Где вы — певцы любви, свободы, мира
И доблести?.. Век «крови и меча»!
На трон земли ты посадил банкира,
Провозгласил героем палача...
                              А.Н. Некрасов

Жизнь протекает как множество взаимосвязанных процессов. Есть объективные процессы, независимые от человека, а есть и субъективно обусловленные процессы, которыми люди могут управлять. Например, эволюция биосферы Земли — это объективный процесс. В рамках эволюционного процесса протекает глобальный исторический процесс, т. е. процесс изменения человеческого общества, результатов его взаимодействия с окружающей средой, предметов материальной культуры, памятников письменности, обычаев, обрядов и др.

Люди, выявив некий объективный процесс, могут использовать его в собственных целях, если ими правильно определены объективно открытые возможности течения процесса и пути воздействия на него. В этом случае объективно существующий процесс может стать субъективно управляемым. Качество управления объективным процессом будет определяться нравами и мировоззрением субъекта управления, который избирает соответствующие цели, методы и средства их достижения.

Известным термином «глобализация» именуется один из множества объективных процессов, который в конечном итоге сводится к формированию некой новой культуры, охватывающей и объединяющей все существующие региональные цивилизации планеты. В процессе глобализации происходит изменение экономических взаимоотношений в обществе в направлении интеграции производительных сил в единую хозяйственную систему человечества — это тоже объективный процесс, а вот концепция интеграции — это субъективно обусловленное социальное явление, к тому же не предопределённое однозначно и безальтернативно.

В какой-то исторический момент времени нашлась группа людей, которые увидели эту самую глобализацию как объективную данность и сформировали собственную концепцию достижения некоторых целей в отношении этого объективного процесса. Исторически реально был разработан проект порабощения мира от имени Бога на основе международной монополии на кредитно-финансовую деятельность.

Но вроде бы здесь ничего нового нет, ведь из истории известны многочисленные случаи использования определёнными корпорациями ростовщичества, ныне интеллигентно именуемого «кредитованием под процент», для перехвата управления государством или даже целыми региональными цивилизациями с целью достижения господства над ними и собственного обогащения за их счёт. Этим грешили некоторые оракулы, церковные ордена, например орден тамплиеров, и даже монастыри, но конец всегда был один: запрет на ростовщическую деятельность, исходящий либо от церкви, либо от правителя государства, таким образом выразивших волю народа. Запретил ростовщическую деятельность Коран, многократные запрещающие постановления издавались христианскими церквями, существенные ограничения на эту деятельность накладывались царями и императорами. А Евро-Американская цивилизация в ХХ веке, чтобы не привлекать внимание к проблеме, вывела из употребления термин «ростовщичество», заменив его термином «кредитование», оставившим в умолчаниях ссудный процент по кредиту и все порождаемые им бедствия в жизни национальных обществ и человечества в целом.

Сама кредитно-финансовая система это, прежде всего, — инструмент сборки макроэкономических систем, и вовсе не обязательно средство обогащения меньшинства за счёт большинства, которым желают воспользоваться многие, вступая в конкуренцию. Но, чтобы гарантированно превзойти конкурентов, нужен метод, обеспечивающий преимущество над другими. Таким методом стала монополия на международную ростовщическую деятельность. Создание такого метода под силу лишь тем, кто имеет глубокие знания о мире, об объективных процессах в обществе и понимает, как их использовать в своих целях. Этих людей обычно называют жрецами, но с нашей точки зрения жрец — это человек, занимающийся жизнеречением во благо людей, то есть способный нести людям Правду-Истину и адекватные знания о жизни, а если он использует свои знания для собственных целей, игнорируя и подавляя общественные интересы, будет справедливее называть его знахарем, а объединение знахарей — знахарской корпорацией.

Так вот, знахари нашли весьма оригинальный метод: они решили использовать для достижения своих целей священное писание, которому верующие бесконечно доверяли, потому что оно по их мнению написано, если не Самим Богом, то под Его вдохновением апостолами или отцами церкви. Правда, для реализации этого метода пришлось здорово потрудиться: в священное писание необходимо было не только внести изменения, освящающие от имени Бога ростовщическую деятельность, но и распространить в обществе уже модифицированные под эту задачу книги, уничтожив всё, что не соответствовало сформированной доктрине.

Из двух возможных концепций, одна из которых предполагала взаимодействие и сотрудничество людей, а другая — обман и эксплуатацию меньшинством всего мира, они выбрали последнюю.

Ветхий завет — это священное писание, составная часть Библии, содержащее ростовщическую доктрину скупки мира, с помощью которой и был «осёдлан» объективный процесс глобализации.

Это конечно кощунственный вывод для православного русского человека, да и любого христианина, воспринимающего Библию, как боговдохновенную святую книгу, которой он полностью доверяет, но тут приходится выбирать, что лучше: сладкая ложь или горькая правда? — Думается, что правда всегда лучше.

Христиане считают, что Библия всегда состояла из Нового и Ветхого заветов. В этом им помогают богословы, которые в своих трудах доказывают, что Ветхий Завет — неотъемлемая часть Священного Писания, а обе книги гармонично дополняют друг друга чуть ли не со времён Апостолов[1]. Но это не совсем так, вернее даже, совсем не так.

Известно, что в 1825 году десятитысячный тираж Ветхого завета, переведённый и напечатанный к тому времени под эгидой Библейского общества, был сожжён на кирпичных заводах Невской лавры[2], если не по прямому указанию Императора Николая I, то при его молчаливом согласии. А до этого, как пишет Флоровский, «Синод не принял на себя руководства библейским переводом (Ветхого завета — авт.) и не взял за него ответственности на себя». Но Новый завет был напечатан большим тиражом и свободно распространялся в России уже в 1820 году, и никто не чинил этому препятствий.

Сейчас с уверенностью можно сказать, что ещё в первой половине XIX века Ветхий завет не считался в России книгой священной, иначе император Николай I если бы даже не был отлучён от церкви (Синод всё же был органом государственности во главе с императором), то потерял бы авторитет в своей стране под воздействием слухов о его поступке. Император не мог пойти на такое кощунство, как уничтожение священных книг, но раз пошёл — значит на тот момент Ветхий завет ещё не относился к священным писаниям.

Бакалавр Московской духовной академии иеромонах Агафангел писал в середине XIX века[3]:

«Библию народ не читает, в народе она почти неизвестна; та незначительная степень распространения Библии в народе, какую можно установить, то есть преимущественно распространение Евангелия и Псалтири (здесь и далее выделение фрагментов текста жирным — наше: авт.), зависит не от специально к тому направленного доброго намерения или распоряжения Церкви, а независимо от такого намерения, под влиянием церковного устава и по почину посторонних для Церкви учреждений и отдельных лиц».

Из толкового словаря Владимира Ивановича Даля, вышедшего в свет в 1863 - 1866 годах, т. е.  ещё до появления полной Библии в России, можно узнать, что христианином считался человек, верующий во Христа и проповедующий Евангелие.

Всё это также подтверждает, что православный народ Ветхий завет не относил к священным книгам.

В течение тридцатилетнего правления императора Николая I, практически не было попыток перевода и тем более издания Ветхого завета, кроме случая проявления личной инициативы профессором еврейского языка и литературы Петербургской духовной академии Г. П. Павским. Он переводил Ветхий завет с еврейского языка на русский язык и через студентов распространял его в Москве и Киеве. Но это дело было быстро остановлено.

 Перевод книг Ветхого завета на русский язык был возобновлён в 1856 году во время правления государя императора Александра Николаевича. При нём Синод принял решение о необходимости перевода Ветхого завета на русский язык. Но потребовалось ещё 20 лет борьбы, в некотором смысле этого слова, чтобы в 1876 году вышло издание полной Библии на русском языке в одном томе, на титульном листе которого стояло: «По благословению Святейшего Синода». Этот текст получил название «Синодальный перевод», «Синодальная Библия» и переиздаётся поныне по благословению патриарха Московского и всея Руси.

Одну из главных ролей в переводе Ветхого завета сыграли Даниил Абрамович Хвольсон, который, как написано в еврейской электронной энциклопедии, был учеником раввина Гинзбурга и после крещения возглавил кафедру еврейской, сирийской и халдейской словесности на восточном факультете Санкт-Петербургского университета, и Василий Андреевича Левисон, раввин из Германии, принявший православие в 1839 году. В 1882 году был опубликован перевод на русский язык еврейской Библии, сделанный по поручению Британского библейского общества В. Левисоном и Д. Хвольсоном.

В связи с этим вполне правомерны вопрос: А какие силы были заинтересованы в придании Ветхому завету статуса «Священной книги» и для чего им это было надо?

Можно представить возможности этих сил: ведь им удалось провести обработку членов Святейшего Синода и убедить большинство из них в необходимости присоединения «еврейской Библии, обозначаемой в христианской традиции как Ветхий завет»,[4] к Новому завету. По-видимому, кто-то так сильно стремился к этой цели, что даже пришлось пожертвовать двумя раввинами, которые перешли из иудаизма в православие, но лишь формально, а реально они продолжали свою иудаистскую деятельность. Кстати еврейская электронная энциклопедия отзывается о них положительно, а не как об изменниках[5].

На Западе к этому времени Священная Библия[6] уже представляла собой совокупность еврейской Библии и Нового Завета, и одновременно, к середине XIX века в Европе уже абсолютистски-монархическое правление было ликвидировано. Только в России сохранялся монархический абсолютизм, и страна управлялась императором-самодержцем, в силу чего была до некоторой степени концептуально самостоятельным государством (насколько это позволяло миропонимание и воля правящего монарха). Вот она и стала мишенью «мировой закулисы», которая стремилась расширить границы своей власти и включить Россию в свои владенья.

Одним из средств, способствующих реализации этой цели, была двуединая Библия. После перевода Ветхого завета и придания ему статуса священной книги судьба России была предрешена: революция, которой так опасался и стремился избежать Николай I, свершилась очень скоро и смела царскую семью, не сумевшую разобраться в перипетиях глобальной политики. Конечно, в русском обществе были люди, которые видели опасность «священности» Ветхого завета, например, генерал А. Д. Нечволодов, но они не смогли

убедить в этом Николая II и его «администрацию». Были понимающие и на Западе. Евгений Дюринг (о котором старшие поколения знают главным образом по названию работы Ф. Энгельса «Анти-Дюринг») в работе «Еврейский вопрос»[7] писал:

«Ветхий Завет, — книга, нам совершенно чуждая, и должна делаться для нас всё более и более чуждою, если мы нашу самобытность не хотим изменить навсегда».

Но его тоже никто не услышал, а может быть, и услышал, но в то время развернуть события вспять уже было невозможно.

В принципе, сказанного выше достаточно, чтобы сделать далеко идущие выводы, но большинству читателей всё же желательно представить фактологический материал и доказать на фактах выдвинутую выше гипотезу. Поэтому дальше мы рассмотрим историю возведения библейской ростовщической концепции, выраженной в Ветхом завете, в ранг «священного писания» на Руси и не только, а также возможные альтернативные варианты этой концепции.

Прокл ПЕРВООСНОВЫ ТЕОЛОГИИ Единое и многое

I. ЕДИНОЕ И МНОГОЕ

А. Единое и многое в их статике

§1. Всякое множество тем или иным образом причастно единому.

В самом деле, если оно никаким образом не причастно единому, то ни целое не будет единым, ни каждая из многих [частей], из которых состоит множество, а будет каждая из них множеством, и так до бесконечности, так что каждая из этих бесконечных [частей] будет опять бесконечным множеством. Если множество никаким образом не причастно никакому единому ни как собственное, целое, ни касательно каждой [части] в нем, то оно во всех отношениях будет бесконечным и касательно всякой [части]. Именно, какую бы ни взять из многих [частей], она будет или единой или не единой, и если не единой, то или многим или ничем.

Однако если каждая [часть] ничто, то и составленное из них ничто; если же она многое, то каждая окажется составленной из бесконечного числа бесконечных. А это невозможно: ведь никакое сущее не составлено из бесконечного числа бесконечных (так как оно не больше бесконечного, а то, что составлено из всех [частей], больше каждой в отдельности), и не может что-нибудь составиться из ничего. Следовательно, всякое множество тем или иным образом причастно единому1.

§2. Все причастное единому и едино и не едино.

В самом деле, если оно не есть единое-в-себе (ведь нечто иное в отношении единого [только] причастно единому), то единое оказывается претерпевшим причастность и оно подверглось действию единого. Если же нет ничего, кроме единого, то существует только единое, и оно не будет причастно единому, а будет единым-в-себе. Если же кроме него есть что-то, что не едино и что причастно единому, то оно и не единое и единое, а именно то, что не едино [-в-себе], но едино как причастное единому. Оно, значит, не есть ни единое [-в-себе], ни то, что [имеет предикат] единого. Будучи в одно и то же время и единым, и причастным единому и потому не единым-в-себе, оно едино, и не едино, будучи чем-то иным, кроме единого. Поскольку оно исполнилось [определенного] содержания, оно не едино; поскольку же оказывается претерпевшим, оно едино. Следовательно, все причастное единому и едино и не едино.

§3. Все становящееся единым становится единым в силу причастности единому.

В самом деле, само по себе оно не едино, но в силу того, что претерпело причастность единому, оно едино. Действительно, если становится единым то, что не едино само по себе, то оно, несомненно, становится единым, когда [все содержащееся в нем] друг с другом сходится и сочетается и находится под влиянием присутствия единого, не будучи единым [самим по себе]; значит, оно причастно единому в том смысле, что претерпевает становление единым. Если оно уже едино, то оно не становится единым, так как сущее уже есть, а не становится. Если же оно становится [единым] из того, что раньше не было единым, то оно будет содержать единое по возникновении в нем какого-нибудь [определенного] единства2.

§4. Все объединенное отлично от того, что едино-в-себе.

В самом деле, если оно объединено, то оно тем или иным образом должно быть причастным единому в том смысле, что о нем говорится, что оно объединено. А причастное единому и едино и не едино [§2]. Единое-в-себе не есть и единое и не единое. Если это [допустить, т.е. что оно] и единое и не единое, и если находящееся в нем [единое и не единое] опять-таки есть единое, то оно будет содержать в себе и то и другое вместе [т.е. единое и не единое], и так до бесконечности, если нет ничего единого-в-себе, на чем [это единое] могло бы остановиться. Но если все и едино и не едино, то необходимо, следовательно, чтобы нечто объединенное отличалось от единого, ибо если единое тождественно объединенному, оно становится бесконечным множеством, и то же самое будет с каждой из тех [частей], из которых состоит объединенное3.

§5. Всякое множество вторично в сравнении с единым.

В самом деле, если множество раньше единого, то, с одной стороны, единое будет причастно множеству, а, с другой, множество, будучи раньше единого, не будет причастно единому, если только это множество существует прежде, чем возникло единое, потому что оно не может быть причастным тому, что [еще] не существует, а также потому, что причастное единому одновременно и едино и не едино [§2]. Если же первично множество, то единого еще не существует. Но невозможно, чтобы существовало какое-нибудь множество, никак не причастное единому [§1]. Следовательно, множество не раньше единого.

Если же множество существует одновременно с единым и они по природе своей одинаковы (ведь по времени [этому] ничто не мешает), то единое само по себе не есть многое и множество не есть единое, существуя одновременно как противопоставленные друг другу по своей природе, если только ни одно из них не раньше и не позже другого. Следовательно, множество само по себе [и в этом случае] не будет единым, и каждая [часть] в отдельности не будет в нем единой, и так – до бесконечности, что невозможно. Итак, [множество] по своей природе причастно единому, и ничто из этого [множества] не может быть взято без того, чтобы не быть единым, так как если оно не едино, то, как доказано, оно будет бесконечное [множество] из бесконечного числа [таких же множеств]. Значит, во всех отношениях [множество] причастно единству.

Если единое, будучи единым само по себе, никаким образом не причастно множеству, то множество будет во всех отношениях позже единого, поскольку оно причастно единому, а единое ему не причастно.

Если же и [само] единое причастно множеству, с одной стороны, по своему наличному бытию, как субстанциально единое, с другой же, по причастности [как] не единое, то единое окажется умноженным, как и множество – объединенным через единство. Значит, и единое сочетается с множеством и множество с единым. Однако если сходящееся и некоторым образом сочетающееся между собой связывается при помощи иного, то это последнее раньше их; а если они связывают сами себя, то они не противоположны друг другу, поскольку противоположное не стремится друг к другу. Поэтому, если единое и множество противопоставлены друг другу и множество, поскольку оно множество, не есть единое, и единое, поскольку оно единое, не есть множество, то ни одно из них, возникнув в другом, не будет одновременно и одним и двумя.

Однако если связывающее их будет раньше их самих, то оно может быть или единым, или не единым. Но если оно не будет единым, то оно или многое, или ничто. Однако оно не будет ни многим (чтобы множество не оказалось раньше единого), ни ничем (в самом деле, как же ничто будет связывать?). Значит, оно только единое, так что, несомненно, это единое не будет и многим, чтобы не [было так] до бесконечности.

Следовательно, существует единое-в-себе, и всякое множество происходит от единого-в-себе4.

§6. Всякое множество состоит или из объединенностей или из единичностей (ex henadn).

В самом деле, ясно, что ничто в отдельности из многого не есть [тем самым] просто само множество, и, наоборот, множество не есть каждое в отдельности. Если же оно не просто множество, то оно или объединенность, или единичность. Именно, если оно причастно единому, оно объединенность. Если же состоит из того, что первичное объединилось, оно единичность. Значит, если существует единое-в-себе, то существует и то, что первично причастно ему и что первично есть объединенность. А это и состоит из единичностей, ведь если оно из объединенностей, то объединенности опять [составляются] из чего-то, и [так] до бесконечности. Необходимо, следовательно, чтобы существовала первичная объединенность из единичностей. Так мы нашли первоначально [предположенное]5.

В связи с глобальным энергетическим, экономическим, а главное – духовным кризисом, Свет в конце тоннеля отключён. Оболганный вами – Творец.

Н. С. ГОРДИЕНКО «Крещение Руси»: факты против легенд и мифов

ПОЛЕМИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ ЛЕНИЗДАТ 1986

Предисловие

В 1988 году русская православная церковь, функционирующая в социалистическом обществе наряду с другими религиозными объединениями, отметит собственное тысячелетие. Датой своего возникновения она считает время обращения в христианство жителей древнего Киева. Предполагают, что произошло это событие, получившее название «крещения Руси», в 988 году и совершилось оно по распоряжению великого князя киевского Владимира Святославича (? — 1015).

 Словосочетание «крещение Руси», знакомое и привычное каждому, кто изучал историю нашего Отечества, относится к числу не просто неудачных или неточных, а глубоко ошибочных, вводящих в заблуждение. Это выражение как бы предполагает наличие в прошлом одноразового события: быстрого и повсеместного приобщения к христианству всего народа, целой страны — Древней Руси.

Между тем такого события отечественная история не знает. Был продолжительный, растянувшийся на несколько столетий процесс введения христианства в качестве государственной религии централизованной Киевской державы. Официальное начало этому процессу, постепенно подготавливавшемуся всем предшествующим развитием древнерусского общества. положил князь Владимир, крестивший в 988 году только жителей своей столицы, а в последующие годы — и население ряда других городов Киевской Руси.

Назвав приобщение к христианству одних лишь киевлян «крещением Руси», православные богословы и церковные историки допустили грубейшее нарушение элементарной логики, известное под названием подмены понятий. Один из начальных моментов длительного процесса христианизации Древней Руси они непозволительно отождествили со всем процессом, придали ему видимость одномоментного и вполне законченного события, а 988 год стали считать временем утверждения христианства в древнерусском обществе и отмечать как точно фиксированную дату «крещения Руси».

У богословов это словосочетание (со всей его двусмысленностью) заимствовала дворянско-буржуазная историография, сделав его общеупотребительным. Правда, сами историки обычно употребляли выражение «крещение Руси» в нескольких значениях. Они обозначали этим термином по меньшей мере три совершенно разных, хотя и взаимосвязанных явления: во-первых, конкретные события — обращение в христианство киевлян, осуществленное в 867 году князем Аскольдом («первое крещение Руси»), а в 988 году князем Владимиром («второе крещение

Руси»); во-вторых, цепь однородных событий — акции князей Владимира и Ярослава по насаждению христианства в пределах централизованной Киевской Руси: крещение новгородцев, а также жителей других древнерусских городов, расположенных главным образом на водном пути от Киева к Новгороду;

в-третьих, процессы — утверждение христианства в качестве государственной религии древнерусской державы, а также приобщение к христианству населения княжеской Руси и царско-императорской России.

Однако различия между этими явлениями не фиксировались (особенно в популярных изданиях дореволюционных авторов), и поэтому в сознании основной массы населения старой России закрепилась ложная богословско-церковная интерпретация словосочетания «крещение Руси».

Христианизация древнерусского общества воспринималась как имеющий конкретную дату (987 или 988 год) разовый акт, быстро и радикально изменивший все стороны жизни населения Киевского государства, создавший все из ничего и однозначно предопределивший все последующее развитие страны, обеспечив ей статус «святой Руси».

По традиции стали пользоваться словосочетанием «крещение Руси» и советские историки, относя его не столько к крещению киевлян, сколько к насаждению христианства на Руси и в России в качестве государственной религии. Но и такой конкретизацией двусмысленность данного выражения не была преодолена. Да преодолеть ее и невозможно в силу принципиальной ошибочности словосочетания. В традиционно двусмысленном значении вошло оно в советскую научно-популярную, учебную и художественную литературу, в нашу журналистику.

В принципе не принимая словосочетание «крещение Руси» и присоединяясь к тем, кто считает необходимым вообще изъять его из научного обращения и повседневного обихода, мы все же не можем полностью отказаться от использования его в данной книге, поскольку нам приходится полемизировать с теми, кто сделал это словосочетание привычным для себя, а поэтому только к нему и прибегал или прибегает. Однако в авторском тексте выражение «крещение Руси» употребляется лишь в одном смысле: для обозначения всего процесса насаждения и утверждения христианства в качестве господствующей идеологии классового древнерусского общества и государственной религии Киевской державы. Иначе говоря, мы рассматриваем его как эквивалент словосочетания «христианизация Руси».

Поскольку введение христианства в Древней Руси не являлось разовым, строго локализированным во времени событием, а представляло собой продолжительный процесс, то его невозможно приурочить к определенному году. Как нельзя датировать каким-то годом становление и утверждение феодализма или капитализма в России, точно так же нет оснований для установления фиксированной даты христианизации древнерусского общества, которую можно было бы рассматривать как дату «крещения Руси». Следовательно, не может идти речь и о каком-то юбилее крещения или христианизации Руси, в том числе, разумеется, и о его тысячелетии.

Есть лишь одна более или менее достоверная дата — уже упоминавшийся год массового обращения в христианство киевлян (988). Это событие положило начало официальному принятию феодальной верхушкой Древней Руси христианства как государственной религии и одновременно заложило основы русской православной церкви — одного из ответвлений вселенского православия. Поэтому Московская патриархия рассматривает тысячелетнюю годовщину этого события как свой юбилей, к которому она начала готовиться загодя. Но в ходе такой подготовки она, действуя в духе богословско-церковной традиции, стала преподносить свой собственный церковный юбилей как годовщину «крещения Руси», что нашло отражение уже в начальных организационных действиях официальных инстанций русской православной церкви.

Рынок. Покупатель — продавцу:

— Какая у вас себестоимость кило картошки?

— Себестоимость — коммерческая тайна, а тебестоимость — 60 рублей за кило.(МК)

Фоменко А.Т. Что такое библейский канон Почему в средние века церковь запрещала мирянам читать библию?

Г.В.Носовский А.Т.Фоменко  БИБЛЕЙСКАЯ РУСЬ

Глава 2.
ИСТОРИЯ РУКОПИСЕЙ И ИЗДАНИЙ БИБЛИИ.

1. ЧТО ТАКОЕ БИБЛЕЙСКИЙ КАНОН. ПОЧЕМУ В СРЕДНИЕ ВЕКА ЦЕРКОВЬ ЗАПРЕЩАЛА МИРЯНАМ ЧИТАТЬ БИБЛИЮ?
Скалигеровская хронология библейских книг, рукописей и их датировка весьма зыбки и недостаточно обоснованы. По сути дела они покоятся на авторитете хронологов и теологов ЭПОХИ РЕФОРМАЦИИ, когда вопрос о библейской хронологии и истории стал важным оружием в борьбе католического и протестантского лагерей, охватившей в XVI-XVIII веках всю Западную Европу.
Сегодня Библия - это вполне определенный сборник книг. Есть несколько вариантов состава Библии: православный канон, католический, еврейский. Некоторые книги одного канона не включаются в другой. Однако это касается только нескольких книг. В целом современная Библия
- практически один и тот же канон. Но не следует думать, что в таком, или почти в таком, виде библейский канон существовал ранее XVI-XVII веков. Это не так. Конечно, отдельные книги современной Библии, причем зачастую в других редакциях, отличающихся от современных, существовали и переписывались в XIV-XVII веках. Некоторые из этих действительно древних рукописей XIV-XVI веков сохранились до нашего времени. Но, во-первых, их совокупность не дает современную Библию. А во-вторых, даже те части современной Библии, которые удается найти в рукописях XIV-XVI веков, представлены там зачастую ДРУГИМИ РЕДАКЦИЯМИ.
Сам состав библейского современного канона отнюдь не такой древний, как многие, наверное, думают. В первой половине XVII века на Руси, например, он был СОВСЕМ ДРУГИМ. Это хорошо видно из полного перечня книг Ветхого и Нового Заветов, помещенного в Кормчей - канонической церковной книге, текст которой выверялся особенно тщательно. Этот список мы приводим в Приложении 2 к ХРОН6. Оказывается, например, что Новый Завет включал тогда В НЕСКОЛЬКО РАЗ БОЛЬШЕ КНИГ, чем сегодня. Многие из перечисленных книг сегодня нам ВООБЩЕ НЕИЗВЕСТНЫ. Мы не знаем, что в них было написано. Обращает на себя внимание, что в Новом Завете были, оказывается, такие книги, как новозаветный Иисус Навин (наряду с ветхозаветным), новозаветный Паралипоменон (наряду с ветхозаветным), некая книга РОДОСЛОВИЕ (?!), некая книга Иисус Семирамин (?!), новозаветная Палея, второй Апокалипсис и т.п. А в Ветхом Завете отсутствует, например, книга Есфирь. И это - в 1620 году!
Кроме того, следует иметь в виду, что в целом Библия НЕ ЯВЛЯЕТСЯ КНИГОЙ БОГОСЛУЖЕБНОЙ. То есть не используется в своем ПОЛНОМ виде при богослужении в церкви. Как в христианской, так и в иудейской. Богослужебными, - то есть читаемыми в церкви и существующими в виде отдельных канонических богослужебных книг, - являются ЛИШЬ ОТДЕЛЬНЫЕ ЧАСТИ БИБЛИИ. А именно, в христианской церкви - Новый Завет (кроме Апокалипсиса) и Псалтырь. Эти книги существуют отдельно от Библии как богослужебные и имеют свои названия:
Евангелия, Апостол, Деяния, Псалтырь. Кроме того, существует так называемый Паремейник, содержащий отдельные отрывки из Ветхого Завета, расположенные в порядке их чтения. Эти отрывки действительно изредка читаются в церкви, но далеко не исчерпывают Ветхий Завет. Кроме того, не исключено, что Паремейник мог меняться в XVI-XVII веках, так как читается он в церкви мало и его изменения могли быть просто не замечены прихожанами.
А в иудейской церкви используются Тора (вариант Пятикнижия) и Талмуд (толкования Закона). Опять-таки далеко не вся Библия.
Таким образом, современная Библия, не являясь богослужебной книгой, могла легче подвергаться изменениям и редактированию даже и в XVI-XVII веках. Тогда книги были дороги, поэтому Библия, как и другие книги ДЛЯ ДОМАШНЕГО ЧТЕНИЯ, была редкостью. Следовательно, изменения в ней могли происходить незаметно для всех, кроме узкого круга специалистов-теологов.
Более того, в католической церкви было ФОРМАЛЬНО ЗАПРЕЩЕНО ЧИТАТЬ БИБЛИЮ, причем запрет был отменен ТОЛЬКО В XX ВЕКЕ. А именно, известно, что "буллой папы Григория IX в 1231 году ЗАПРЕЩЕНО ЧИТАТЬ ЕЕ (Библию - Авт.), причем запрет формально был отменен только Вторым Ватиканским Собором" [204], с.67. Историки сообщают: "Церковь ЗАПРЕЩАЕТ распространение книг священного писания среди мирян и считает ТЯЖЕЛЫМ ПРЕСТУПЛЕНИЕМ переводы этих книг с непонятной латыни на народные языки" [698], с.24. В постановлении собора в Безье якобы 1246 года сказано: <<"Что касается божественных книг, то МИРЯНАМ НЕ ИМЕТЬ ИХ ДАЖЕ ПО-ЛАТЫНИ; что же касается божественных книг на народном наречии, то НЕ ДОПУСКАТЬ ИХ ВОВСЕ НИ У КЛИРИКОВ, НИ У МИРЯН". В эдикте Карла IV конца XIV века говорится: "мирянам обоего пола по каноническим установлениям НЕ ПОДОБАЕТ ЧИТАТЬ ЧЕГО БЫ ТО НИ БЫЛО ИЗ ПИСАНИЯ, хотя бы на народном языке, дабы через плохое понимание они не впали в ересь и заблуждение">> [698], с.25.
<<В эпоху Реформации кардинал Гозий написал, ПО ПОРУЧЕНИЮ РИМСКОЙ КУРИИ, рассуждение об употреблении Библии (Hosius, "De expresso verbo Dei"), в котором выразился так: "Дозволить народу читать Библию значит давать святыню псам и метать бисер перед свиньями". ТРИДЕНТСКИЙ собор (в XVI веке - Авт.) ВОСПРЕТИЛ мирянам чтение "еретических" переводов Нового Завета безусловно, А ЧТЕНИЕ ВЕТХОЗАВЕТНЫХ КНИГ разрешил лишь под надзором епископа>> [936], т.1, с.234.
Таким образом, в обиходе прихожан католической церкви Библия появилась как бы исподволь, "незаконно" и, строго говоря, НЕПОНЯТНО КОГДА. Неясно - когда церковное постановление папы о запрете чтения Библии перестало исполняться на практике. А потому в католической среде в XVI-XVII веках с Библией МНОГОЕ можно было сделать незаметно для глаз. А затем сделать вид, будто "так всегда и было".
Точно в таком же положении была, оказывается, и ортодоксальная иудейская церковь (кроме караимов). "Ортодоксальные же иудеи ЧТЕНИЕ БИБЛИИ НЕ РАЗРЕШАЛИ, они могли знакомиться лишь с Талмудом, толковавшим архаичные библейские законоположения в более модернизированном виде" [164], с.99. Поэтому и с иудейской, еврейской, Библией тоже могли происходить значительные, но не заметные никому - за исключением узкого круга лиц - изменения вплоть до появления первых ПЕЧАТНЫХ изданий. А таковые появились не так давно. Например, только "в 1731 году (то есть только в XVIII веке! - Авт.) была основана первая типография в Крыму, выпустившая через три года ПЕРВУЮ КНИГУ НА ДРЕВНЕЕВРЕЙСКОМ ЯЗЫКЕ" [164], с.112.
Здесь стоит отметить, что "ПЕРВЫЙ перевод книг Нового Завета на древнееврейский язык относится ко временам Реформации и принадлежит Себ. Мюнстеру... Весь Новый Завет на древнееврейском языке напечатан в Лондоне в 1661 и в полиглотте Гуттера" [936], т.1, с.237. Издание Гуттера относится якобы к 1587 году и восходит к изданиям якобы 1477, 1488 и 1494 годов [936], т.1, с.259.
Что касается караимов, то есть тюркоязычных иудеев [797], с.542, то им разрешалось читать Пятикнижие. Караимы составляли "обособленное течение в иудаизме, оппозиционное официальной доктрине, основанной на Талмуде" [164], с.99. Причем ЕЩЕ В XVIII веке "они не следуют Талмуду, а чтут только Тору, то есть Пятикнижие, первую часть ветхозаветной Библии" [164], с.87. Но и это - всего лишь небольшая по объему часть современной Библии.
Таким образом, в ортодоксальном иудаизме было запрещено чтение всей Библии, а в караимизме полная Библия вообще отсутствовала, кроме Пятикнижия.
В обиходе православной кафолической церкви, и вообще на Востоке, в средние века чтение Библии также ЗАПРЕЩАЛОСЬ. <<Иерархи в "Послании патриархов Восточно-Кафолической Церкви о православной вере" ЗАПРЕЩАЛИ ВСЕМ БЕЗ РАЗБОРА И НАДЕЖНОГО РУКОВОДСТВА ЧИТАТЬ НЕКОТОРЫЕ БИБЛЕЙСКИЕ КНИГИ, И В ОСОБЕННОСТИ ВЕТХОЗАВЕТНЫЕ ЧАСТИ>> [256], с.93. Это послание было написано в 1723 году [256], с.96. Считается, что "в Древней Руси, хотя и не в такой открытой форме, как в католических странах, временами раздавались голоса, призывавшие ЗАПРЕТИТЬ ПРОСТОЛЮДИНАМ ЧИТАТЬ БИБЛИЮ" [256], с.97.
Как мы увидим, эти якобы запрещения читать Библию в средние века означают на самом деле, что Библия в то время ЕЩЕ НЕ БЫЛА ОКОНЧАТЕЛЬНО НАПИСАНА. И скорее всего, ВСЕ ЗАПРЕЩЕНИЯ БЫЛИ ПРИДУМАНЫ И НАПИСАНЫ уже в XVII-XVIII веках и приписаны средневековым правителям и папам, чтобы объяснить тот поразительный с точки зрения скалигеровской истории факт, что по крайней мере до конца XV века, - а на самом деле до конца XVI века, см. ниже, - БИБЛИЯ в современном смысле ВООБЩЕ ОТСУТСТВОВАЛА. Не только на Востоке, но и на Западе.
Известный историк церкви А.В.Карташев писал: "ПЕРВОЙ ДЛЯ ВСЕГО ВОСТОКА рукописной (еще до появления печатного станка) явилась Библия 1490 года, созданная архиепископом Новгородским Геннадием... Такая РАННЯЯ ЗАИНТЕРЕСОВАННОСТЬ в овладении полным библейским текстом явилась на Руси в XV веке" [372], с.600. Таким образом, если в самом конце XV века пробуждение интереса к полной Библии расценивается специалистами как ОЧЕНЬ УЖ РАННЕЕ, то что говорить о XIV или XIII веках? В то время, как мы видим, никто Библией на Востоке даже и не интересовался. А на Западе не читали, потому что "запрещено". Спрашивается - кто же ее читал в те века? ДА И СУЩЕСТВОВАЛА ЛИ ОНА ТОГДА ВООБЩЕ?

Марина Царь Волкова Колыбельная

Хочешь, спою колыбельную? Тяжек твой сон,

Болью терзается тело, тоскою – душа.

Слышишь ли льдинок в колодце серебряный звон?

Чуешь ли ветры, что мчатся, ярясь и спеша?

Белой волчицей под окнами кружит метель,

Воет, сердечная, горько глядит на луну.

Дай я поправлю измятую за ночь постель,

Тихо спою, не нарушив в ночи тишину.