История одного танкиста, или Как я сбежал из ВСУ

Донбасс, 11 сентября.

Между Украиной и Донбассом идет кровавая братоубийственная война. Это стало ясно уже в начале боевых действий в 2014 году, когда «мясорубка» только начиналась.

Об этом рассказал накануне в День танкиста в интервью ЛИЦ луганчанин, служивший танкистом в украинской армии и сбежавший из рядов ВСУ в Россию. Отметим, что беседа проходила при полной анонимности, потому что СБУшники могут «прессовать» его семью.

По его словам, он окончил машин. институт в Луганске, потом еще до начала войны его призвали в армию, на срочную службу, где он попал в танковые войска. Тогда у него была специальность механик-водитель. После он остался на контракт.

— Где встретил войну?

— Изначально мы под Мариуполем стояли. В ВСУ тогда почти все были контрактники, молодежь в основном, в возрасте до 30 лет.

— Какие условия жизни там были?

— Базировались человек по 40-50 максимум. Снабжение до начала боевых было не очень. Снаряды были, а еды практически нет. Из еды у нас был хлеб и консервы с килькой в томате. Так мы питались две недели — килька и хлеб, я на нее до сих пор смотреть не могу. Из одежды толком ничего не выдавалось — могли какие-то трусы с майкой привезти и на этом все.

— А как вам объясняли сложившуюся ситуацию?

— Изначально, когда нас под Мариуполь перекинули, нам сказали, что Российская Федерация будет наступать на Украину, и начинать наступление будет с моря. Потом мы толком и не знали, что и где. Потом нам сказали ехать на границу Луганской и Донецкой области, просто на укрепление границ. Мы и ехали —укреплять, вообще не думали, что воевать придется.

— А потом?

—А потом уже деваться некуда было, началась война. Некоторые пытались отступать, но их сзади «айдаровцы» накрывали, зачистка такая была. То есть отступишь — «айдаровцы» накроют, пойдешь вперед — ополченцы. Ни туда, ни сюда. Да и конкретно до конца мы не знали, с кем воюем. До определенного момента...

—До какого? Когда вы поняли, с кем именно бьетесь?

— Против нас стояли ополченцы, ну, это они так себя называли, а так обычные шахтеры, трактористы, то есть гражданские. Их профессионализм явно давал понять, с кем мы воюем. Я, как танкист, оценивая танкистов-ополченцев, могу сказать, что редко попадались профессиональные экипажи. Были и такие конечно, но, скорее всего, как и у нас — либо офицеры, либо люди, прошедшие Афганистан или еще что, а так в большинстве — обычные, простые люди. Но во всей суматохе поняли мы это не сразу. Нас постоянно переформировывали, перебрасывали туда-сюда, из одной роты в другую.

— И, что ты чувствовал, когда, наконец, понял?