорил испуганно он.

- Проходите! – распахнул я перед ним двери. 

Он бочком протиснулся мимо меня и, встав в прихожей, развел руками.

- М-мои извинения… Извините за н-неподобающее вчерашнее, то есть сегодняшнее уже…  вторжение… - принялся объяснять он.

Я улыбнулся.

- Меня Анатолием звать! А Вас? – проснувшись утром, он так быстро ретировался из дому, что мы даже не представились друг другу.   

Он улыбнулся, как улыбаются смущающиеся по любому поводу люди.

- М-меня В-виктором Алекс-сандровичем, то есть, В-виктором, извините… 

- Тогда чего стоим? – улыбнулся я и пригласил его в дом.

Он, подумав чуть, снял пальто, повесил его на вешалку и мы прошли в зал.

- Где сядете? На диване? В кресле? – спросил я.

Гость осторожно присел на краешек кресла.

- Мне так сегодня досталось… - развел он опять руками, – за то, что п-пришел ночью к Вам…

- Да все было нормально! – упокоил его я. – И вообще я под впечатлением от знакомства с Вами и вашей Снегуркой!

- Да?! – обрадовался он. – А она вне себя! Полдня плачет! Не могу понять даже, что я натворил ночью такого тут?!

- Плачет?! – оторопел я.

- Ну! - вздохнул он. – Такого вообще никогда не было! Я никогда не видел ее в слезах! А тут... П-пытался узнать, что стряслось, а она и разговаривать со мной не хочет! - он уставился в пол. – П-погуляли...

Господи, она плачет?! А раз так, значит, она меня… Значит, я ей… Какая прелесть…

Глотнув воздуха, я медленно, сдерживаясь, чтобы не заорать от счастья, произнес.

- Виктор, а что если мы это отметим?!

- Что? – испуганно спросил он.

- Ну, что все хорошо заканчивается! – расплылся в улыбке я. – У нас и виски есть, и гусь не сбежал еще!

- В-вы думаете? - он повернулся и растерянно посмотрел на закрытую за ним дверь, затем – на меня, после чего неожиданно махнул рукой. – А... В-вы правы! С-согласен...

Я улыбнулся.

- Вот! Два борща, пожалуйста!

- Спасибо... Б-борщ не буду! - остановил он меня рукой.

Я засмеялся.

- Присказка это… «Гулять – так гулять! Два борща, пожалуйста!»

- Ааа… - засмеялся, всплеснув руками, он. – Понял!




Через несколько минут мы уже сидели за уставленным закусками столом. Разлив виски, я поднял стакан.

- За знакомство?! Уже настоящее!

Он поднял стакан и, чокнулся со мною.

- С б-большим уд-довольствием!

Мы выпили. Я подцепил вилкой буженину и принялся за нее, а он занюхал кулаком выпитое и окинул взглядом яства.

- Не стесняйтесь! – подбодрил его я. – Обожаю новогодние закуски! Особенно на следующий день! Салат! Прошу… 

Он принял от меня тарелку с салатом, положил себе порцию, после чего взялся сооружать на лежавшей перед ним салфетке микроскопический бутерброд из хлеба, ветчины, зелени.

- И я любил залезать после новогодней ночи в холодильник! - хохотнул он. - Чего там только ни было! Особенно любил остатки тортов! Мама покупала на Новый год «Киевский» или «Прагу»…      

- Кстати! – словно спохватился я. – За Новый Год давайте! Ночью получилось невнятно! Идет?!

Он тихо засмеялся.

- Идет! Теперь уже - все идет! 

Я плеснул на донышки стаканов виски, поднял свой и встал.

- Виктор!

Он тоже встал.

- Анатолий!

Мы чокнулись и выпили.

Я специально поторопил второй тост, чтобы он расслабился, перестал тушеваться,  и он, выпив, действительно успокоился, повеселел.

- А здорово! Честное слово… Я в таком напряжении был, словно на защите кандидатской, - произнес, откинувшись на стуле, он. 

- Так Вы же доктор наук, вроде... Или нет?!

Он посмотрел на меня с усмешкой.

- Докторская диссертация – смех в сравнении с кандидатской! Она уже - продолжение того, что ты, признанный, обросший друзьями, связями, делаешь изо дня в день! А кандидатская – нечто! Она – вход в мир иной! Ты еще никто, а экзаменаторы – корифеи! Примут, не примут в свой круг - вопрос! Знали б Вы, как дрейфил я на ее сдаче…

Я взяв у него тарелку, принялся накладывать закуски.

- А чем занимаетесь, Виктор, если не секрет?

Он принял протянутую мною тарелку.

- Ерундой… Не для стола тема...   

- То есть? – не отставал от него я, зная по Карнеги, что люди любят рассказывать о себе и своем больше, чем слушать других. 

- Да не интересно это... - отмахнулся он. – Космосом… Глубоким…

- Космосом?! - обрадовался я. – Наконец-то, увидел того, кто удовлетворит мое любопытство!

- Какое? – не понял он.

- А такое! Как в нем, космосе, все зародилось? Возьмем планеты и звезды, галактики и туманности, черные дыры и квазары… Это понятно… 

- Да?! – удивился он.

- По крайней мере, мне, - кивнул я, разливая виски по стаканам. – А вот пустота между ними – это что?! Неужели действительно пустота? Не верится!

Более удивленного лица, чем лицо моего гостя я не видел…

- Пустота?! – переспросил он.

- Ну, - подтвердил я. – Недавно читал, что молекулы и атомы – это не главное. Главное –  между ними! Якобы, это абсолютно непознанное еще пространство, по которому мгновенно распространяется информация! Что произошло с одной молекулой, тут же узнают все другие! Или... Я тут чихнул, а в конце Космоса уже об этом знают! Мгновенно узнают! Или... В космосе, якобы, действуют жуткие силы, о которых мы вообще не ведаем! Даже додуматься не можем, хотя увидеть это можно на каждом шагу! Например, то, что воспринимаем как пустоту, бывает тверже всего, что есть на свете! Это так?!

Он уставился на меня, потом машинально придвинул стакан.

- Плесните!

- А налито уже… - засмеялся я.

- Ой, извините!

Мы выпили. Он опять занюхал выпитое кулаком: видно, в научной среде закусывали не часто, после чего посмотрел на меня.

- Вопрос о теле Вселенной – действительно вопрос вопросов! Особенно это касается пустоты! Понимаете, о чем я?!

- Абсолютно! - еще б мне не понимать этого.

- То есть?! Прошу пояснить! – уставился он на меня взглядом профессора.

Я пожал плечами.

- Ну, это… как с металлическим рельсом…

Виктор замотал головой.

- Не понял!

- А чего понимать?! - удивился я. – Лежит на столбах рельс, к которому подвешен колокол, например. В церквах так делают. А по сути – это не рельс вовсе, а сборище атомов, между которыми пустота! На столбах лежит пустота! Однако, на ней держится и рельс, и груз, подвешенный к нему…

Он посмотрел на меня, как жена на пришедшего домой трезвым мужа.

- Вы поняли, что сказали?!

Я настороженно взглянул на него.

- Нет, а что?!

Он встал и протянул мне руку.

- Коллега! Вы физик?!

Я тоже встал и, пожав его руку.

- Нет… Лирик…

- Лирик??! – поперхнулся словом он, не отпуская мою руку.

- Да, а что тут такого?

Он какое-то время не спускал с меня взгляда.

- То есть, как лирик?!

- Да писатель я: пишу себе, не будучи физиком…

- Во дела! - озадаченно вымолвил он. - Если писатели уже говорят такое, значит, мир развивается! То, о чем Вы сказали, открыто в последнее время лишь и ставит загадки, на которые будем искать ответы столетия!

Мы сели.

- Точнейший пример! – восторженно продолжил он. - Железный рельс состоит из атомов, которые не соприкасаются друг с другом! Больше того, они находятся в постоянном колебании! Под воздействием тепла - удаляются друг от друга, а в холоде - сближаются, но никогда не слипаются во что-то единое! И, тем не менее, это брус из металла! Знаете, сколько в нем атомов?

- Сколько? – поинтересовался я.

Он задумался.

- В булавочной головке их больше, чем звезд в космосе! Если считать по миллиону в секунду, это займет 250 000 лет! А тут целый рельс! Там этих атомов… - он обвел взглядом комнату. – И вообще все из пустоты! Вот стена! Пуста, потому что состоят из атомов и пустот между ними, которые по объему больше, чем объем атомов! А дом стоит, тем не менее! И крепко стоит! 

Я бросил настороженно взгляд на стены…

- Да что дом?! – продолжил он. – Мы с Вами тоже большей частью из пустоты! Во с чем столкнулись… - и придвинул стакан.

Я сделал вид, что не заметил этого.

- А еще можно вопрос?

- Какой? – посмотрел он на меня, забыв о стакане.

Я поднял палец.

- Куда ни посмотришь, в природе нет ничего, что существует в единственном экземпляре. Я о природных, а не искусственных объектах. Любая травинка - представитель бесчисленного числа трав! Видишь муравья - значит есть бесчисленное сообщество муравьев! Птицу - и она из огромной армии птиц! Вы даже - представитель огромнейшего человечества! Получается, ничто живое не может родиться и выжить в одиночку! И вдвоем-втроем не выживет! Нужна огромнейшего масса подобного! Но тогда и человечество не может быть одиноким во вселенной! В ней, следуя этой гипотезе, есть бесчисленное число «человечеств»! Но...  тогда и вселенная, как живой объект, не единична! Значит, и их - вселенных - бесчисленное множество! - закончив тираду, я плеснул в стаканы по грамму виски.

Он взял стакан, подержал его, обдумывая то, что услышал от меня, затем медленно пригубил виски и проговорил…

- Интересный «заход» на идею. О «множественности» миров уже много чего есть, но чтобы так выстроить гипотезу… Где прочли?

Я пожал плечами.

- Нигде! Сам как-то…

Он опешил.

- Не может быть!

Я засмеялся.

- А почему не могу дойти до чего-то сам?! У меня таких гипотез – как грязи! 

Виктор рывком поднялся, прошелся по комнате и, вернувшись к столу, встал надо мной.

- Черти что! Математики и физики исписывают горы бумаг, чтобы расчетами, формулами доказать что-то, пробить это, а приходит кто-то типа Вас и - походя так: хи-хи-ха-ха – выдает идею, стоящую диссертации!

Я остановил его.

- Вы серьезно?!

Он развел руками.

- Я еще не встречал такого простейшего выхода на гипотезу! Может, и есть! Но ход блестящий!

Я улыбнулся.

- Тогда дарю! И предлагаю завершить пиршество! А то ваша сестра беспокоится уже! Провожу Вас, заодно и покурю на улице…

Он спохватился.

- Да, засиделись! А она там ревет до сих пор, наверное! Только просьба к Вам – пойдем вдвоем! Вернусь один - снова попадет! Новый Год необычный - сплошные приключения!

Я улыбнулся. 

Мы оделись и вышли из дому.




На улице уже стемнело, но темноту подсвечивал белый снег. Мы спустились с крыльца и направились к калитке. Мимо нас несколько раз радостно пронеслась Найда. В окнах соседнего дома горел свет, а это значило, что Снегурка никуда не ушла и ждет меня в теремке. Выйдя за калитку, мы прошли улицей к соседскому двору, вошли в него.

Поднявшись на крыльцо, Виктор нажал кнопку звонка у двери и повернулся ко мне.

- Скажу, не взял ключей…

Раздался звук открываемого замка, дверь чуть приоткрылась, за нею показалась соседка.

- Здравствуй, Снегурка! – улыбнулся я. - Возвращаю Деда Мороза! В целости и сохранности! Пришел ко мне просить извинения, но я их не принял, потому что вчера был самый счастливый день моей жизни! Вернее, ночь! И ее подарила мне ты! Я твой должник!

Она с испугом смотрела на меня из-за дверного косяка.

- Нет-нет, - возразил стоявший за спиной Виктор, - это мы – ваши должники! Никуда не отпускаем – п-проходите в дом! Правда, Ириска?

Мы смотрели с нею друг на друга…


                        «Я так испугалась вчера…, - молча произнесла она. - Он нам испортил весь вечер!»

                        «Что ты! - улыбнулся я. - Все было отлично! Ведь мы увиделись, познакомились! Я так рад этому! Честное слово!»

                        «И я рада, - улыбнулась она. – Это так здорово, что мы знакомы теперь!»

                        «О, да! – закрыл глаза я, показывая, что согласен. – Мы теперь будем встречаться… причем, часто!»

                        «Правда?!»

                        «Да…»

                        «И ходить гулять в парке?!»
 
                        «Да…»

                        «И ты будешь читать мне стихи…»

                        «Да…»

                        «А когда у меня будут замерзать руки, ты будешь греть их своим дыханием…»

                        «Конечно, - улыбнулся я. – А еще ты сможешь засовывать их, замерзшие, под мою куртку… Я буду расстегивать ее сверху,
                        и ты будешь прятать руки у меня на груди, под шарфиком… Там тепло…»

                        «Да…» - улыбнулась она.

                        «А еще я буду приглашать тебя к себе и поить чаями после прогулки…»

                        «Ага… а я буду приглашать к тебя к себе и тоже угощать чем-нибудь…» 


Стоявший за спиной Виктор подтолкнул меня.

- Анатолий, чего Вы? Проходите! Ир, приглашай! У нас же есть чем попотчевать гостя?! 

Она посторонилась в дверях.

- Проходи, Толя!

Мы зашли с Виктором в дом.

- Я оставлю вас ненадолго… - произнесла она и пропала за дверью одной из комнат.

- Стесняется, - прошептал Виктор. – Заплаканная потому что... Приведет в порядок себя и  выйдет…

Дождавшись, когда я разденусь, он пригласил меня в кабинет, который оказался забитым до потолка книгами: они занимали полки стоявших у стен шкафов, стояли стопками на столе, грудились на полу.

- Ничего себе! – воскликнул я, разглядывая корешки книг: многие из них оказались редкими изданиями. - Даже Брокгауз?! 

- Не полный, - успокоил меня Виктор. – 86 томов должно быть, а у меня 66 здесь всего лишь… - после чего объявил. – Бродите тут, а я убегаю согласовывать программу вечера!

Я усмехнулся.

- Только без излишеств!

- Анатолий! – поднял руки он.

- Виктор! – засмеялся я.




Знакомство с библиотекой заняло около получаса. Наконец, в дверях появился Виктор.

- Просим к столу!

Мы прошли в зал, где в полутьме - у сверкавшей огоньками елки – стоял сервированный уже стол. За ним сидела Снегурка. Наверное, полутьма была ее придумкой, чтобы не видеть заплаканных глаз.

Я сел напротив.

- Г-гуся не обещаем, - стал почему-то опять заикаться Виктор: видно, это происходило с ним, когда он волновался, прошедшей ночью, когда он был изрядно под шафе, я за ним этого не замечал. – Гвоздь нашей программы – два карпа! Но я докажу, что их можно разделить на троих! – выдал радостно он и испарился.

Мы остались одни. Я посмотрел на Снегурку. Она испуганно посмотрела на меня.


                        «Ну, что ты, маленькая?! Чего плакала? – молча спросил я. - Все хорошо! Мы уже не расстанемся…»

                        «Не знаю, почему плакала, - ответила глазами она. – Так хорошо было, а тут Витька! Вечно с причудами! Все испортил…»

                        «Глупая! - улыбнулся я. – Ничего не испортил! Все отлично! Одно то, что мы уже рядом – знак! Раз Бог свел, значит,
                        он для чего-то же сделал это! Просто так люди не встречаются!»

                        «Да? - улыбнулась и она.

                        «Конечно! – ответил ей я. - Мы теперь рядом! Знаем друг о друге! А значит…, - я выдержал паузу. -
                        Ты хотела бы быть со мной?»

                        «А ты?!»
 
                        «Хотел бы! Ты… красивая… милая… умная»

                        «Да уж»…

                        «Да! Так здорово придумала про Снегурку!»

                        «Причем тут Снегурка?! Это экспромт был… Просто мне понравились твои стихи, когда увидела их в первый раз
                        у ребят... Если ты такой и в жизни, как в том, что пишешь, то я рада знакомству…»

                        «Я такой, Ир…»

                        «Да?»

                        «Да…» - вздохнул я.

                        «Здорово!», - улыбнулась она.
( продолжение следует)

 

- Анатолий, чего Вы? Проходите! Ир, приглашай! У нас же есть чем попотчевать гостя?! 

Она посторонилась в дверях.

- Проходи, Толя!

Мы зашли с Виктором в дом.

- Я оставлю вас ненадолго… - произнесла она и пропала за дверью одной из комнат.

- Стесняется, - прошептал Виктор. – Заплаканная потому что... Приведет в порядок себя и  выйдет…

Дождавшись, когда я разденусь, он пригласил меня в кабинет, который оказался забитым до потолка книгами: они занимали полки стоявших у стен шкафов, стояли стопками на столе, грудились на полу.

- Ничего себе! – воскликнул я, разглядывая корешки книг: многие из них оказались редкими изданиями. - Даже Брокгауз?! 

- Не полный, - успокоил меня Виктор. – 86 томов должно быть, а у меня 66 здесь всего лишь… - после чего объявил. – Бродите тут, а я убегаю согласовывать программу вечера!

Я усмехнулся.

- Только без излишеств!

- Анатолий! – поднял руки он.

- Виктор! – засмеялся я.




Знакомство с библиотекой заняло около получаса. Наконец, в дверях появился Виктор.

- Просим к столу!

Мы прошли в зал, где в полутьме - у сверкавшей огоньками елки – стоял сервированный уже стол. За ним сидела Снегурка. Наверное, полутьма была ее придумкой, чтобы не видеть заплаканных глаз.

Я сел напротив.

- Г-гуся не обещаем, - стал почему-то опять заикаться Виктор: видно, это происходило с ним, когда он волновался, прошедшей ночью, когда он был изрядно под шафе, я за ним этого не замечал. – Гвоздь нашей программы – два карпа! Но я докажу, что их можно разделить на троих! – выдал радостно он и испарился.

Мы остались одни. Я посмотрел на Снегурку. Она испуганно посмотрела на меня.


                        «Ну, что ты, маленькая?! Чего плакала? – молча спросил я. - Все хорошо! Мы уже не расстанемся…»

                        «Не знаю, почему плакала, - ответила глазами она. – Так хорошо было, а тут Витька! Вечно с причудами! Все испортил…»

                        «Глупая! - улыбнулся я. – Ничего не испортил! Все отлично! Одно то, что мы уже рядом – знак! Раз Бог свел, значит,
                        он для чего-то же сделал это! Просто так люди не встречаются!»

                        «Да? - улыбнулась и она.

                        «Конечно! – ответил ей я. - Мы теперь рядом! Знаем друг о друге! А значит…, - я выдержал паузу. -
                        Ты хотела бы быть со мной?»

                        «А ты?!»
 
                        «Хотел бы! Ты… красивая… милая… умная»

                        «Да уж»…

                        «Да! Так здорово придумала про Снегурку!»

                        «Причем тут Снегурка?! Это экспромт был… Просто мне понравились твои стихи, когда увидела их в первый раз
                        у ребят... Если ты такой и в жизни, как в том, что пишешь, то я рада знакомству…»

                        «Я такой, Ир…»

                        «Да?»

                        «Да…» - вздохнул я.

                        «Здорово!», - улыбнулась она.


В дверях появился с подносом Виктор.

- Серебристые-с карпы-с с айвой-с!

- С чем?! – удивился я: не столько тому, что карпы с айвой, сколько ворвавшемуся в зал бесподобному запаху печеной рыбы. – Какой аромат!

- Айва-с… Все комплименты нашей даме – это делает она! Причем так, что пальчики оближешь!

- Вить! – перебила его сестра и бросила смущенный взгляд на меня.

- Что «Вить»?! – засмеялся счастливый от моего восторга Виктор. – Только ты делаешь карпов с айвой! Вот… - он обошел стол и поставил поднос на приготовленную уже подставку. - Гостю – целую рыбину, нам - половинки!

- Еще чего! – возразил я. – Делим карпов на части и раскладываем по-честному! А как готовите их? – я повернулся к Снегурке.

Она начала было отвечать, но мою попытку завязать с нею разговор бесцеремонно пресек Виктор.

- Надрезает, - принялся объяснять он, - натирает солью, перцами, кориандром, чесноком, посыпает измельченной лаврушкой, кладет поверх и вовнутрь рыбы крупно натертую айву, после чего та маринуется два-три часа и отправляется в духовку. Без фольги только! Тогда корочка будет, - он показал на рыбины. – Класс! 

Я засмеялся.

- Ир, он тебе не дает и слова сказать…

Она улыбнулась.

- Профессор…

Виктор удивленно развел руками и с деланным возмущением возразил.

- Что-то не так?! Объяснил человеку, как ты готовишь! Может, он не знает, как надо! – и, разрезав рыбины, положил по куску ей, мне и себе.

- С айвой – не знаю, - парировал его спич я, - а карпа как-то готовил…

- Как? – поинтересовался, вооружившись ножом и вилкой, Виктор.

- Ой! Не сейчас! Глядя на такую красоту, рассказывать о других каких-то блюдах - преступление... Кстати, обратил внимание, что карпы должны были мариноваться два-три часа, а Вы отсутствовали лишь полчаса, пока я бродил по библиотеке… Значит, это не экспромт?

- Еще какой не экспромт! - весело ответил Виктор – Она даже больше мариновалась, пока я был в гостях у Вас! Мы с сестренкой планировали «холостяцкую» вечеринку на двоих! Я решил вытащить Вас к нам третьим! И Бог помог – Вы здесь!

Снегурка возмущенно посмотрела на него и, судя по всему, пнула под столом ногою, потому что он дернулся вдруг, затем подмигнул мне, разлил в бокалы вино и объявил тост.

– За знакомство! Теперь уже настоящее!

Мы подняли бокалы и по кругу чокнулись.

- С Новым Годом!

- С Новым!

- Счастья всем!

Рыба оказалась действительно великолепной: аромат айвы делал ее бесподобной. Мы на несколько минут замолчали. Первой нарушила тишину Снегурочка. 

- Толь, расскажи что-нибудь!

Виктор оторопело посмотрел на нее.

- А чего ты «тыкаешь» гостю?

Она вздохнула, прищурив в улыбке глаза.

- Мы уже с ним тысячу лет знакомы и давно перешли на «ты»…

- Подтверждаю! – кивнул я. – А что рассказать? Что-то веселое?

Она улыбнулась.

- Почему «веселое»?! Можно интересное что-нибудь…

- Например?

Она подняла глаза к потолку.

- Ну, что тебе больше всего нравится в жизни?

Я улыбнулся.

- Ты!

Она оторопело посмотрела на меня, потом - на Виктора и снова на меня.

- Я?!

- Да…

- Ха-ха-ха-ха… - чуть не поперхнувшись, Виктор. – Впервые встречаю такое признание в любви!

Мы со Снегуркой посмотрели друг на друга.

- Ириска?! Бегом к нему на колени! – не переставал смеяться Виктор.

Я вздохнул.

- Нет, если прыгнет на колени, все испортит… Дело в том, что вчера все было так необычно, тихо, красиво, что вызвало такую же реакцию в ответ! Столько времени никого по жизни - и вдруг открывается дверь, а за ней Снегурка! Словами это не передать! 

Она улыбнулась и повернулась к брату.

- Потом открывается дверь, и за ней - пьяный в дрезину Дед Мороз…

Виктор удивленно посмотрел на нас.

- Не понял! А что, прикажете, было делать?! Заявился, пардон, какой-то тип, умыкнул тебя и…

- И… – засмеялась она.

Он вздохнул.

- И было уже не до деликатностей! Собрал мужество и кинулся выручать! Но, увидев Анатолия, успокоился…

- Когда это ты успел его рассмотреть? – с ехидцей поддела брата Снегурка. – Ах, да… на диване в его кабинете… во сне…

Виктор обиженно посмотрел на нас.

- Ребята! Что вы?! Ну, чуток перебрал… Не прав, естественно… Каюсь!

- А что естественно - то не безобразно… - засмеялась Ирина и повернулась ко мне, довольная, что рассчиталась с братом. – Толь, а сделай мне приятное, пожалуйста...

Я кивнул.

- Что?

- Почитай еще что-нибудь…

Я посмотрел на Виктора.

- Да уж… Лучше читайте... А то принялись выволочки устраивать мне! – подхватил просьбу и он.

Отказываться было нельзя, да и не хотелось. Я принялся вспоминать стихи, потом закрыл глаза и начал …


      Дни и ночи мечтаю я видеть тебя.
      Дни и ночи мечтаю я слышать тебя.
      Ты владеешь моей неспокойной душой.
      А душе все неймется: ей нужен покой.

      Впрочем, нет! Ей бы слиться с душою твоей…
      Ей бы только коснуться ладонью своей
      Твоей радости, нежности, а если б вышло –
      Твоей тени, что ходит с тобою неслышно...

      И мечтает душа, разделяя любовь.
      И со мною вдвоем одиночества боль
      Она терпит, как терпят все души Земли...
      И морщины на ней от тревог пролегли...


Закончив читать, посмотрел на Ирину: она молчала, но по ее глазам было видно, что стих понравился.

- «И морщины на ней от тревог пролегли»… - медленно повторил запомнившуюся строчку Виктор. - Абсолютно… Знакомо…

Удовлетворенный услышанным, я повернулся к Ирине.


      Имя Вам – ромашка! Лепестков -  не меряно!
      Мне дадите рвать вы их много лет, наверное…

      Один вырву – рассмотрю, взглядом приласкаю...
      А второму расскажу о своей печали...
      Третьим – самым-самым белым – буду любоваться…
      У четвертого спрошу, как поцеловать Вас?

      Вы – красивая ромашка! Белая отчаянно!
      Что ж со мною за промашка случилась нечаянно?!
      Видел тысячи ведь я всяких там ромашек!
      И Бог миловал меня от таких промашек!

      Но вдруг словно опьянел! Не соображаю!

      То ли к счастью это мне,

      То ли нет…

      Не знаю…


- Здорово… - засмеялась она, всплеснув руками.

- Браво! – захлопал в ладоши и Виктор. – Присоединяюсь! 

- Еще? – посмотрел я на Ирину.

Она кивнула.

Я перевел взгляд на увешанную гирляндами елку, после чего начал.


      Ты сидишь, а я стою сзади и обнимаю тебя.
      Прижавшись друг к другу, мы покачиваемся в такт музыки, словно танцуем...


      Синеглазая ты и опасная...
      Ты красавица синепрекрасная!
      Ты сидишь, а я, стоя, веду тебя...
      Обнимаю руками, вжимаю в себя...

      Тихо музыка льется испанская...
      Тонем оба мы в волнах шампанского.
      А потом она резко взрывается.
      Оба сердца внутри обрываются...

      В синем ты, и вся комната синяя...
      Василько-васильково-счастливая... 
      Синь дотронулась даже до сумерек...
      Стали сумерки словно лазурными...

      Ты сидишь предо мною, качаешься...
      Под ладонями плечи сжимаются...
      Головой ты погладила грудь мою... 
      Льется музыка... ангелы в ней поют...

      Мы танцуем, теряя счет времени...
      То взрываемся, то цепенеем мы...

      Вот такой вот у нас синий танец днем...

      Ты испанка в нем...

      А я испанец в нем...


Ирина – это было заметно и в полутьме - смотрела на меня затуманенными глазами.

- Это Вы уже ей написали?! – повернулся рывком к сестре Виктор.

- В каком смысле? – спросил я.

- Так у нее ж глаза синие! Или Вы не заметили? – удивился он.

Я улыбнулся.

- Почему не заметил?! Очень даже заметил! Но это была литературная героиня. Пока литературная…

 - Ооо… - обрадовалась Ирина. – Ловлю на слове!

- Ты меня уже один раз «поймала» на нем, - засмеялся я. - И получилось сверх всяких ожиданий! Разрешаю ловить еще и еще! 

Виктор заинтересованно оглядел нас.

- Это на каком слове она поймала уже Вас?

- А на таком, - ответил с улыбкой я. – Вчера имел неосторожность заявить Глубокому Космосу, что с удовольствием пригласил бы Снегурочку в гости, если б была такая возможность! А в ответ услышал из Космоса: «Ловлю на слове!»… И через пять минут Снегурка была у порога! Не волшебство ли?!   

Снегурочка засмеялась. 

- Хм… - хмыкнул Виктор. – Тогда не выпить ли нам за то, что у нас, в отличие от африканцев и китайцев, есть и Снегурки, и Деды Морозы…

- А еще есть поэты, - прибавила Ирина.

- И они, - подхватил Виктор.

Мы подняли бокалы с вином и, чокнувшись друг с другом, выпили, после чего принялись вновь за остывавших карпов.

- Блеск! – сообщил я им. – Какой необычный вкус…

Счастливая Снегурка превратилась снова в Ирину и, улыбнувшись, спросила.

- Нравится?!

- Еще бы! – опрометчиво произнес с набитым ртом я, о чем тут же пожалел – виной этому была вкуснейшая рыба.

- Вот соус к ней, - протянула мне судок Ира. – А какое самое необычное блюдо тебе довелось пробовать, Толя?

- Суп из топора! – засмеялся Виктор.

- Нет, - засмеялся и я. – Ел однажды ядовитую рыбу!

- Как это? – хором переспросили они.

- А так. В Штатах меня пригласил на ужин один американец, и, когда я задал такой же как вы вопрос, посоветовал попробовать ядовитую океанскую рыбку, которая была в меню ресторана. Яд находится у нее в какой-то полости, которую повара осторожно удаляют перед готовкой. Мизерного количества ее яда, попади он на мясо,  достаточно для отправки едока в мир иной. Что интересно, блюдо стоило бешеных по американским понятиям денег!

Ирина с ужасом посмотрела на меня.

- И ты пробовал?!

Я пожал плечами.

- А как мог не попробовать?! После этого ж всю жизнь презирал бы себя!

- И… - напряглась она.

- Остался живым… - засмеялся я. – Но было ощущение, что внутри меня поселился огромный камень!

- С ядом попалась?! – округлились у нее глаза.

- Нет… Я же говорил, попади хоть капля яда на мясо рыбы – меня б с вами не было! Просто и мясо «золотой рыбки» было обжигающим каким-то… В меня после того ужина словно кол вбили - три дня ничего не ел! Зато теперь могу об этом рассказывать!

- Жуть! – передернула плечами Ирина. – Как мог?! Я б в жизни на это не решилась! Сумасшествие какое-то!

- Отличный тост, кстати! – уцепился за ее слова Виктор. – Предлагаю выпить за сумасшедших!

Мы, смеясь, чокнулись фужерами и выпили: хорошее белое вино приятно сочеталось со вкусом карпа.

- Вот... Теперь мы – чокнутые, как и положено быть сумасшедшим! – радостно подвела итог рассказу Ирина.

- Кстати, у нас институтские были в командировке в Китае, - промокнул салфеткой губы Виктор. – Их там тоже угощали всяким. На одном приеме меню состояло из семи смен по семь блюд! Представляете?!

Я не понял.

- Как это?

- А так, - принялся объяснять он. - У нас здесь карп и пара салатов. А там их усадили за огромный круглый стол, в центре которого вращался диск, на который официанты и выставляли посудины с яствами. Каждый подгонял к себе посудину за посудиной, вращая диск, и брал из них еду. Первый раз выставили семь огромных блюд. А когда едоки разобрали с них все, принесли новые семь блюд. И так семь раз по семь! Сорок девять наименований! Чего там только, рассказывали, ни было! И улитки, и змеи, и лягушки, и птицы всякие! А в конце подали вообще жареную саранчу в сахаре! Представляете? Из наших, а их за столом было трое плюс семь китайцев, только один попробовал саранчу и то, потому что хорошо врезал! Ничего уже не боялся!

Мы беседовали, рассказывая со смехом и шутками разные истории, наконец, перешли к чаю с тортом, после которого я засобирался домой.

- И я с тобой! Прогуляюсь на воздухе! – предупредила Ирина. – Подожди, пожалуйста!

Одевшись, я подождал ее, и когда она появилась в беленькой шубке и белой шапке, мы, попрощавшись с Виктором, вышли из дому.




Заснеженный двор был освещен лунным светом: все тускло белело в нем. Легкий морозец приятно охлаждал нас, разгоряченных. Я подставил Снегурке локоть, и она, ухватившись за него, прижалась бочком ко мне. Спустившись во двор, мы вышли на улицу. Она, освещенная лунным светом, теснилась между темными заборами дач.

- Куда пойдем? – остановился я.

- Просто пройдемся, - тихо ответила она.

Мы вышли на середину проезжей части и пошли ею. Я прижимал локтем ее руку к себе, и наслаждался первой близостью с нею. Она шла рядом, держась за мою руку, и тоже испытывала, наверное, такое же чувство. Дойдя до перекрестка, мы вернулись назад, прошли мимо наших домов к другому перекрестку и так молча прохаживались взад-вперед, вслушиваясь в тишину и в хруст снега под ногами.

Когда поравнялись с ее домом в третий раз, я остановился.

- Снегурочка, ваша избушка! Не холодно? Не замерзли?

Она, не выпуская руку из-под моего локтя, вздохнула, прикрыв глаза.

- Есть чуток… И нам, Снегуркам, зябко, когда нас не греют… 

Я улыбнулся.

- А почему Снегурки не просят погреть их?

Она, не открывая глаз, улыбнулась.

- Они робеют…

Я засмеялся, вспомнив, как читал ей ночью стих про «робею», после чего процитировал из него последние строки, переиначив их под нашу ситуацию.

- "Я пред Вами робею...", - мне сказали Вы снова… и... подняли глаза к поцелуям готовые?

Она, улыбнувшись, раскрыла глаза и долгим взглядом посмотрела на меня.

Я легонько притянул ее к себе и поцеловал в губы... за что тут же получил шершавой варежкой по физиономии.

Снегурка с силой оттолкнула меня.

- Вы… Не смейте! Поняли?!

Я оторопел.

Развернувшись, она побежала к калитке, отворила ее и скрылась во дворе.

Потерев щеку, я кинулся за ней, догнал лишь у крыльца.

- Ира, что ты?! Извини! – рывком повернул я ее к себе. - Ну, пожалуйста!

Ее глаза были полны слез: она закрыла их и по ее щекам побежали слезинки.

Обняв ее, я выхватил из кармана платок и принялся вытирать ей мокрое лицо. 

- Я не хотел обидеть Вас! - перешел на "вы" и я. - Клянусь! Ну, перестаньте! Пожалуйста! 

Однако, мои успокоения произвели обратный эффект: она заплакала уже по-настоящему, уткнувшись лицом в мою дубленку.

Я прижал ее к себе и гладил, гладил белую шубку, успокаивая шепотом…

А над нами сияла огромная - по-зимнему холодная - луна…





                                                (продолжение следует)  

- Увы, не один! Атакован сказочными персонажами! Перед полуночью позвонила в SKYPE какая-то Снегурка, премилая блондинка! Потом явилась сюда! За ней - Дед Мороз! Теперь дрожу как осиновый лист – не знаю, что с ними делать! – пошутил я.

- Ой, - в трубке раздался смех, - я и забыла сказать! Это знаете кто?

- Кто? – напрягся я.

- Ирина, наверное! Соседка наша! Она в Вас души не чает, кстати! После того, как мы подарили ей книгу ваших стихов! Великолепнейшая женщина, между прочем! Одинокая! Выпросила скайповский позывной Ваш, чтоб поздравить Вас с Новым Годом! Я и дала, но забыла сказать об этом Вам! А она что – у Вас?!

Я с трудом осмысливал это…

- Так ты думаешь, это она?

- Ну, не знаю… 

- Она или не она, но спит в зале! А что за Дед Мороз тогда с нею?! Я его в кабинете уложил…

Наташа засмеялась.

- Большой такой? Лысый?

Я кивнул, будто она могла это видеть.

- Да, лысый…

В трубке снова раздался смех.

- А это брат ее, старший, наверное! Витя! Боится, чтоб сестру не обидели Вы! Нормальный дядечка тоже! Доктор наук, кстати! Физик! Известный, причем! Космосом занимается! Ой, как повезло Вам, если это они! Такие люди! Хотя, представляю, что думаете о них! Не переживайте – они хорошие!

- То-то смотрю, Найда на них не гавкнула даже… - съехидничал я.

- А чего гавкать?! Они ж постоянно в гостях у нас! Она их знает, как облупленных! – засмеялась Наташа.

- Ладно! - усмехнулся и я. – Празднуйте, а я пошел поднимать и поить чаем их - Снегурку с Дедом Морозом… 




Вернувшись в зал, я сел в кресло, укутался в одеяло снова и, закрыв глаза, задремал. А когда открыл их, увидел сидевшую предо мной Снегурку. Она смотрела на меня, подперев подбородок руками. И что-то было такое грустное, но теплое и хорошее в ее взгляде…

Мы смотрели друг на друга. Наконец, я улыбнулся.

- Доброе утро, Снегурка! С Новым Годом тебя!

Она кивнула и тоже улыбнулась.

- Доброе утро, Толя! И тебя с Новым годом!

Я улыбнулся.

- Чаю хочешь? С малиновыми гренками?

Она покачала из стороны в сторону головой.

- Нет… Спасибо, хороший мой! Мы пойдем сейчас…

Я удивленно посмотрел на нее.

- Ты уходишь?!

Она кивнула.

- И мы больше не увидимся?! – спросил я.

Она улыбнулась.

- Ну, почему не увидимся… Если захотим, увидимся… Ты хочешь этого?

Я кивнул.

- Да…

- Тогда увидимся, - засмеялась она и добавила. – И спасибо тебе за прекрасный Новый Год! За ту сказку, в которую ты его превратил для меня!




                                                                             ЧАСТЬ ВТОРАЯ


День тянулся медленно, словно через силу. Послонявшись по дому, я посидел за компьютером, однако, навалившаяся хандра не отпускала. На новостных сайтах ничего не было. Писать душа не лежала… Перед глазами все время стояла эта женщина… Надо ж было придумать так! Хотя здорово придумала…

Сне-е-е-е… гу-у-у-у-р… к-а-а-а…

Какую надо иметь фантазию, чтобы подать себя Снегурочкой! И вообще, чтобы придумать наш разговор!

"Нас ведь, Снегурочек, столько, сколько и новогодних праздников!"

Я улыбнулся… До этого ж надо додуматься! Как и осмелиться позвонить через СКАЙП мне, незнакомому мужчине, и учудить такое! Кем бы она ни была, а молодец! Мы вообще должны придумывать свою жизнь и добиваться, чтобы она такою и была!

Я подошел к окну. За ним был укрытый снегом двор, посреди которого росли березки: одна - повыше, с почерневшим уже стволом, другая – пониже, тонкая, белая. У забора виднелись занесенные снегом смородиновые кусты: возле каждого намело по сугробу, что придавало красоту зимней  картине. Лишь уходящая к воротам тропинка, которую я расчистил днем, нарушала сказочный пейзаж… Постояв у окна, я поймал себя на мысли, что продолжаю думать о ней.

Снегурка-79… Значит, ей около сорока. Хотя выглядит она не старше тридцати пяти…

Вернувшись к столу, я выдернул лист бумаги из принтера, положил перед собою и, взяв карандаш из стоявшего на столе стаканчика, вывел первую строчку.


      Ты спустилась с Небес новогоднею ночью...


И это было так. Ее подарили мне Небеса. Они знали, какая мне нужна половинка. А то, что половинка была изумительной, как раз по мне, я увидел. Не знал, кто она, что делает, чем занимается, но уже знал, по глазам увидел, что она чистая, добрая, настоящая... безхитростная... Как это мне было важно... Господи...


      Ты спустилась с Небес новогоднею ночью…
      И, назвавшись Снегуркой, стрельнула глазами…
      Улыбнулась улыбкой красивою очень…
      И твой смех поселился навечно меж нами…
      
      Я позволил душе заглянуть в твою душу…
      Хорошо ей там стало - она засмеялась…
      Обнял я тебя мысленно - сердца стук слушай!
      После встречи на свете оно лишь осталось!

      Меня нет! Только стук этот - стук в твои двери!
      Отвори их, впусти сердце хоть на минуту!
      Как теперь я во встречу с тобой не поверю?!
      Верю я и в нее, и в тебя почему-то!


Вроде бы получилось передать то, что и хотел... Я улыбнулся, представляя, какое выражение лица будет у нее, когда она прочтет или услышит эти строки... Хотя о каком выражении лица речь, если она не вернется?! Да-да! Не вернется! По-крайней мере, сегодня... Я замер от осознания того, что хотел ее прихода, и от понимания того, что она ко мне не придет... Как может прийти?! Ведь она вчера пришла ко мне, а не я к ней! Значит, теперь очередь за мной!

На часах было начало четвертого…

Я встал и вышел на террасу, прихватив сигареты… Покурив, вернулся в дом и принялся бродить по нему, обдумывая, как найти предлог, чтобы встретиться со Снегуркой снова.




В передней раздался звонок…
   
Я остановился… Неужели?!

Звонок повторился…

Я кинулся к двери и отворил ее.

На крыльце стоял Дед Мороз… И опять в обличье брата Снегурочки... На нем были обычные, не дед-морозовские, пальто, шарфик, шапка. И вид его в этот раз был не таким респектабельным, как ночью.

- М-мои извинения… - заикаясь, проговорил испуганно он.

- Проходите! – распахнул я перед ним двери. 

Он бочком протиснулся мимо меня и, встав в прихожей, развел руками.

- М-мои извинения… Извините за н-неподобающее вчерашнее, то есть сегодняшнее уже…  вторжение… - принялся объяснять он.

Я улыбнулся.

- Меня Анатолием звать! А Вас? – проснувшись утром, он так быстро ретировался из дому, что мы даже не представились друг другу.   

Он улыбнулся, как улыбаются смущающиеся по любому поводу люди.

- М-меня В-виктором Алекс-сандровичем, то есть, В-виктором, извините… 

- Тогда чего стоим? – улыбнулся я и пригласил его в дом.

Он, подумав чуть, снял пальто, повесил его на вешалку и мы прошли в зал.

- Где сядете? На диване? В кресле? – спросил я.

Гость осторожно присел на краешек кресла.

- Мне так сегодня досталось… - развел он опять руками, – за то, что п-пришел ночью к Вам…

- Да все было нормально! – упокоил его я. – И вообще я под впечатлением от знакомства с Вами и вашей Снегуркой!

- Да?! – обрадовался он. – А она вне себя! Полдня плачет! Не могу понять даже, что я натворил ночью такого тут?!

- Плачет?! – оторопел я.

- Ну! - вздохнул он. – Такого вообще никогда не было! Я никогда не видел ее в слезах! А тут... П-пытался узнать, что стряслось, а она и разговаривать со мной не хочет! - он уставился в пол. – П-погуляли...

Господи, она плачет?! А раз так, значит, она меня… Значит, я ей… Какая прелесть…

Глотнув воздуха, я медленно, сдерживаясь, чтобы не заорать от счастья, произнес.

- Виктор, а что если мы это отметим?!

- Что? – испуганно спросил он.

- Ну, что все хорошо заканчивается! – расплылся в улыбке я. – У нас и виски есть, и гусь не сбежал еще!

- В-вы думаете? - он повернулся и растерянно посмотрел на закрытую за ним дверь, затем – на меня, после чего неожиданно махнул рукой. – А... В-вы правы! С-согласен...

Я улыбнулся.

- Вот! Два борща, пожалуйста!

- Спасибо... Б-борщ не буду! - остановил он меня рукой.

Я засмеялся.

- Присказка это… «Гулять – так гулять! Два борща, пожалуйста!»

- Ааа… - засмеялся, всплеснув руками, он. – Понял!




Через несколько минут мы уже сидели за уставленным закусками столом. Разлив виски, я поднял стакан.

- За знакомство?! Уже настоящее!

Он поднял стакан и, чокнулся со мною.

- С б-большим уд-довольствием!

Мы выпили. Я подцепил вилкой буженину и принялся за нее, а он занюхал кулаком выпитое и окинул взглядом яства.

- Не стесняйтесь! – подбодрил его я. – Обожаю новогодние закуски! Особенно на следующий день! Салат! Прошу… 

Он принял от меня тарелку с салатом, положил себе порцию, после чего взялся сооружать на лежавшей перед ним салфетке микроскопический бутерброд из хлеба, ветчины, зелени.

- И я любил залезать после новогодней ночи в холодильник! - хохотнул он. - Чего там только ни было! Особенно любил остатки тортов! Мама покупала на Новый год «Киевский» или «Прагу»…      

- Кстати! – словно спохватился я. – За Новый Год давайте! Ночью получилось невнятно! Идет?!

Он тихо засмеялся.

- Идет! Теперь уже - все идет! 

Я плеснул на донышки стаканов виски, поднял свой и встал.

- Виктор!

Он тоже встал.

- Анатолий!

Мы чокнулись и выпили.

Я специально поторопил второй тост, чтобы он расслабился, перестал тушеваться,  и он, выпив, действительно успокоился, повеселел.

- А здорово! Честное слово… Я в таком напряжении был, словно на защите кандидатской, - произнес, откинувшись на стуле, он. 

- Так Вы же доктор наук, вроде... Или нет?!

Он посмотрел на меня с усмешкой.

- Докторская диссертация – смех в сравнении с кандидатской! Она уже - продолжение того, что ты, признанный, обросший друзьями, связями, делаешь изо дня в день! А кандидатская – нечто! Она – вход в мир иной! Ты еще никто, а экзаменаторы – корифеи! Примут, не примут в свой круг - вопрос! Знали б Вы, как дрейфил я на ее сдаче…

Я взяв у него тарелку, принялся накладывать закуски.

- А чем занимаетесь, Виктор, если не секрет?

Он принял протянутую мною тарелку.

- Ерундой… Не для стола тема...   

- То есть? – не отставал от него я, зная по Карнеги, что люди любят рассказывать о себе и своем больше, чем слушать других. 

- Да не интересно это... - отмахнулся он. – Космосом… Глубоким…

- Космосом?! - обрадовался я. – Наконец-то, увидел того, кто удовлетворит мое любопытство!

- Какое? – не понял он.

- А такое! Как в нем, космосе, все зародилось? Возьмем планеты и звезды, галактики и туманности, черные дыры и квазары… Это понятно… 

- Да?! – удивился он.

- По крайней мере, мне, - кивнул я, разливая виски по стаканам. – А вот пустота между ними – это что?! Неужели действительно пустота? Не верится!

Более удивленного лица, чем лицо моего гостя я не видел…

- Пустота?! – переспросил он.

- Ну, - подтвердил я. – Недавно читал, что молекулы и атомы – это не главное. Главное –  между ними! Якобы, это абсолютно непознанное еще пространство, по которому мгновенно распространяется информация! Что произошло с одной молекулой, тут же узнают все другие! Или... Я тут чихнул, а в конце Космоса уже об этом знают! Мгновенно узнают! Или... В космосе, якобы, действуют жуткие силы, о которых мы вообще не ведаем! Даже додуматься не можем, хотя увидеть это можно на каждом шагу! Например, то, что воспринимаем как пустоту, бывает тверже всего, что есть на свете! Это так?!

Он уставился на меня, потом машинально придвинул стакан.

- Плесните!

- А налито уже… - засмеялся я.

- Ой, извините!

Мы выпили. Он опять занюхал выпитое кулаком: видно, в научной среде закусывали не часто, после чего посмотрел на меня.

- Вопрос о теле Вселенной – действительно вопрос вопросов! Особенно это касается пустоты! Понимаете, о чем я?!

- Абсолютно! - еще б мне не понимать этого.

- То есть?! Прошу пояснить! – уставился он на меня взглядом профессора.

Я пожал плечами.

- Ну, это… как с металлическим рельсом…

Виктор замотал головой.

- Не понял!

- А чего понимать?! - удивился я. – Лежит на столбах рельс, к которому подвешен колокол, например. В церквах так делают. А по сути – это не рельс вовсе, а сборище атомов, между которыми пустота! На столбах лежит пустота! Однако, на ней держится и рельс, и груз, подвешенный к нему…

Он посмотрел на меня, как жена на пришедшего домой трезвым мужа.

- Вы поняли, что сказали?!

Я настороженно взглянул на него.

- Нет, а что?!

Он встал и протянул мне руку.

- Коллега! Вы физик?!

Я тоже встал и, пожав его руку.

- Нет… Лирик…

- Лирик??! – поперхнулся словом он, не отпуская мою руку.

- Да, а что тут такого?

Он какое-то время не спускал с меня взгляда.

- То есть, как лирик?!

- Да писатель я: пишу себе, не будучи физиком…

- Во дела! - озадаченно вымолвил он. - Если писатели уже говорят такое, значит, мир развивается! То, о чем Вы сказали, открыто в последнее время лишь и ставит загадки, на которые будем искать ответы столетия!

Мы сели.

- Точнейший пример! – восторженно продолжил он. - Железный рельс состоит из атомов, которые не соприкасаются друг с другом! Больше того, они находятся в постоянном колебании! Под воздействием тепла - удаляются друг от друга, а в холоде - сближаются, но никогда не слипаются во что-то единое! И, тем не менее, это брус из металла! Знаете, сколько в нем атомов?

- Сколько? – поинтересовался я.

Он задумался.

- В булавочной головке их больше, чем звезд в космосе! Если считать по миллиону в секунду, это займет 250 000 лет! А тут целый рельс! Там этих атомов… - он обвел взглядом комнату. – И вообще все из пустоты! Вот стена! Пуста, потому что состоят из атомов и пустот между ними, которые по объему больше, чем объем атомов! А дом стоит, тем не менее! И крепко стоит! 

Я бросил настороженно взгляд на стены…

- Да что дом?! – продолжил он. – Мы с Вами тоже большей частью из пустоты! Во с чем столкнулись… - и придвинул стакан.

Я сделал вид, что не заметил этого.

- А еще можно вопрос?

- Какой? – посмотрел он на меня, забыв о стакане.

Я поднял палец.

- Куда ни посмотришь, в природе нет ничего, что существует в единственном экземпляре. Я о природных, а не искусственных объектах. Любая травинка - представитель бесчисленного числа трав! Видишь муравья - значит есть бесчисленное сообщество муравьев! Птицу - и она из огромной армии птиц! Вы даже - представитель огромнейшего человечества! Получается, ничто живое не может родиться и выжить в одиночку! И вдвоем-втроем не выживет! Нужна огромнейшего масса подобного! Но тогда и человечество не может быть одиноким во вселенной! В ней, следуя этой гипотезе, есть бесчисленное число «человечеств»! Но...  тогда и вселенная, как живой объект, не единична! Значит, и их - вселенных - бесчисленное множество! - закончив тираду, я плеснул в стаканы по грамму виски.

Он взял стакан, подержал его, обдумывая то, что услышал от меня, затем медленно пригубил виски и проговорил…

- Интересный «заход» на идею. О «множественности» миров уже много чего есть, но чтобы так выстроить гипотезу… Где прочли?

Я пожал плечами.

- Нигде! Сам как-то…

Он опешил.

- Не может быть!

Я засмеялся.

- А почему не могу дойти до чего-то сам?! У меня таких гипотез – как грязи! 

Виктор рывком поднялся, прошелся по комнате и, вернувшись к столу, встал надо мной.

- Черти что! Математики и физики исписывают горы бумаг, чтобы расчетами, формулами доказать что-то, пробить это, а приходит кто-то типа Вас и - походя так: хи-хи-ха-ха – выдает идею, стоящую диссертации!

Я остановил его.

- Вы серьезно?!

Он развел руками.

- Я еще не встречал такого простейшего выхода на гипотезу! Может, и есть! Но ход блестящий!

Я улыбнулся.

- Тогда дарю! И предлагаю завершить пиршество! А то ваша сестра беспокоится уже! Провожу Вас, заодно и покурю на улице…

Он спохватился.

- Да, засиделись! А она там ревет до сих пор, наверное! Только просьба к Вам – пойдем вдвоем! Вернусь один - снова попадет! Новый Год необычный - сплошные приключения!

Я улыбнулся. 

Мы оделись и вышли из дому.




На улице уже стемнело, но темноту подсвечивал белый снег. Мы спустились с крыльца и направились к калитке. Мимо нас несколько раз радостно пронеслась Найда. В окнах соседнего дома горел свет, а это значило, что Снегурка никуда не ушла и ждет меня в теремке. Выйдя за калитку, мы прошли улицей к соседскому двору, вошли в него.

Поднявшись на крыльцо, Виктор нажал кнопку звонка у двери и повернулся ко мне.

- Скажу, не взял ключей…

Раздался звук открываемого замка, дверь чуть приоткрылась, за нею показалась соседка.

- Здравствуй, Снегурка! – улыбнулся я. - Возвращаю Деда Мороза! В целости и сохранности! Пришел ко мне просить извинения, но я их не принял, потому что вчера был самый счастливый день моей жизни! Вернее, ночь! И ее подарила мне ты! Я твой должник!

Она с испугом смотрела на меня из-за дверного косяка.

- Нет-нет, - возразил стоявший за спиной Виктор, - это мы – ваши должники! Никуда не отпускаем – п-проходите в дом! Правда, Ириска?

Мы смотрели с нею друг на друга…


                        «Я так испугалась вчера…, - молча произнесла она. - Он нам испортил весь вечер!»

                        «Что ты! - улыбнулся я. - Все было отлично! Ведь мы увиделись, познакомились! Я так рад этому! Честное слово!»

                        «И я рада, - улыбнулась она. – Это так здорово, что мы знакомы теперь!»

                        «О, да! – закрыл глаза я, показывая, что согласен. – Мы теперь будем встречаться… причем, часто!»

                        «Правда?!»

                        «Да…»

                        «И ходить гулять в парке?!»
 
                        «Да…»

                        «И ты будешь читать мне стихи…»

                        «Да…»

                        «А когда у меня будут замерзать руки, ты будешь греть их своим дыханием…»

                        «Конечно, - улыбнулся я. – А еще ты сможешь засовывать их, замерзшие, под мою куртку… Я буду расстегивать ее сверху,
                        и ты будешь прятать руки у меня на груди, под шарфиком… Там тепло…»

                        «Да…» - улыбнулась она.

                        «А еще я буду приглашать тебя к себе и поить чаями после прогулки…»

                        «Ага… а я буду приглашать к тебя к себе и тоже угощать чем-нибудь…» 


Стоявший за спиной Виктор подтолкнул меня.

   (продолжение следует)

До Нового Года остался час, но меня это уже не волновало - я успел все: и убрать в доме, и приготовить себе праздничный стол, и разослать полсотни поздравлений друзьям и знакомым, так что мог отдохнуть…

Сев за компьютер, прошелся по новостным сайтам… Новостей не было... Видно, все уже гуляли -  им было не до новостей…

Гулял бы и я, если б было с кем…

В последнее время я что-то выбился из колеи - все праздники проводил в одиночестве... То ли из-за постоянных разъездов - друзья поначалу звонили, приглашали к себе, а я оказывался за тысячи километров, чем и отучил их от приглашений... То ли сам не хотел уже посиделок до утра с разговорами ни о чем... То ли по какой иной причине... Но даже свой последний день рождения вынужден был праздновать на чужбине - поужинал с бутылкой вина у камина, спел, как Штирлиц, «Вихри враждебные», после чего ушел из дому и несколько часов бродил по берегу моря…

Да, новостей не было…

Я хотел было выключить уже компьютер, но он вдруг показал, что в гости ко мне просится некая «Снегурочка»... Спустя минуту, на экране появилось девичье лицо.

- Добрый вечер!

- Добрый! – ответил я, озадаченный ее появлением. 

Она засмеялась.

- С Новым Годом, Анатолий!

Кто такая?! Откуда меня знает?!

- Спасибо! – поблагодарил я. - И Вас с Новым Годом, приятная незнакомка!

- Почему «незнакомка»?- не переставала смеяться она. - Я же Снегурочка!

Это вызвало и у меня улыбку.

- Не догадался, как видите, олух царя небесного! Виноват!   

- Вот, - ответила она. – Нехорошо забывать старых знакомых!

Хоть убей, а я не мог вспомнить ее…

- Если Вы – старая знакомая, более того - Снегурка, то я, сударыня, действительно знаю Вас с пяти лет! Помню, как на утреннике в детсаду танцевал с Вами под елкой! До сих пор храню фото!

- Нет… - засмеялась она снова. – С Вами танцевала другая Снегурочка! Нас ведь, Снегурок, столько, сколько и новогодних праздников!

- Как это? – удивился я.

- А так! – ответила она. – Дедушка Мороз к каждому Новому Году лепит из снега новую внучку себе. Снегурку или Снежевиночку, как раньше звали девочку! И оживляет! Когда-то и меня вылепил, потом оживил! А когда год закончился, я осталась Снегуркой того года.

Это было чем-то новым: я считал, что Дедов Морозов и Снегурок в новогодние ночи десятки тысяч и они ежегодно одни и те же, слегка подновляемые... А оно – вон что, оказывается…

- А в каком году он вылепил Вас? – спросил вдруг я.

Она растерялась, скрывая, как и всякая женщина, возраст, потом вздохнула.

- В 79-м…

Если добавить к прошедшим с той поры годам ее детские годы, то она была молодой еще…

- Как Вы молоды! – вырвалось у меня.

- Спасибо! – улыбнулась она.

Что ни говори, а технический прогресс превратил жизнь в не понять что! Еще час назад я и представить не мог, что буду в новогоднюю ночь нести чепуху у компьютера с какой-то девчухой! А вот несу…

- Так Вы из сказки действительно?! Или такая же, как и мы? – поинтересовался, сам не знаю почему, я.

Она снова улыбнулась, хотя «снова» не подходило для нашего общения - она не переставала смеяться и улыбаться ни на минуту.

- Сначала была из сказки, а теперь, наверное, такая же, как и вы. С той лишь разницей, что должна каждый ваш день превращать в сказку! Уже и самой интересно, кто я на самом деле?! По крайней мере, судьба у меня сказочная – это точно!

Мысль была интересной, но часы показывали четверть двенадцатого - надо было закругляться...

- А как, кстати, звать Вас?! – спохватился я.

Она ответила смехом.

- Так я же сказала - Снегурочкой!

Снегурочкой так Снегурочкой…

Что-то все-таки было предновогоднее в ее появлении. Не понял, что оно значило, но то, что она разнообразила ожидание Нового Года – это точно...

- Здорово сказали, Снегурка или кто Вы там на самом деле, о превращении жизни в сказку! Но Новый Год уже - надо готовиться к его встрече! Так что - рад знакомству! Жаль, далеко только Вы, а то пригласил бы к столу, встретили б Новый Год вместе! У меня, знаете ли, печеный гусь в этот раз...

Она засмеялась.

- Да что ж Вы такой не верящий в сказки?! Иронизируете уже! А Вы серьезно сказали, что с удовольствием встретили б со мной Новый Год? Или пошутили?!

Ну, вот…

Напросится сейчас в гости, и мне неудобно будет отказать ей, хотя придется…

Это, наверное, какой-то новый праздничный сервис в службах знакомств! Находят подобных мне холостых типов и…

Я пожал плечами и сказал то, что и должен был из деликатности сказать.

- Почему пошутил?! Более чем серьезно…

Она улыбнулась и отодвинулась от экрана - на ее головке красовался шитый серебром и жемчугом венец…

- Ловлю на слове! – засмеялась она.

Надо было что-то ответить, но ее лицо вдруг пропало с экрана - видно, у нее были проблемы со связью…

Выключив компьютер, я встал и направился на кухню. Придя туда, достал из шкафа бокал, тарелку, приборы...




В прихожей раздался звонок...

Он удивил меня...

Я находился в доме сына под Москвой. Они с женой уехали встречать Новый Год к друзьям. Никого в их «дачном поселке» я не знал и никого в гости не ожидал...

Звонок повторился...

Выйдя в прихожую, я приоткрыл, не снимая цепочки, входную дверь...

На крыльце дома стояла… Снегурочка…

- Эт-то Вы?! – с испугом произнес я.

- Да, - ответила, не переставая улыбаться, она. – Я же сказала: «Ловлю на слове»! Или Вы пошутили?!

Девушка ежилась от холода: на заснеженном крыльце было не жарко…

- Н-нет… - выдавил через силу я…

Мне по-прежнему не верилось в то, что видел… Кто такая?! Откуда знает мой адрес?! А как попала через запертые ворота во двор?! Где Найда, кстати?!

К крыльцу тут же подбежала овчарка Найда и, уставившись на меня, радостно замахала хвостом! Нормальная, невредимая, но пропустившая почему-то, не залаяв ни разу, девушку к дому, чего нельзя было себе просто представить - она обходилась с чужаками неласково, никого во двор не пускала!

А впрочем, чего это я?! Симпатичное создание! Да, и гусь в духовке такой, что мне одному съесть его не под силу! Вдруг Бог решил одарить меня приятным знакомством в новогоднюю ночь!

Я снял дверную цепочку и распахнул двери.

- Входите…

Незнакомка – а ее уже колотило от холода, что было странным для Снегурки - вошла в прихожую.

Я закрыл дверь и повернулся к ней.

- Давайте шубку!

Снегурка расстегнула ее и повернулась ко мне спиной. Я снял с нее невесомую шубку и повесил в шкаф. На ней осталось красивое белое шерстяное платье.

Отыскав глазами зеркало, Снегурка подошла к нему, разглядела себя, поправила платье, затем волосы и венец на голове.

Я засмотрелся на нее, затем спохватился. 

- Располагайтесь в зале! Там диван! А я начинаю накрывать стол… Новый Год с минуты на минуту!

- Нет уж! - весело выпалила она. - Сейчас мы, как пианисты - в четыре руки, мгновенно сделаем все! Показывайте, что носить!

Мы прошли на кухню. Я присел у плиты и открыл духовой шкаф. Кухня заблагоухала запахами печенного гуся... Рядом присела на корточки и она, прикрыв ноги подолом короткого платья.

С трудом отведя взгляд от ее ног, я выдохнул...

- Гусь тут... у меня… с травами, яблоками… Но предлагаю подать его к столу в последнюю очередь! Чтоб не остыл... А?

Ее улыбавшиеся глаза оказались напротив испуганных моих.

- Хорошо! – весело ответила она.

Да что ж это такое!

Она была еще и красивой...

Я резко встал, прошел к холодильнику и открыл его.

- А тут салаты, закуски! Несите в зал! Я пока хлеб нарежу…

Она замерла у распахнутого холодильника.

- Не поняла... Это все Вы?! – ее глаза округлились от восхищения.

Я повернулся к ней.

- Имеете в виду, я ли готовил? Да…

Она - наигранно возмущаясь – покачала головой.

- Я о другом! Это Вы все собирались съесть один?!

Я улыбнулся, взял салатницы с оливье и селедкой под шубой и, протянув ей, закрыл плечом дверь холодильника.

- Почему один?! Вы уже здесь! Мало ли кого еще занесет! Не мог же я встречать Новый Год с банкой шпротов! Итак, хватайте все - и в зал!

Она вышла из кухни, тут же вернулась, взяла еще несколько плошек, удалилась и вновь появилась в дверях.

- Я и половины закусок этих да не видела! Они съедобные?!

Я засмеялся.

- Сказочные!

- Расскажете, как готовили? 

- Куда ж денусь?! – улыбнулся я и протянул ей последние салатницы.

Она пропала с ними и тут же появилась в дверях.

Я передал ей корзинку с хлебом и показал рукой в сторону кухонного стола.

- Что будем пить?

Она окинула взглядом выставленные на столе бутылки.

- Сухое вино…

- Тогда начнем с красного «Вранца»! Вранец по-сербски - вороной конь. Популярнейшее балканское вино! Им проводим старый год, а новый встретим «Шампанским»!

Мы прошли в зал, где у сверкающей игрушками елки красовался заставленный яствами стол. В углу стоял телевизор, по которому транслировали предновогодний концерт.

Снегурочка села за стол. Я открыл бутылку вина, налил в бокалы и расположился напротив нее. До Нового года оставалось пятнадцать минут…

Гостья действительно была красивой... На верхней ее губке темнела родинка.

- Теперь-то хоть могу узнать Ваше имя?!

Она, словно оправдываясь, сложила на груди руки и засмеялась.

- Да, Снегурочка я! Ну, как объяснить?! Из сказки! Настоящей! Выбрала Вас, потому что Вы в моем году начали писать стихи и столько написали уже! Они - словно сказочные! Решила и Вас одарить сказкой! – она развела руками. - А давайте на «ты»?!

- На «ты»? – опешил я.

- Да! Я – Снегурка! Ты – Толя!

Нет, изюминка в ней определенно была…

- Хорошо! – согласился я и поднял бокал. – За старый год тогда!

Она подняла бокал тоже.

- За него!

Зал наполнился звоном хрусталя...

Мы выпили, поставили бокалы и посмотрели друг на друга...

- А хороший год был у Вас? – спросил я ее.

Она засмеялась.

- Договорились же - на «ты»!

- Господи! – выдохнул я. – Издержки воспитания это! Так хорошим он был у тебя?

Она кивнула, прикрыв глаза.

- Отличным!

Я вскинул брови.

- Не каждый ответит так, кстати…

Она, облокотившись руками о стол и подперев голову кулаками, кивнула.

- Не каждый... Но одно и то же ведь разные люди оценивают по-разному. Для кого-то что-то будет счастьем, а для кого-то – нет! А жизнь, тем не менее, прекрасна! Сама по себе! И надо ее воспринимать как прекрасную! Так вот ее и воспринимаю!

Я с интересом посмотрел на нее…

- Что положить, Снегурка?

Она окинула взглядом стол и показала пальцем на одну из ваз.

- Это что?

Я улыбнулся.

- Корейский жареный папоротник…

Снегурочка настороженно посмотрела на меня.

- Он съедобный?!

Я кивнул и, дабы успокоить ее, положил из вазы несколько стеблей папоротника в свою тарелку, после чего один демонстративно отправил себе в рот.

Она закусила губу, наблюдая за этим.

- И как? Нормально?

- Более чем, - засмеялся я.

- А это что?

- Китайское мясо в сахаре с ананасами…

- Мясо в сахаре?! - восхитилась она.

Я кивнул.

- Да... в Юго-Восточной Азии часто мясо перчат и сластят, готовят вместе с фруктами... 

- А это? - показала она на другую плошку.

- Шопский салат - из балканских… Сладкий перец, огурец, помидоры, лук, брынза, соус из растительного масла и винного уксуса… А рядом - помидоры черри, рукола, перепелиные яйца, соевый соус…

Снегурочка переводила взгляд с одной вазочки на другую.

- Обалдеть! Значит так – буду пробовать все!

Я засмеялся и принялся накладывать ей в тарелку салаты и закуски, после чего снова плеснул в бокалы вина.

- За знакомство?!

Она посмотрела на меня долгим взглядом, потом засмеялась.

- С удовольствием!

Мы пригубили вино, принялись за еду.

- Я не понял... Дед Мороз «закрепил» тебя за 79-м годом?

Она кивнула.

- А что в том году было хорошего?! - спросил я ее. - Как-то наткнулся в Интернете на сайт «о годах», так там одни войны, конфликты, перевороты, катастрофы! Словно нормальных событий в мире не было! В твоем году было хоть что-то веселое?!

Она засмеялась.

- В каждом году оно есть!

- Например? - улыбнулся я.

Снегурочка подняла глаза, вспоминая происходившие в ее году события.

- Ну, в феврале 79-го в Сахаре шел снег, чего там никогда не было!

Я хмыкнул, представив бредущих между пальмами - по заснеженной пустыне – берберов… на лыжах...

- А спустя два месяца, в апреле, - продолжила, не переставая улыбаться, она, - президент Джимми Картер был на рыбалке в Джорджии, и его атаковал кролик! Обычнейший ушастик... 

Я представил и кролика, гонявшего по берегу реки президента США… 

- Это серьезно?!

- Да! – засмеялась она. – Таких историй в каждом году - тысячи, но это ж не интересно все…

- Хорошо, а что самое интересное было в твоем 79-м? - не оставлял я ее.

Она пожала плечами.

- Для меня самым-самым стали наши фильмы. В одном 79-м на экраны вышли «Москва слезам не верит», «Тот самый Мюнхгаузен», «Гараж», «Осенний марафон», «Сталкер», «Экипаж», «Несколько дней из жизни Обломова», «Шерлок Холмс и доктор Ватсон», «Место встречи изменить нельзя», «Приключения Электроника»! Не помню, чтобы сейчас в каком-то году выдали «на гора» столько любимых всеми зрителями фильмов!

Я удивленно повел головой - все эти фильмы знал, но никогда не обращал внимание на то, что они выпущены в одном году...

- А где ты живешь? - посмотрел на нее я.

Она игриво посмотрела на меня.

- В персональной избушке! Дед Мороз каждой из Снегурок строит такую…

- На курьих ножках? – засмеялся я.

- Нет, настоящую, на фундаменте! В лесу!

- И тройку лошадей каждой из вас дает, наверное?! – продолжил шутить я.

Она покачала головой.

- У меня больше ста лошадей, Толя! На трех давно никто не ездит уже!

Из телевизора раздались удары Кремлевских курантов.

- Господи, Новый Год прозевали! – спохватился я и, взяв «Шампанское», принялся открывать его... Наконец, раздался последний удар курантов, и я отпустил пробку: в бокалы полилось пенистое вино…

- Ура! – воскликнула Снегурочка. - Новый Год!!!

Я встал с поднятым бокалом. Встала и она.

- Ну, что, Снегурка, - она понравилась мне и очень. - С Новым Годом?!

- С Новым, Толя!

Мы, чокнувшись, выпили под звон хрусталя и опять посмотрели друг на друга. Она вдруг наклонилась над столом и, зажмурившись, подставила для поцелуя щечку...

Поцелуй под Гимн России – это, признаюсь я вам, было чем-то!

Сев, мы принялись за еду…

- А гусь! – вспомнил я о пернатом в духовке: через минуту он был на столе - разделав его, я положил кусок грудки Снегурке, ногу птицы себе, и мы, радостные, продолжили трапезу.

- Как тебе еда? – поинтересовался острожно я.

Она закатила глаза.

- Бесподобно! Не думала, что обычные мужчины, не повара, способны готовить так!

Я засмеялся.

- Ты напомнила мне историю... Познакомился как-то с девушкой. Пригласил ее с подругами в гости. Наготовил всего. Угостил их. Выпили. После этого принялся читать стихи, ради чего и собрались... Так и сблизились... А год спустя - в другой компании – хвастанул, что завоевал стихами ее... И был ошарашен, когда она выдала со смехом при всех: «Какими стихами?! Нет! Вспомни, какой стол приготовил в тот вечер! А как во второй раз, когда я уже была одна у тебя, угощал чаем с медом?!»... Она повернулась к сидевшим рядом подругам: "Усадил меня на диван! Под ноги поставил малюсенький стульчик! Укутал пледом! И в третий раз – так же! И в четвертый! Я не видела такого никогда!»… Это было катастрофой для меня: «А стихи?!», - взмолился я под хохот собравшихся за столом... Она: «Стихи?! Ну, и они были хорошими! Но главное - я впервые ничего не готовила! Сидела - а за мной ухаживали! Стульчик под ноги дали! Плед! Это было из чего-то запредельного! Стульчик и плед вообще добили меня!»... Так что, Снегурка, я опытный и хитрющий тип! А потому уделяю столу и блюдам такое значение!

Она слушала меня, раскрыв рот, а когда закончил – всплеснула руками.

- Да сколько ж их у тебя?!

- Кого? – не понял я.

- Ну, нас... девушек! – засмеялась она.

- Ни одной! – улыбнулся в ответ я. – Это ж было сто лет назад! Увы, вам, сказочным, не понять, как трудно у нас, людей, найти кого-нибудь, кому хотелось бы укутать ноги…

Она посмотрела на меня снова долгим взглядом, потом, спохватившись, игриво ответила.

- Ну, да... куда уж нам, сказочным! – и протянула бокал. – Наливай!

Я наполнил бокалы, и мы, чокнувшись, выпили - как и полагалось третьему тосту - за Любовь! И опять для поцелуя мне была подставлена снегуркина щечку…

- А прочти что-нибудь! – попросила она, счастливая, сев на место.

- Прочесть?! Имеешь в виду стихи?

Она кивнула.

- А у меня мало «зимних» стихов, которые б понравились тебе – Снегурке! Все больше о любви… 

- Вот и читай о ней! – обрадовалась она.

Хм…

Я стал вспоминать, что бы мог прочесть, наконец, решился.

- Хорошо. Тогда этот*:


      Ты, наверное, мне дана, как снотворное, чтоб заснул я…
      Перед сном бесконечным дана - успокоить меня, измученного…
      Мне достаточно лишь на миг оказаться рядом с тобою,
      И не знаю, что вдруг такое приглушает в душе моей крик…

      Как курок взведенный стою, распахнув пред тобою двери...
      И пружины внутри слабеют, отпускают душу мою…
      Удивлен я твоим пришествием, не пойму, откуда явилась ты!
      Столько лет слезу каменевшую взглядом глаз своих растопила ты!


Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

- А вот о маках, - вспомнил я еще один стих.


      Степь горит вся головками алыми, пахнет летом дурманным, душистая...
      Миллионы цветов по ней маковых на ветру влево, вправо колышутся…
      Будто степь в бесконечном пожаре вся... будто вспыхнула вся, разгорелася...
      Упаду лицом в маки - не встану я... и замру среди них, онемею я…
      Среди поля преалых бутонов... в самом центре его, в его буйности!
      И смотреть буду в небо бездонное... и вдыхать маков дух до безумия!   
      И покажется мне, среди моря я... среди красного моря из маков…
      По которому катятся волны... волны алых-преалых взмахов…


Снегурочка восторженно покачала головой, ей понравился и этот стих…

- А вот стихотворение, которое написал как этюд, задавшись целью сочинить его из одного лишь предложения…   


      Мне бы в шубу укутать тебя как вчера, усадить у камина, поить до утра золотистым вином вперемежку с речами,
      целовать, любоваться твоими очами, гладить волосы русые, дуть на ресницы, а дождавшись, когда поутухнут
      зарницы угольков из камина, к себе притянуть...   


Она вновь посмотрела на меня тем же взглядом и вдруг произнесла.

- А у меня тоже русые волосы! 

Я улыбнулся.

- Вижу! А вот еще маленький этюд…


      «Я пред Вами робею, - Вы сказали вчера, - Как девчонка пугаюсь, когда с Вами одна!»…
      Улыбнулся и крепко Вас к себе я прижал: «Кто робеет от счастья? Кто такое сказал?!»…
      «Я пред Вами робею», - Вы сказали мне снова и подняли глаза, к поцелуям готовые… 


- Ой, как здорово! – произнесла она - ее глаза смотрели на меня уже взглядом, который напоминал взгляд влю… 




В прихожей раздался звонок...

Она испуганно повернулась на его звук... Повернулся и я... Кто это еще?!

Звонок повторился…

Я встал и вышел в прихожую, после чего, проверив дверную цепочку, приоткрыл дверь.

На крыльце стоял… Дед Мороз…

- Приветствую, милостивый государь! С Новым Годом! – произнес он не совсем трезвым голосом. – Проходил - решил заглянуть! Снегурка моя у Вас?

Я опешил.

Самое поразительное было, что Найда снова появилась рядом с нами, радостно помахивая хвостом… И его не тронула…

- С Новым Годом! – ответил я. – Да, тут Снегурочка… 

- А можно прой-ти? – поинтересовался, с трудом выговорив слова, он.

Поддатый Дед Мороз?! Но делать было нечего… Я снял цепочку и открыл дверь…

Он неуверенно прошел в прихожую и громко позвал.

- Снегурка!

В дверях зала появилась Снегурочка.

- Это ты?! – выдохнула испуганно она.

Он подмигнул ей.

- А чего удивляет?! Помнишь, в кино... Вечер был, сверкали звёзды, на дворе мороз трещал, шел по улице малютка, посинел и весь дрожал… Вот! Оставила меня – я и продрог! Хе-хе…

Снегурочка, словно извиняясь, посмотрела на меня.

Я улыбнулся, хотя меня не оставляло странное предчувствие - происходившее не укладывалось в элементарную логику…

- Да нормально все! – успокоил я ее. - Раздевайтесь, уважаемый, и, милости просим, к столу!

- А это, - Дед Мороз поднял палец, – слова не мальчика, а мужа! Почему «нет»?! За стол – так за стол! - он принялся снимать с себя красный кафтан, шапку, отодрал приклеенные бороду и усы, остался в сером костюме, белой рубашке и галстуке, после чего прицелился и неуверенно прошел за Снегуркой в распахнутые двери зала.

Я прошествовал за ними, приставил к столу еще один стул, принес из кухни дополнительные тарелку, ложку с вилкой, бокал.

- Что будете пить? – поинтересовался у гостя я.

Он напряженно принялся рассматривать стол и стоявшие на нем бутылки.

- А нет покрепче чего?!

Я вышел на кухню и вернулся с бутылкой виски.

- Пойдет?

Дед Мороз радостно улыбнулся.

- Спрашиваешь!

- Вот и хорошо, - улыбнулся я, открывая бутылку, после чего плеснул ему в стакан чуть виски.

- Нет! Так мы не договаривались! Еще! – скомандовал он.

- Тебе нельзя! – всполошилась Снегурочка. – Толь, не надо ему больше!

Дед Мороз удивленно посмотрел на нее.

- Не пойму... Кто во главе стола - я или не я?! Кто в новогоднем доме хозяин?!

Она ответила ему умоляющим взглядом.

- Ну, пожалуйста! Чего всполошился?! Видишь, у нас хорошо все… Мы сидим, общаемся с ним! Он читает стихи мне! Ты б слышал его стихи!

- Снегурка! - остановил я ее. - Хозяин дома я! Принимаю твое предложение! Дедушка, ваша внучка права... Хватит для первого тоста! Так что - за Новый Год! За ваш праздник, сказочные мои! – поднял бокал я.

Все, чокнувшись, выпили.

Я отхватил ножом вторую ногу гуся и отправил ее в тарелку Деду Морозу...

- А чего всполошились оба? - поинтересовался обиженно Дед Мороз. - Что не понравилось?! Нарушил уединение?! Так я родственник ее – кому, как ни мне, заботиться о ней?! – он наклонился к Снегурке и погладил ее по голове. – Никто не обидит тебя, маленькая!

Она опять виновато посмотрела на меня.

- Толь, не обращай внимания, пожалуйста! Он просто устал…

Дед Мороз улыбнулся и придвинул ко мне стакан.

- На «бис»! 

Я плеснул ему еще виски, подлил вина нам со Снегуркой и поднял бокал.

- Тогда давайте выпьем за то, чтобы у нас новый год стал особенным! Пусть сбудутся в нем у каждого самые сокровенные желания! Есть они у тебя, Снегурочка?!

Она посмотрела на меня влюбленными глазами.

- Еще бы! - перебил меня Дед Мороз. - Замуж хочет! Вот пусть и выходит!

Снегурочка возмущенно посмотрела на него.

- Ну, пожалуйста! Я ведь просила!

- А что я?! – засмеялся он. – Давно пора заканчивать с одинокой жизнью! Извини, это моя вина! Великие дела все! Великие дела! Человечество! Жизнь превратить в сказку! А есть, Снегурка, простая маленькая жизнь! С маленьким счастьем! Такой я и желаю тебе! – он протянул к ней, затем ко мне свой стакан.

Мы чокнулись, выпили.

- А устал я, потому что весь вечер веселил, как Дед Мороз, целый институт! 

Я удивленно посмотрел на него.

- Институт?! Какой?!

Он, некрепко сидевший на стуле, попытался помахать салфеткой перед лицом - ему было жарко, но салфетка его не слушалась.

- Какой институт? Свой! Я не хухры-мухры ведь, а старший научный сотрудник одного из институтов РАН! А сегодня – Дед Мороз! И чу-ток не рас-счи-тал…  - он попытался разглядеть меня, но это далось ему с трудом, потом медленно произнес. – Бы-ва-ет…

Старший научный сотрудник академического института – то же, что и профессор ВУЗа… 

Я посмотрел на Снегурку и тихо произнес.

- А может, часик передохнуть ему? У меня диван в кабинете есть… - после чего повернулся к гостю. - Дедушка Мороз? Приляжете? Потом встанете, и продолжим!

Он с усилием посмотрел на Снегурку, потом на меня…

- Да…

Это прозвучало как команда, мы со Снегуркой поднялись и, взяв его под руки, проводили в мой кабинет. Он что-то пытался сказать, затем, резко оттолкнув нас, поднял руку.

- «Боржоми» есть?!   

Я развел руками…

- Не завезли, но «Aqua Minerale» гарантирую!

Он внимательно посмотрел на меня, осмысливая услышанное, затем кивнул.

- Пойдет! Но много надо…

Мы подвели его к кожаному дивану. Я достал из шкафа и кинул на него одеяло, подушку, при помощи Снегурки разул и уложил Деда Мороза, после чего прикрыл его еще одним одеялом.

- Иди в зал, - шепнул я Снегурке, - я минералку еще поставлю ему!

Она кивнула и удалилась.




Вернувшись к столу, я сел, налил в бокалы «Шампанского».

- Продолжаем?

Она была расстроенной.

- Извини его, Толь! Он вообще не пьет! А тут - за меня переживал, наверное! Потому и сморило его…

Я улыбнулся.

- Не беспокойся так! Все нормально! Главное – у тебя уже есть защитник! От меня!

Она засмеялась, хотя глаза ее оставались грустными.

- Ну, да! Только защитника самого защищать надо… Не знаю, как теперь быть?! Он ведь тут сейчас, а я… 

Мы чокнулись, выпили.

- А как быть?! – улыбнулся я. - Он в кабинете будет. Тебе в спальной постелю. Сам здесь, на диване, лягу! Утром встанем, чаю попьем - разберемся!

Она покачала головой.

- Нет, я в спальной не лягу... Туда иди ты, а я тут... Просьбу только можно?

Я посмотрел на нее.

- А ты мог бы, перед тем как уйдешь, почитать еще? Я бы тут легла, а ты сел бы в кресле рядышком и… А я бы слушала, слушала и заснула б…

- Сейчас?! – удивился я.

Она радостно закивала.

- Прямо сейчас готова!

- Хорошо! - согласился, улыбнувшись, я. – Только принесу тебе что-нить под голову и укрыться.

Через несколько минут она уютно свернулась калачиком на диване под пуховым одеялом, ее красивые волосы рассыпались по подушке. 

- Читать? – поинтересовался, сев в кресло я.

- Ага… - улыбнулась она.

- Тогда о шмеле… Можно?

Она кивнула…

Я закрыл глаза и начал.
 

      Шмель натужно гудит, собирая нектар...
      Наблюдаю за ним сквозь прикрытые веки...
      Вот завис над цветком он – красивый, как дар...
      Повисел над ним, целясь в раскрытье соцветья,

      Наконец, гудя, сел в середину цветка
      И затих, наслаждаясь нектаром чудесным.
      И замолк мир.
      И замерла в нем тишина.
      И секунда покоя была бесконечной.

      И поднялся гудящий шмель вновь над кустом.
      Облетел еще несколько красных бутонов...
      И пропал...
      Будто не был тут...
      Будто фантом...

      Только воздух дрожал еще...
      Чистый...
      Безмолвный...   


Она приоткрыла глаза, улыбнулась, и на вздохе прошептала.

- Еще…

Я посидел минуту.


      Окно распахни и рукой, если можно,
      Каплю дождя подхвати осторожно -
      Так, как можешь лишь ты одна...
      Согрей ее!
      Твоя она!

      Окно распахни хоть на миг, если можно!

      Это не дождь…
      Это я плачу…
      Все случилось как-то иначе…
      Не так, как хотелось…
      Не так, как мечтал!

      Это не дождь небо прорвал!

      Это не дождь!

      Я плачу…


Снегурочка посмотрела счастливыми глазами на меня, потом вытянулась во весь рост и, закрыв глаза, прошептала.

- Вот теперь Новый Год! Настоящий! Теперь праздник! Действительно...
 
Я улыбнулся и, вздохнув, продолжил читать…

А за окном было темно, но светло от звезд и луны…

И вообще было так здорово все…   




Через какое-то время она заснула…

Я осторожно встал, поправил свисавшее к полу одеяло, подоткнув его край ей под ноги.

Она приоткрыла глаза, улыбаясь, и вновь закрыла…

Убрав все со стола, я выключил телевизор, бросил в кресло плед, уселся туда и, укутавшись, вытянул с наслаждением ноги.

В ночном свете поблескивала праздничными игрушками елка…

Я сидел, счастливый… А напротив меня спала Снегурочка…




Утром зазвонил телефон.

Отбросив плед и шепнув в аппарат «сейчас», я вышел на кухню.

- Алло, кто это?! – тихо спросил, закрыв за собой дверь я.

- Ау, как Вы там без нас?! – раздался в трубке радостный голос невестки Натальи. – С Новым Годом Вас! С новым счастьем!

- Спасибо, Наташенька! У меня нормально все! А у Вас? 

- Ой, здорово! – засмеялась она. – Мы с Денисом у моей подруги. Она со своим другом приехала в Москву из Норвегии! Праздновали с ними! Так здорово было... А Вы? Один опять?! Неисправимый холостяк наш… 

Я вздохнул.
                                        ( Продолжение следует)
 

От чего зависит благополучие семьи.

 и взаимоотношения между мужчиной и женщиной. Кто первый должен поменяться из супругов, кто первый должен отказаться  от каких-то привычек, которые не приятны другому супругу. Каждый без исключения  не хочет быть первый. Причин для этого несколько.

1. Любой из супругов боится, что он, отказавшись  во имя благополучия семьи от каких-то привычек, не увидит ни каких перемен со стороны другого. Вот и ждут друг друга, кто изменится первый.
2. Супруг соглашается измениться, согласен, что нужно быть более внимательным, больше уделять время, своей половинке, нужно что-то придумать, чтобы семья не нуждалась в деньгах, но не просто не хочет быть первым.
3. Каждый из супругов считает, что ему меняться не надо, он все делает и говорит правильно, а вот супруге или супругу нужно изменить в себе кое какие привычки и тогда все будет замечательно.
4. И последний. Изменить ничего нельзя, или терпеть или развод.

Ни один из этих вариантов для благополучия семьи не подходит

Вообще не нужно требовать от супруга, что бы он как-то изменился. Стал делать именно то, что мы хотим.

Действительно, какие-то привычки, черты характера заставляют нас, нервничать, возмущаться или просто обижают. И вот у нас куча претензий, упреков и обид к близкому человеку. И мы не задумываемся, что тоже так же обидели и к нам так же есть какие-то претензии.

Почему так происходит. Давайте с вами посмотрим на взаимоотношения своих родителей. Посмотрим не как сын или дочь, а как бы со стороны. Вы увидите, что повторяете все то, что было в вашей родительской семье. Вы ведете себя точно так же по отношению к своему супругу или супруге, как ведут себя ваши родители. Вы постоянно не довольны, как не довольна ваша мать, по отношению к вашему отцу. Вы просто не замечаете, что только и делаете, что критикуете, капризничаете, всегда правы.,,,,,,,,,,,,