— Образование в России скоро будет похоже на деревоперерабатывающий комбинат.
— Это почему?
— Ну как почему? Принимать в вузы будут дубов-абитуриентов, а выпускать — липовых специалистов.(МК)

Инновация и стратегия Слович

 

«Вникайте в смысл СЛОВ!

И вы избавите мир от большей части ваших заблуждений!»

«СТРАТЕГИЯ ИННОВАЦИОННОГО РАЗВИТИЯ 2020»

или о том, что «как корабль назовешь, так он и поплывет!»

 

…А так неудержимо мечтается:

Солнышко клонится к горизонту, лежишь беззаботно где-нибудь на пляжу, теплый мелкий белый песочек, свежий ветерок, запах моря и тропиков, экзотические фрукты и прохладные напитки…!

Размеренность, Нега и Расслабление…

И, вдруг, как ушат ледяной воды: небывалая Жара, Пожары, Морозы, катаклизмы и природные аномалии, низкие урожаи, рост цен на продукты, горючее, ЖКХ, события на Манежной площади, теракты в метро, взрыв в Домодедово, Смерть, Кровь, Национальный вопрос, религиозные распри, Египет, Тунис, Ливия, Северный Кавказ, Нефть, Газ, Сырьё, Деньги, Деньги, Деньги…

Проблемы, Проблемы, Проблемы …

Как невыносимо больно, тяжело! Неопределённость и Безысходность!!!

 

Но, ведь «…жираф большой, ему видней», или «высоко сижу, далеко гляжу»!

И вот уже во всех средствах массовой информации, со всех экранов и динамиков доносится: «…перестройка»; «… новое мышление»; «…концепция долгосрочного развития»; «Стратегия инновационного развития 2020»; «.. ещё немного, ещё чуть-чуть…»; «…наконец-то найдена палочка-выручалочка и «манна небесная» осчастливит нас к очередному 2020 году…».

 

… Солнышко клонится к горизонту, лежишь беззаботно где-нибудь на пляжу, …

 

Стоп! Хватит!

 

Меня терзают уже не смутные сомнения, а всё вокруг и во мне вопиет: «Да остановись же! Дальше Тлен, Забвение и Смерть!!! Смерть не просто физическая, а  Духовная!!!

 

Открой Глаза и Сердце свои!

Увидь и уДивись, а не просто тупо и с безразличением смотри:

 

«Стратегия Инновационного Развития»

 

Для начала почувствуй (повторюсь: сначала почувствуй и, затем, пойми) разницу:

 

1.     «Инновационная Стратегия Развития»

2.     «Стратегия Инновационного Развития»

3.      «Стратегия Развития Инноваций»

 

Очевидно, что в этой триаде слов акцент делается на слово «инновационного» и нас интересует именно комбинация № 2, так она фигурирует во всех официальных документах и произносится официальными лицами. Но не это главное!

А главное то, что именно во втором случае речь идет о «Развитии» и ему придается некое качество, именуемое как «Инновационное». И именно для этого «Инновационного» «Развития» придумывается «Стратегия».

Что же это за качество - «Инновационное»?

 

 

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Инновация (англ. «innovation») — это внедренное новшество, обеспечивающее качественный рост эффективности процессов или продукции, востребованное рынком. Является конечным результатом интеллектуальной деятельности человека, его фантазии, творческого процесса, открытий, изобретений и рационализации. Примером инновации является выведение на рынок продукции (товаров и услуг) с новыми потребительскими свойствами или качественным повышением эффективности производственных систем.

Термин «инновация» происходит от латинского «novatio», что означает «обновление» (или «изменение») и приставке «in», которая переводится с латинского как «в направление», если переводить дословно «Innovatio» — «в направлении изменений». Само понятие innovation впервые появилось в научных исследованиях XIX в. Новую жизнь понятие «инновация» получило в начале XX в. в научных работах австрийского экономиста Й. Шумпетера в результате анализа «новационных комбинаций», изменений в развитии экономических систем.

Инновация — это не всякое новшество или нововведение, а только такое, которое серьезно повышает эффективность действующей системы.

Более общее это понятие может применяться также и к творческой идее, которая была осуществлена.

…

Innovation comes from the Latin innovationem, noun of action from innovare. The Etymology Dictionary further explains innovare as dating back to 1540 and stemming from the Latin innovatus, pp. of innovare "to renew or change," from in- "into" + novus "new".

Innovation can therefore be seen as the process that renews something that exists and not, as is commonly assumed, the introduction of something new. Furthermore this makes clear innovation is not an economic term by origin, but dates back to the Middle Ages at least. Possibly even earlier.

 

 

Всё, вроде бы, замечательно и понятно! Но:

 

В интернете по адресу

http://lib.eparhia-saratov.ru/books/13n/nikodim_milosh/rules1/159.html

есть статья «Православие и современность. Информационно-аналитический портал Саратовской епархии Русской Православной Церкви

Православие и современность.

Электронная библиотека.
Епископ Никодим (Милош)

Правила Святой Православной Церкви с толкованиями. Часть 1» «Правила Вселенских Соборов
Правила Шестого Вселенскаго Собора, Трулльскаго (иначе Пято-Шестого Собора) Правило 1

При начатии всякаго и слова и дела наилучший чин есть от Бога начати, и с Богом оканчивати, по глаголу Богослова. Сего ради и ныне, когда и благочестие нами уже ясно проповедуется, и церковь, в которой Христос положен основанием, непрестанно возрастает и преуспевает, так что паче кедров ливанских возвышается, полагая начало священных словес, Божиею благодатию определяем: хранити неприкосновенну нововведениям и изменениям веру, преданную нам от самовидцев и служителей слова, богоизбранных апостолов; еще же и от трех сот осмьнадесяти святых и блаженных отец, при Константине царе нашем, на нечестиваго Apия, и на вымышленное им языческое инобожие, или, свойственнее рещи, многобожие, в Никеи собравшихся, которыя единомыслием веры, единосущие в трех Ипостасях Богоначального естества открыли нам и уяснили, не попустив сему сокрыту быти под спудом неведения: но ясно научив верных покланятися, единым поклонением, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ниспровергли и разрушили лжеучение о неравных степенях Божества, и еретиками из песка сложенныя противу православия детския построения разорили и низринули.

…

В этом правиле «Отцы исповедуют и провозглашают, именно, что должна сохраняться чистой от всякого новшества и неповрежденной ( , citra ullam innovationem immutabillterque ac inviolabiliter esse servandam) вера, переданная им от св. апостолов и св. отцов, в частности же все догматы веры, утвержденные на вселенских соборах: первом Никейском (325 г.), первом Константинопольском (381 г.), Ефесском (431 г.), Халкидонском (451 г.), втором Константинопольском (553 г.) и третьем Константинопольском (680 г.), следовательно, на всех вселенских соборах, бывших до этого собора.»

…»

 

И вновь: Что же это за качество - «Инновационное»?

 

 

Словарь бизнес-терминов

Новация

англ. novation; merger
А. В гражданском праве соглашение сторон о замене старого обязательства новым.
Б. Форма переуступки банковского кредита или другого обязательства, когда права одной из сторон соглашения переходят к третьему лицу.
В. На бирже смена покупателей и продавцов, когда фьючерсный контракт ликвидируется путем поставки реального товара. Г. Замена кредитора в кредитном договоре. Д. Замена старого размера обязательства, долга на новый по взаимной договоренности сторон.

Большая советская энциклопедия

Новация (от позднелат. novatio — обновление, изменение), в гражданском праве соглашение сторон о замене одного заключённого ими обязательства другим. По советскому праву Н. применяется в отношениях между гражданами и между социалистическими организациями, наиболее часто в кредитно-расчётных отношениях.

НОВАЦИЯ (от лат. novatio — обновление, изменение) — 1) новшество в области производства, технологии, организации; 2) в гражданском праве: способ прекращения обязательств, согласно которому обязательство прекращается соглашением сторон о замене...

 

Яндекс.Словари > Экономический словарь, 2007

 

Новация международного договора - обновление обязательств по международному договору путем полной или частичной замены старых обязательств новыми. Новация международного договора осуществляется по соглашению сторон договора на период его действия...

 

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Новация (лат. novatio — изменение, обновление):

• в широком смысле применения, любое качественно новое дополнение или изменение отражающееся на конечных действиях (в деятельности) или свойствах конечного продукта с переналадкой, изменениями или даже заменой алгоритма деятельности, новыми технологиями или устройствами (конструкциями).
• в деловых (юридических, бизнесовых) взаимоотношениях - одно из оснований прекращения обязательства, заключающееся в замене первоначального обязательства, существовавшего между сторонами, другим, предусматривающим иной предмет или способ исполнения.
• новшество, которого не было ранее: новое теоретическое знание, новый метод, принцип и т. д. Новация в мировоззрении и идеологии, в формировании новых отраслей и новых направлений, в радикальном изменении системы управления относят к революционным изменениям, когда сами новации требуют ломки стереотипов мышления, смены кадрового состава, подготовки новых специалистов, изменения норм и регламента, программ и проектов, законом и даже конституционные нормы гражданского общества. Поэтому новации часто носят революционный характер и являются основой научно-технических и любой революции.

Новация (юридич.) — соглашение о замене одного обязательства другим (гражданское право/обязательственное право). В соответствии со ст.414 ГК РФ под новацией понимается соглашение сторон о замене первоначального обязательства, существовавшего между ними, другим обязательством между теми же лицами, предусматривающим иной предмет или способ исполнения. Не допускается заключение новации в отношении обязательств по возмещению вреда жизни и здоровью, и по уплате алиментов. Новация прекращает все первоначальные обязательства.

 

Таким образом, обобщая и делая доступным для понимания, можно заключить, что «НОВАЦИЯ» - замена одного другим, замена старого новым.

И вот теперь самое интересное:

Вспомни, что говорили святые отцы в правиле 1 (см. выше) и какой латинский термин там ты увидел (помогу – innovationem)

И смысл этого правила - должна сохраняться чистой от всякого новшества и неповрежденной вера, переданная им от св. апостолов и св. отцов, в частности же все догматы веры, утвержденные на вселенских соборах.

 

окончание на http://ser99198384.ya.ru/replies.xml?item_no=5165

Шломо Занд Кто и как изобрёл еврейский народ Предисловие автора

 

Я по-настоящему рад тому, что моя книга выходит теперь на русском языке. Для меня таким образом замыкается важнейший культурный и исторический круг. Общеизвестно, что еврейская история последних полутора тысячелетий неразрывно сплетена с историей Руси и России. Связь между ними начинается задолго до наступления так называемой современной эпохи: евреи жили в Киеве гораздо раньше, чем они появились в Германии и других западноевропейских странах. Ее истоки – в раннем Средневековье, венец – в конце XIX века, когда евреи Российской империи составляли более 80% мирового еврейства.

Принятие соседствовавшей с Русью Хазарией иудаизма как государственной религии и расселение хазарских и других иудеев на территории нынешних России, Украины, Венгрии и других государств после гибели Хазарского каганата стали важнейшими факторами, способствовавшими образованию еврейских общин Восточной Европы; в числе прочего моя книга пытается привлечь внимание к этому обстоятельству. Об этом многократно говорили в прошлом многочисленные историки, как еврейские, так и русские, однако со временем важнейшие исторические обстоятельства, связанные с формированием восточноевропейского еврейства, были забыты – или, скорее, вычеркнуты из истории как нежелательные. Одной из задач моей книги было возрождение памяти о неотделимом от России еврейском прошлом. Я стремился ясно показать, что евреи, точь-в-точь как почти все человеческие коллективы, не являются цельным «этническим» народом, имеющим единое биологическое происхождение. Яркое присутствие евреев в истории было порождено динамичной религией, распространившейся по миру в древние времена и в Средневековье; их «этническое» происхождение весьма пестро и разнообразно.

Моя книга была написана на иврите. Хотя мой родной язык -идиш, иврит навсегда останется для меня языком эмоций и образов; на нем я вижу сны и, естественно, пишу. Я решился опубликовать эту книгу, прежде всего в Израиле, ибо именно израильтяне являются моим первым, изначальным литературным адресом – как те из них, которые называют себя евреями, так и считающие себя арабами. Это решение объясняется просто – я живу в Израиле, в Тель-Авиве, и преподаю здесь историю.

Когда эта книга (в начале 2008 года) вышла в свет, она удостоилась, скажем, так, довольно необычного приема. Электронные СМИ встретили ее с энтузиазмом и большим интересом, так что я получил множество приглашений принять участие в различных теле- и радиопрограммах. Газеты также без тени смущения обсуждали эту книгу – активно, дельно и большей частью доброжелательно. С другой стороны, «лицензированные» представители корпорации историков обрушили на нее пламенный академический гнев, а для истерических авторов сионистских блогов я практически сразу стал врагом народа. Добавлю, что широкий читатель быстро сделал выбор между этими «сторонами». Выбор оказался в пользу книги, остававшейся в списке израильских бестселлеров в течение 19 недель.

Чтобы понять природу этого «противоречия», необходимо снять «сионистские очки» и открыто посмотреть в лицо израильскому обществу. Да, я живу в довольно странном мире. Как подробно объяснено в последней части книги, разозлившей стольких критиков, Израиль не может быть назван демократическим государством, поскольку он официально считает себя государством всемирного «еврейского народа», а не гражданского коллектива, живущего в его признанных границах (за вычетом оккупированных территорий). Согласно духу его законов, даже сейчас, в начале XXI века, Израиль должен служить евреям, а не израильтянам, отстаивать интересы потомков выдуманного «этноса», а не коллектива граждан, живущих в нем и говорящих на его языке. По существу, всякий, кто «родился от еврейской матери», может быть уверен, что Израиль постоянно находится у него в жилетном кармане; иными словами, удобно расположившись в Нью-Йорке или в Париже, он знает, что является одним из хозяев израильского государства, даже если отнюдь не склонен проживать под его суверенитетом. Однако тот, кто родился не от правильной «еврейской матери», но, скажем, в Яффо или Назарете, имеет все основания полагать, что государство, где он живет, при любом удобном случае выступит против него.

С другой стороны, в Израиле сформировался редкий сорт политического либерального плюрализма, правда, слегка увядающий во время войн, однако превосходно функционирующий в периоды затишья. В Израиле пока что допускается высказывание «не совсем сионистских» мнений в артистических салонах, в парламентских выборах участвуют арабские партии (если только они не поднимают критический вопрос о еврейском характере государства); кроме того, допускается самая резкая критика в адрес избранного правительства страны.

Это еще не все. Израильские элиты, особенно связанные со СМИ, в значительной степени освободились от медвежьих объятий национальной мифологии. Молодое поколение журналистов и критиков более не склонно, да и просто не в состоянии повторять коллективные этноцентрические мантры своих родителей – оно следует социальным и интеллектуальным моделям, создаваемым в Лондоне и Нью-Йорке. Глобализация оставила следы своих мощных когтей на теле израильской культуры; попутно она подорвала влияние сионистских мифов, бывших неотъемлемой частью культурного достояния «поколения основателей» Израиля. Интеллектуальное течение, названное постсионизмом, невзирая на свою маргинальность, стало заметной частью израильской академии и породило новые, прежде незнакомые представления о национальном прошлом. Израильские социологи, археологи, географы, политологи, филологи и даже кинематографисты бросили вызов базисным элементам господствующей в стране национальной исторической концепции.

Впрочем, все эти новые информационные потоки каким-то образом обошли важнейшую дисциплину, торжественно именуемую «историей народа Израиля». Совсем не случайно в израильских университетах нет единых исторических факультетов. Факультеты «общей истории» (к одному из которых я принадлежу) существуют отдельно от факультетов «истории народа Израиля». Мои самые свирепые критики пришли именно оттуда. Их главным тезисом (разумеется, помимо «ловли» незначительных неточностей) было утверждение, гласившее, что сами мои изыскания в области еврейской историографии нелегитимны, поскольку область моей «узкой исторической специализации» – Западная Европа. Стоит отметить, что этот «запрет на профессии» никогда не применялся к другим «общим историкам», занимавшимся еврейской проблематикой, если те не пересекали неписанных концептуальных и терминологических границ, установленных сионистской идеологией. Любая реконструкция израильского прошлого должна была включать в себя такие основополагающие понятия, как «еврейский народ», «страна праотцев», «изгнание», «диаспора», «возвращение», «страна Израиля», «освобождение земель» и т. д. Отказ от них приравнивался к религиозной ереси.

Все это я хорошо знал еще до того, как приступил к написанию этой книги. Я не сомневался, что буду обвинен в «невладении еврейской тематикой», непонимании исторической уникальности «народа Израиля», игнорировании его библейских корней и отрицании его «вечного и имманентного единства». Однако постоянно находиться в Тель-Авивском университете рядом с горами книг, кипами еврейских исторических документов и не раскрывать их было выше моих сил. На мой взгляд, проигнорировать эти сокровища и отказаться принять брошенный ими вызов значило бы совершить профессиональное предательство. Разумеется, гораздо легче и веселее было бы совершать традиционные профессорские (научные!) поездки во Францию и в США, собирать там материалы, связанные с культурой Западного мира, и наслаждаться академическими удобствами и свободами. Тем не менее, я счел своей обязанностью как профессионального историка, непременно участвующего в лепке коллективной памяти общества, в котором он живет, попытаться внести непосредственный вклад в эту лепку, вклад, касающийся ее наиболее болезненных сторон.

Признаюсь, дистанция между полученными мной результатами и стандартными взглядами на еврейское прошлое, принятыми в Израиле и отчасти во всем мире, потрясла не только моих читателей, но и меня самого. В школе и в университете нас учат приступать к написанию любой работы лишь тогда, как мы перестаем ее обдумывать. Иными словами, начиная писать книгу, автор должен с первой строчки точно знать, чем он ее закончит (именно так пишутся диссертации). На этот раз ни о чем подобном не могло быть и речи – меня мотало из стороны в сторону на всех этапах работы. С момента, когда я начал использовать методологические инструменты, созданные в ходе концептуальной революции, осуществленной Эрнстом Геллнером, Бенедиктом Андерсоном и другими учеными, исследовавшими нацию как общественный феномен, материалы, с которыми я сталкивался, неожиданно стали яркими и понятными; они повели меня путями, на которые я даже не предполагал ступить.

Сейчас самое время сделать важное признание. В ходе работы над этой книгой я не совершил никаких фактических открытий. Практически все материалы, с которыми я столкнулся, были известны сионистским и израильским историографам (не говоря уже об иностранных) или даже описаны ими. Однако немалой части этих материалов не было уделено достаточного внимания, а все прочее быстро замели под «историографический ковер» или охотно «забыли» из-за несоответствия идеологии формировавшейся национальной памяти. Самое потрясающее: значительная часть содержащихся в этой книге данных и сегодня хорошо известна в узком профессиональном кругу; при этом «опасная» информация всегда «терялась» на полпути к коллективной памяти и системе образования. Мне оставалось, по существу, лишь организовать и упорядочить эту историческую информацию на новой основе, стереть пыль со старинных исторических свидетельств и заново обратиться к ним со старыми вопросами. Мои выводы напрямую породили радикальный нарратив, существенно отличающийся от того, который я изучал в детстве и юности.

Этот нарратив, безусловно, не является сионистским. При этом он и не антиизраильский. Несомненно, я не писал свою книгу с национальных позиций, тем не менее, я не следовал и антинациональной идеологии. Я не считаю себя антисионистом уже потому, что этот термин стал в последние десятилетия ассоциироваться с позицией, решительно не признающей права государства Израиль на существование. Одновременно я отказываюсь считать себя сионистом, поскольку самое меньшее, что требуется сегодня от сиониста, – это изо всех сил стремиться сохранить Израиль в качестве государства, принадлежащего мировому еврейству, а не всем его гражданам без исключения. Мне поневоле приходится называть себя постсионистом, ибо, с одной стороны, я безоговорочно принимаю как свершившийся исторический факт важнейший результат сионистского предприятия – образование израильского общества; с другой стороны, я очень хотел бы, чтобы его территориальная экспансия и поселенческая деятельность прекратились. Более того, я надеюсь внести свой вклад в многотрудное дело искоренения его этноцентрического и антидемократического характера.

В ходе одной из поездок, связанных с распространением этой книги, меня пригласили в арабский университет Эль Кудс, находящийся неподалеку от Иерусалима, на оккупированной Израилем в 1967 году территории. В ходе бурной дискуссии, сопровождавшей мое выступление, меня спросили: как могу я теперь, после выхода книги, разбивающей все мифы, изобретенные для оправдания сионистской колонизации, продолжать жить в Израиле и даже требовать от палестинцев признать это государство? Мне стало не по себе, и я ответил совершенно спонтанно, что даже ребенок, родившийся в результате изнасилования, имеет право на жизнь. Невозможно исправить одну трагедию, породив другую. Нам остается только объяснить ребенку, при каких обстоятельствах он появился на свет, и постараться сделать так, чтобы он не пошел по стопам отца. Величайшая проблема, связанная с ближневосточным конфликтом, состоит в том, что дети здесь нередко продолжают линию своих родителей, так что необходимый и неизбежный исторический компромисс, раз за разом выскальзывает из наших рук.

Когда моя книга вышла на французском, а затем и на английском языке, мне пришлось отправиться в новые изнурительные путешествия. Чтобы помочь ее распространителям, я выступил во многих французских, английских и американских городах. Слушатели задавали мне поразительные, увлекательные и временами очень непростые вопросы. Два вопроса постоянно повторялись: «Верно ли, что я отрицаю существование еврейского народа?» и «Если еврейство, по моему мнению, лишь религиозная общность, то как вообще могут существовать секулярные евреи?» Я старался ответить на них как можно лучше, однако, разумеется, не мог удовлетворить всех слушателей сразу. Поэтому я воспользуюсь этой возможностью для того, чтобы дать краткий и ясный ответ на поднятые важнейшие вопросы.

Евреи, на мой взгляд, не являются народом, поскольку в своем современном значении слово «народ» относится к человеческому коллективу, проживающему на конкретной территории, где развивается общая для всего этого коллектива живая повседневная культура – от языка до жизненных обычаев и привычек. Поэтому мы называем сегодня народами французов, итальянцев, вьетнамцев или русских, но не можем говорить о еврейском или христианском народе, несмотря на огромное значение соответствующих религиозных традиций. Те, кто ошибочно настаивают на использовании термина «еврейский народ», полагая, что наделяют его таким образом правами на «древнюю родину», на самом деле фактически отрицают реальное существование израильского (или даже еврейско-израильского) народа. Может показаться странным, однако сионистский колонизационный проект создал на Ближнем Востоке два новых народа: палестинский и израильский. В результате долгого и трудного процесса сионизм неохотно и нерешительно признал существование первого. Существование второго он продолжает отрицать, присоединяясь таким парадоксальным образом к арабским националистам, оспаривающим право израильтян на место под солнцем в ближневосточном регионе.

С другой стороны, допустим на минуту, что евреи – всего лишь религиозный коллектив. Следует ли из этого, что нет и не может быть нерелигиозных евреев? Хотя, на мой взгляд, никогда не существовала и, увы, не существует всемирная секулярная культура «еврейского народа», я полагаю, что не следует отвергать субъективную самоидентификацию человека, даже если у нее нет серьезного антропологического основания – языкового или иного. Было бы дико сегодня, после Гитлера, лишать людей возможности идентифицировать себя как евреев. Не следует препятствовать и проявлениям еврейской солидарности, впрочем, неважно зарекомендовавшей себя в ходе двух мировых войн, а сегодня выражающейся в основном в слепой и безоговорочной поддержке израильского милитаризма. Существует множество идентичностей – бахайская идентичность, феминистская идентичность, идентичность болельщиков московского «Спартака»; существует, несомненно, солидарность женщин, над которыми издеваются мужья. Ровно в той же степени существует секулярная еврейская идентичность, возникшая вследствие сугубо секулярных ударов, нанесенных евреям в XX столетии. Те, кто хотят определять себя как евреев, имеют на то полное право. Я прекрасно понимаю Илью Эренбурга, сказавшего в свое время, что до тех пор, пока в мире остается хотя бы один антисемит, он будет продолжать считать себя евреем[1].

Вместе с тем и в моральном, и в политическом плане я с негодованием и отвращением отвергаю идентичность, стремящуюся любой ценой изолироваться от всех «чужаков», то есть от «неевреев», так же как и идентичность, однозначно устанавливающую, кто еврей, а кто нет, и отказывающуюся признать право каждого человека самостоятельно решать, кто он такой. А когда речь идет о самом Израиле, я в еще большей степени отвергаю «еврейскую солидарность», упрямо отделяющую евреев от так называемых меньшинств и дискриминирующую их, отнимающую землю у находящихся под оккупацией людей во имя выдуманного прошлого.

Сегодняшние еврейские расизм и изоляционизм, к сожалению, порождены не только былыми гонениями и историческими катастрофами; они черпают немалую силу в еврейской мифологии и в долгосрочной этноцентрической историографии, которые по сей день продолжают формировать еврейскую коллективную память. К огромному сожалению, лишь очень немногие из моих коллег, израильских преподавателей истории, считают себя обязанными взять на себя «опасную» педагогическую миссию вскрытия официально оформленной, согласованной исторической лжи. Я не смог бы продолжать жить в Израиле, не взявшись за эту работу, в частности не написав эту книгу.

Я не питаю особых иллюзий и не думаю, что книги автоматически изменяют мир вокруг нас. Тем не менее я считаю, что в переломные моменты, когда мир начинает меняться, он активно ищет новые, другие книги. Я всерьез (быть может, наивно) надеюсь, что мое сочинение окажется одной из них.

Шломо Занд, Тель-Авив

 

Предиктор Людмила ПЕСНЬ ПЯТАЯ

 

Перечитав последний лист, Не сделать бы нам вывод ложный, Что это всё писал безбожный Упрямый материалист. Но что есть Бог — не нам судить! Нам лишь известно из преданий, Кого впрягли переводить Стихи египетских сказаний. И тот, кто древний текст добыл Евангелий, осмыслит много: Ведь вера в Бога, то — не вера Богу, А БЕ — не синоним «был». Попы в догматике своей От торы долго не отстанут. И Моисей у них — еврей, Да и Христа в евреи тянут. Но если поразмыслить строго, (Хоть Библия — не наш предмет) Поймём, что истина — от Бога, А ложь — от правивших Завет. “Нормально” думающий ахнет, Читая эти письмена, Где диалектикой не пахнет, Но фактология — страшна.

[ Читать дальше ]

 

Ярощук Наум Зосимович Философские проблемы нации

 

Всемирный философский конгресс 2008 года в Сеуле Доклады Секция “Социальная и политическая философия”

 

Ярощук Наум Зосимович Московский Государственный Университет

 

АБСТРАКТ

«Переосмысливать философию сегодня» это значит новое прочтение применения «вечных истин»  философии к анализу актуальных социальных проблем с учетом быстро меняющейся обстановки. Одной из таких проблем является проблема нации в современных условиях,  самой устойчивой на сегодняшний день социальной общности, которая представляет собой единство человеческого бытия и бытия общества и человек в этом плане рассматривается как человек национальный. Только в таком своем качестве он включается в социальную структуру общества. Как свидетельствует практика, недооценка роли и значения национального фактора чревата тяжелыми последствиями.

 

В мировом развитии обозначились две тенденции: к интеграции, прежде всего, в экономической сфере, и к  национально-государственной дезинтеграции, которая происходит не всегда в мирной форме. Необходимо дать обоснованные ответы на вопросы: Будут ли национальные особенности социального бытия источником напряженности и конфронтации, или же они внесут яркие, самобытные, жизнестойкие краски в картину глобализирующегося мира? Могут ли вообще в социально-этнической  структуре общества вызревать взрывоопасные  образования? А если могут, то можно ли их нейтрализовать и использовать во благо?  Поиск ответов на поставленные вопросы осуществляется в рамках нациологии как  междисциплинарной, комплексной области научного знания о нации, выполняющей важнейшую функцию нациологического образования и воспитания.

Основная тема конгресса призывает нас «переосмысливать философию сегодня». Возникает вопрос, а что именно в философии нужно переосмысливать? Вряд ли такая задача стоит по отношению ко всему содержанию философии. Есть «вечные истины», которые переходят из века в век. А вот применение этих самих истин к анализу быстро меняющейся ситуации в развивающемся мире можно и нужно переосмысливать. Искушение глобализмом, конечно, велико, но оказалось, что глобализация не может решить острые социальные проблемы, связанные, в частности, с феноменом нации. В мировом развитии обозначились две тенденции: к интеграции, прежде всего, в экономической сфере, и к  национально-государственной дезинтеграции. Если в начале XX века на территории современной Европы было всего 23 государства, к 1945 году их стало 30, то в современной Европе существует 49 государств в два раза больше, чем 100 лет назад. По прогнозам некоторых аналитиков в недалеком будущем может появиться еще 14 суверенных стран. И подобные процессы свойственны не только Европе. Далеко не всегда национальное размежевание происходит мирным путем.

Действительность заставляет уделить более серьезное внимание  роли и значению национального фактора. Будут ли национальные особенности социального бытия источником напряженности и конфронтации, или же они внесут яркие, самобытные, жизнестойкие краски в картину глобализирующегося мира? Могут ли вообще в надежной структуре общества вызревать взрывоопасные ячейки? А если могут, то возможно ли их нейтрализовать и использовать во благо? В данном случае речь идет о социально-этнической структуре общества, о нации как самой устойчивой на сегодняшний день социальной общности. Она представляет собой единство человеческого бытия и бытия общества, человек в этом плане рассматривается как человек национальный.

Нация есть исторически сложившаяся на определенной территории социальная общность, имеющая субстанциально-духовное основание, для которой характерны единый язык, особенности культуры, психологии, менталитета и образа жизни, что обеспечивает ей жизнеспособность и придает неповторимое своеобразие. В данном случае нациярассматривается как социально-этническая общность, как высшая ступень развития этноса, как этнонация. Но понятие нации употребляется и в других значениях. Преимущественно в западной этносоциологии нация рассматривается как совокупность граждан государства, как народ, организованный в государство. Именно в этом контексте употребляются понятия «национальное государство», «национальные интересы», «национальная безопасность»,  и т. п., а также Организация Объединенных Наций. В этом случае употребляется термин политическая нация, который адекватно отражает взаимодействие национального и государственного. В качестве примера образцовой политической нации обычно приводят американскую нацию, в которой «переплавились» выходцы из 40 стран. В США преобладающим является английский язык, вместе с тем 7,7 млн. американцев считают своим родным языком испанский, 5,1 млн. немецкий,  4,1 млн. – итальянский, 2,5 млн. – польский, 2,4 млн. – французский и 1, 2 млн. – идиш (см.: Смелзер, Нейл. Социология. М., 1994. С. 305). И в последнее время разноэтничные американцы все заметнее проявляют интерес к этнической идентичности. Национально-психологические черты, свойства национального менталитета сохраняют способность возрождаться даже тогда, когда они кажутся окончательно утерянными. В этом плане, как мне представляется, нас ожидают в будущем весьма интересные явления в национальной жизни США. Знаменитый «плавильный котел» не устранил навсегда национальные различия.

Анализ национального развития имеет смысл в контексте национальных отношений. Последние представляют собой среду функционирования нации. При всем воздействии на национальное бытие других форм социального бытия национальное имеет собственный источник развития. Диалектический подход подсказывает, что таким источником может быть определенное противоречие. В чем суть данного противоречия? Представим нацию как развивающийся объект. Такой процесс характеризуется направленностью внутрь, что необходимо для обеспечения стабильности, устойчивости, прочности, самосохранения и т.п. И направленностью вовне, что необходимо для взаимообмена в целях обеспечения жизнеспособности (обмен жизненное требование в буквальном смысле). Рассмотренные направленности суть противоположные тенденции: к обособлению и взаимодействию. Это диалектические противоположности. Они взаимопроникают, взаимообусловливают и взаимоотрицают друг друга. Данное противоречие и есть источник национального развития, есть внутренние условия поступательного развертывания социально-этнического процесса. Взаимосвязь тенденций к обособлению и взаимодействию обусловливает динамизм национального развития, придает ему прогрессивную направленность. Диалектика выражается в том, что без устойчивых обособленных общностей не было бы самого взаимодействия, поскольку нечему было бы взаимодействовать. Единство исторического процесса не исключает, а предполагает наличие тенденции к обособлению. В то же время стремление к взаимодействию препятствует превращению социально-этнического процесса в движение разнородных, не связанных между собой отдельных общностей. Во взаимодействии стимул к развитию. Да и сама национальная самобытность понятна только в сравнении с другими нациями. Иначе ее не определить. Без межнационального общения национально-специфическое теряет смысл.

Разумеется, межнациональное взаимодействие не обходится без потерь для отдельных социально-этнических общностей (этносов). Их части могут ассимилироваться с другими нациями. Это процесс довольно сложный и продолжительный, что видно на примере современной миграции. Численность мигрантов достигла 191 миллиона человек, по данным ООН. Они составляют около 20 процентов от общей численности населения сорока одной промышленно развитой страны мира.

Итак, нация может утрачивать, в разной степени, ту или иную компоненту национального бытия. Но она же обладает возможностью и способностью регенерировать утраченное и продолжать развитие своего генофонда. Теряющие способность к регенерации национального генофонда небольшие группы ассимилируются с другой нацией. Более крупные национальные группы, в отрыве от своей нации, со временем стремятся возродить национальный генофонд.

Человек – существо био-социо-духовное. Если преобладает стремление от социального к биологическому, то наблюдается склонность к племенной розни, экстремистским настроениям и различным видам девиантного  поведения.  При преобладании движения отсоциального к духовному сочетается любовь к своей нации с уважениям к другим нациям.  Личность становится духовно богатой. Как отдельные народы, так и человечество в целом, переживают в своем развитии различные кризисы. Самый опасный – кризис духовный. Но духовное не есть нечто отвлеченное, абстрактное. Духовное – это, прежде всего, духовно-национальное. Духовная культура не может быть безнациональной. Принцип глобализма, который отрицает культурное многообразие и навязывается мировым авангардом ("золотой миллиард"), не воспринимается большинством человечества как его действительный интерес и его собственный принцип. Антиглобалистское движение отвергает подбрасываемые ему идеи мондиализма – "информационной цивилизации" с монокультурой, управляемой из одного мессианского центра. Рьяные сторонники  глобализма без берегов и границ игнорируют временные и пространственные факторы процесса глобализации, отбрасывают как устаревший хлам естественное стремление народов к сохранению и развитию национальных культур. А это очень взрывоопасно в нынешнем взбудораженном мире.

Ценность и духовное богатство человечества в его национальном многообразии. Соотношение так называемой общечеловеческой культуры и национальных культур можно рассматривать как  соотношение целого и его частей. Обратимся к такому незаслуженно забытому источнику, как основной труд А.А.Богданова «Тектология», где он писал о соотношении целого и частей, правда, по другому поводу. «…Для тектологии первые, основные понятия – это понятия об элементах и об их сочетаниях. Элементами являются активности-сопротивления всех возможных родов.  Сочетания сводятся к трем типам: комплексы организованные, дезорганизованные и нейтральные. Они различаются по величине практической суммы их элементов». Поскольку элементы – это активности-сопротивления, то получается следующая картина: 1) целое практически больше суммы своих частей, если соотносить организованные комплексы; 2) целое практически равно сумме своих частей для соотношения нейтральных комплексов; 3) целое практически меньше суммы своих частей для соотношения дезорганизованных комплексов. Если применить данное положение к взаимодействию национальных культур, то получим не такой уж парадоксальный вывод, что совокупность национальных культур практически больше общечеловеческой культуры. Неправомерно противопоставлять культуру общечеловеческую и конкретно-человеческую, национальную. Предназначение культуры это путь от общечеловеческого к национальному и (одновременно) от национального к общечеловеческому.

Как отклонение от закономерности возрастания роли национального в современном обществе, возникают националистические течения. Иногда нацию и национализм отождествляют, не учитывая различий в объеме и содержании данных понятий. Так, Ханс Кон утверждает, что «нация – это продукт национализма как обязанности своему государству, как полная подчиненность человека национальному государству».  В книге «Идея национализма» он определяет национализм как «состояние мысли, проникающее в большинство народа и претендующее проникнуть во все его члены. Национализм признает национальное государство как идеальную форму политической организации и национальность как источник всей созидательной культурной энергии и экономического благосостояния. Человек верен прежде всего своей нации, так как корни его жизни находятся в ней, и сама его жизнь стала возможной благодаря родной нации». Следует, однако, различать национализм и  национальный патриотизм, который означает преданность своей нации, стремление стать активным субъектом национального развития, сотворцом духовных ценностей, национальной культуры. В этом случае стремление к национальному самоутверждению сочетается с уважением к ценностям других национальных культур, их изучением, национально-духовным взаимообогащением, с верностью принципам национального равноправия. Национализм же означает абсолютизацию национального, гипертрофическую оценку своей нации. Отличительные признаки национализма: а) национальная исключительность, признание и проповедь национального превосходства,  поиски для этого псевдонаучного обоснования; б) признание неполноценности других народов, противопоставление: мы – они, борьба за «чистоту» своей нации; в) поиски виновных в жизненных трудностях, неурядицах, собственном неблагополучии среди представителей других народов, конструирование «образа врага». В этом случае национализм выступает в роли иллюзорной компенсации.          

Нация как сложный социальный феномен представляет интерес для исследователей различных областей знания. Здесь соседствуют психологический и социологический, философский и исторический, этнологический и демографический, политологический и культурологический и другие научные подходы. Но все более явственно ощущается необходимость  междисциплинарного подхода. Как мне представляется, речь можно вести о формирования нациологии как комплексной области научного знания о нации, науки  и учебной дисциплины, выполняющей важнейшую функцию нациологического образования и воспитания. Конечно, науки об отдельных сторонах национального бытия существуют, например, этнология. Но этнология преимущественно направлена в прошлое, а нациология в будущее, этнология это переход от прошлого к настоящему, а нациология от настоящего к будущему; этнология рассматривает зарождение, становление и развитие этносов, а нациология закономерности развития нации в ее взаимоотношениях с другими нациями, национальное бытие во взаимосвязи с другими формами социального бытия.  Нациология есть интегрированная система знаний, которую питают такие специализированные направления, как философия нациеведения, этносоциология, этнопсихология, этнопедагогика, этнология, а также совокупность специфических идей и взглядов о нации в политико-правовой, социальной, экономической мысли.

 

Кто громче всех кричит «Не убий»? – Духовные убийцы.

Скажи-ка, Русич        Михалыч

 

Вопрос Пращуру

 

«Скажи-ка, Русич, ведь недаром

Народ, затравленный угаром

Духовной  болтовни,

Всё дремлет под эгидой Ночи,

Уж не имея больше мочи

От Кабалы очистить очи

Духовные свои?

 

Неужто, Отче, всё напрасно?

Ведь мы печёмся ежечасно

О Родине своей.

Ну, сколько может Русов племя

Тащить веками злое бремя?

Настало очищенья время –

На небе –  Водолей!

[ Читать дальше ]

Рябцева С. Л. Очерки математики Математика и логистика

 

 Математика и логистика

 

Математика - "наука о величинах с их очевидными свойствами, имеющими конкретный смысл и значение; всякое соотношение между математическими символами соответствует соотношению между реальными вещами..." (П.Л.Чебышев)

Математика изучает действительные объекты и отношения, логистика 6 - образы объектов, воспринятые нашим сознанием, зачастую искажённые и кривые. "...Логистика называется вульгарной арифметикой." (Ж.Боррель, 1559 г.) Когда-то логистика была просто искусством счисления, применялась в практических расчётах в геодезии, строительстве и других сферах. Логисты часто нарушали математические запреты, полагая, что и так сойдёт - для бытовых нужд. Математика - точная наука, логистика пользуется приблизительными вычислениями. Там, где появилась приближённость, там уже нет математики. Пр. Герон Александрийский (~ I в.) - древнегреч. логист, автор "Метрики" (измерение площадей, объёмов, геодезические построения и вычисления). Не отождествлял числа с геометрическими величинами, их представляющими, т.о. оторвал символ от его основания. Делал вычисления с числами.

Математика запрещала такие действия, как S S, 3лГ из неполного куба, V"из неполного квадрата (3V7, V2 и т.п.). Герон запреты игнорировал, сочетал математику с вавилонскими системами счисления. Пр. Диофант Александрийский (- III в.) - древнегреческий логист, автор "Арифметики". Ввёл отрицательные числа и действия с ними без всяких доказательств. Ввёл - и всё.

Но граница между математикой и логистикой всё же существовала, до середины XVI века логистика знала своё место. С XVI века, с появлением ордена иезуитов, подготовившего свои кадры "учёных", картина изменилась.

Как сегодня, так и в глубокой древности существовали храмы и базары. В Храме человек общается с Высшим Началом, в том числе и в Храме науки. А на научном базаре всё так же, как и на обычном. Математика имеет отношение к Храму, изучает вечное, непоколебимое,

5 Пафнутий Львович Чебышев (1821-1894) - русский математик, создатель петербургской научной школы. ь AoyiaxiKOi;, греч. - счетоводство, счёт (как искусство практическое). ИСТИННОЕ. "Бог объявляется в Истине. Только стремление к Истине приближает людей к Богу", - учил Пифагор. [3, с.2б8] Логистика относится к базару, довольствуется сиюминутной выгодой, не брезгует подтасовкой и обманом, кривыми методами и софистикой, выдаёт гнилой товар за отменный, шельмует конкурентов, у них же и подворовывая.

Пр. В клинописных текстах (Вавилона) есть задачи и на сложные %. Например, ставится вопрос, за какое время удвоится сумма денег, ссуженная под 20% годовых. [8, с. 45] Ростовщические и многие другие абсолютно безнравственные задачи как раз ставит и решает логистика.

Пр. Задача у Фибоначчи, типичная для логистики: "7 старух идут в Рим. У каждой по 7 мулов, каждый мул несёт по 7 мешков, в каждом мешке по 7 хлебов, в каждом хлебе по 7 ножей, каждый нож в 7 ножнах. Сколько всех?" (Вопрос, конечно, интересный - "всех"...)

Цель математики - истина, цель логистики - выгода. У логистов с глубокой древности и доныне - одни и те же задачи. Нравственны ли они - так вопрос не стоит. А в математике - это первый, главный вопрос.

Логист изначально эгоистичен и безчестен, следовательно, глуп. У него в голове присутствуют два противоположных утверждения. Пр. Отнять у кого-либо заработанное им - это хорошо или плохо? Логист ответит:"Отнять у другого для меня - это хорошо, но отнять у меня - это

плохо". Т.о., в его логике хорошо = плохо.

С этого и начинается угасание и разложение сознания. Взаимоисключающие правда и ложь, принятые сознанием на равных, его уничтожают. Так, добровольно потушив в себе свет истины, эгоист лишается света разума. Думать становится нечем, и потому все "научные откровения" эгоиста представляют из себя шизофренический бред, который может быть по форме очень похож на науку. В действительности логисту познавать и нечем и незачем: Истина его не интересует, ему нужна только личная выгода, а ложь от истины он всё равно отличить не сможет, даже если поднатужится. Истину уже открытую он тщательно скрывает, а если это невозможно (как в "случае с Эвклидом), то шельмует или "корректирует", доводя до абсурда, исправляя правильное на неправильное. Вместо изучения законов природы публике предлагает свои нелепые выдумки, которые должны своим наукообразием замаскировать бурную деятельность логиста по добыванию собственной выгоды, а также скрыть факт полной непригодности его к научной деятельности вообще.

С древних времён логисты ведут войну против математиков: то давят, преследуют носителей Знания, то, вырядившись в научные одежды, пытаются пролезть в Храм науки. Сегодня они расползлись повсюду, и замороченным массам именно логистика кажется теперь наивысшей математикой, которая позволила устроить неслыханный технический "прогресс": столько разных механизмов для удобства и прихотей масс! Иногда массы замечают, что идёт их быстрое вымирание, но никак не связывают этот факт с "достижениями" своей протезной цивилизаций, которая всё быстрее и быстрее заменяет людей механизмами, и по частям, и целиком. Чтобы осознать этот процесс, надо уметь мыслить. Но учит мыслить Математика, а массы о ней не имеют ни малейшего представления. Математикой они называют логистику, об Истине не хотят и слышать, т.к. она может помешать их пищеварению. Они готовы погибнуть, но ни за что не расстанутся со своими иллюзиями. Они верят мнимому, игнорируя действительное. Они не имеют никакого научного представления ни о ходе глобальных процессов, ни о причинах этих перемен. Но одна истина всё же начинает проникать в их лживые сознания: сами виноваты, за всё придётся платить, расплата будет ужасной и она уже началась. Расплата за невежество и лживость.

 

Киплинг Общий итог

 

Перевод К. Симонова

 

Далеко ушли едва ли

Мы от тех, что попирали

Пяткой ледниковые холмы.

 

Тот, кто лучший лук носил, –

Всех других поработил,

Точно так же, как сегодня мы.

 

Тот, кто первый в их роду

Мамонта убил на льду,

Стал хозяином звериных троп.

 

Он украл чужой челнок,

Он сожрал чужой чеснок,

Умер – и зацапал лучший гроб.

 

А когда какойто гость

Изукрасил резьбой кость –

Эту кость у гостя выкрал он,

 

Отдал вицекоролю,

И король сказал: «Хвалю!»

Был уже тогда такой закон.

 

Как у нас – все шитокрыто,

Жулики и фавориты

Ели из казенного корыта.

 

И секрет, что был закрыт

У подножья пирамид,

Только в том и состоит,

 

Что подрядчик, хотя он

Уважал весьма закон,

Облегчил Хеопса на мильон.

 

А Иосиф тоже был

Жуликом по мере сил.

Зря, что ль, провиантом ведал он?

 

Так что все, что я спою

Вам про Индию мою,

Тыщу лет не удивляет никого –

 

Так уж сделан человек.

Ныне, присно и вовек

Царствует над миром воровство.