Беги,
Не думая о завтрашнем или вчерашнем,
Беги,
Под ливнем, палящим солнцем и даже в снег,
По гравию, асфальту или по пашне
И останавливать не вздумай бег.

Беги,
Не задумываясь о главном,
Беги,
Отбрось все мысли о важном или пустом,
Построчно, странично или по главам,
Вдыхая жадно километры ртом.

Беги,
Не думая даже о самом беге,
Беги,
Раз бег для тебя и смысл, и цель.
Жизнь и сама, без тебя расставит теги,
Взведя курок и наведя прицел.

Беги
Под «Сплин» или Тьерсена,
Беги,
Пусть в икрах кол, пусть ритм дыханья сбит,
Ведь бег, как жизнь - и зал для тебя и сцена,
и финиш - занавеса ледяной гранит.

"Нужно возобновить пробежки, пусть утренние или даже вечерние. Но нужно снова начать бегать". И откуда вдруг возникло это желание? Оно ведь совершенно не к месту и не ко времени! Вот если бы сейчас было лето или скажем просто не так холодно и противно, я начал бы бегать уже с сегодняшнего дня, я бы уже прямо теперь собрался и побежал. Да, непременно бы побежал! Но там ведь дождь\снег\мороз\и т.д. и т.п.\ у меня ведь болит горло\ голова\сильный насморк\ноет левый палец на правой ноге и я не хочу усугубить... и потом, мне нужны новые беговые кроссовки\ шорты\ напульсник\ носки в цвет футболки, купленной восемь недель тому назад. Да, сейчас действительно не время. Пусть наладится погода\я выздоровлю\...\на горе рак свистнет и я сразу же побегу, буквально в это же утро\этот же день\ этот же вечер... А пока стоит немного переждать. "Да, я подожду..."

"Давай обождем со свадьбой\ребенком\ремонтом\ путешествием." Посмотри что твориться в стране, глянь, что происходит с долларом, люди один за другим лишаются работы\жизни\сбережений, в мире кризис\ всемирное потепление\ похолодание\ отупение\ ожирение\ несварение. Давай все это пройдет, встанем на ноги и в тот же миг сыграем свадьбу\ родим ребенка или даже лучше сразу двоих\ сделаем ремонт\ отправимся в кругосветное путешествие. Ведь согласись, потом, когда все уляжется, при непременно можно будет это сделать. Ведь правда, да? "Да, ты прав, давай повременим, сейчас действительно не время."

"Надо бы завязывать с этим, надо бросать курить\ пить\ шляться по девкам\ клубам\ пацанам\ играть в игры... Да, это просто необходимо..." Вот только не сегодня, не сейчас. Нет, ну а как это можно сейчас сделать? Как? Ведь на работе сейчас сплошные стрессы\ ведь на днях день рождение у брата\ жены\ сестры\ свадьба у лучшего друга\ разрыв отношений у лучшей подруги\ корпоратив на работе\ выходит новое обновление в WoT... Вот закончатся праздники\ уляжется боль\ сойдет на нет аврал на работе\ закончится последняя сигарета в пачке\ опустеет последняя бутылка пива в соседнем киоске... "Да, начиная со следующего понедельника\ месяца\ года я обязательно брошу! А то ведь прямо сейчас как-то совсем не то. А вот новая неделя\ месяц\ год - это все же новая страница, которую можно начать писать заново..."

Вот так вот идешь всю жизнь по утоптанной колее, смотришь по сторонам, в надежде рассмотреть где-то поблизости более качественную и более ровную дорогу, но ничего не находишь. Все вокруг заросло кустарником и высокой травой, а колея с каждым новым шагом все больше и больше углубляется в землю, все больше и больше походит на овраг. "Не время,- думаешь - сходить с этой тропы. Еще немного пройду и может покажется скоростное асфальтированное шоссе с прекрасным видом на море\горы\живописные просторы..." Ведь как можно сойти с пусть и неприятной, грязной, но тропы и отправиться на поиски призрачного невероятного? Ведь невероятного может там и не быть? А если оно там все же есть? Вон там, за тем холмом... чрез кустарник, высокую сухую траву... чрез поля, леса и луга... за заснеженными вершинами гор... за реками, морями и океанами... под жарким и ярким солнцем... под мириадами звезд и созвездий... под мелодию проносящегося мимо ветра... с песней, зарождающейся где-то внутри тебя...

Как-то не кстати я начал набирать этот текст - уже два часа ночи, а я собирался лечь спать пораньше. А ведь завтра на работу и я в который раз не высплюсь. С другой стороны это лучше и приятней, нежели без толку ворочаться и пытаться побороть бессонницу. Но теперь, думаю, усну быстро и с легкостью. Время сна пришло.

Сьогодні на вулицях рідних міст ми маємо змогу бачити досить багато жовто-блакитних кольорів, різноманітну національну символіку, чуємо велику кількість патріотичних гасел, на масових заходах скандуємо «Героям – Слава!», «Смерть – ворогам!»,«Україна – понад усе!», завзято співаємо гімн неньки України, приклавши праву долоню до грудей, відчуваємо масове патріотичне завзяття. Але це ще не любов, то є тільки пристрасть. Пристрасть інколи модна, глянцева, як тренд теперішнього часу,а інколи відчайдушна, невгамовна, справжня.

Задля ліпшого розуміння проведу паралель між любов’ю до Батьківщини та до коханої людини. Тож,заради небайдужої вам людини ви поступаєтесь власними свободами, часом, інтересами,та ці поступки не являють собою акт насилля над самим собою, а йдуть від невгамовного бажання не лише сказати більше, а й зробити більше, приділити більше часу, догодити, зробити цю людину щасливішою, зробити час який випроводите разом приємнішим. І це бажання від вас йде як дар, як безкорисливий подарунок від самого серця, і не тому що ви мусите, а тому, що ви не в змозі діяти інакше, тому що цінність власного Я зменшується в рази, тоді, як постать коханої людини набуває величезних розмірів і значення. То все разом і є любов’ю. Тоді як пристрасть – це лишень відчайдушне прагнення у доступі до тіла. До любові можна прийти через повагу – свідомій та безболісний шлях, - а ще - через пристрасть – несвідомий шлях, який може бути сповнений страждання та болю. Все те саме стосується, як на мене, й любові до Батьківщини.

Коли ми почнемо поважати один одного у громадському транспорті, не перекладаючи свій вкрай поганий настрій на іншого українця, чи україночку; коли ми за кермом автівки почнемо поважати всіх інших учасників дорожнього руху, чи то водіїв, чи то пішоходів; коли ми залишимо звичку смітити собі під ноги, чи викидати сміття зі своїх балконів; коли ми почнемо виконувати свою роботу на совість, а не за гроші (все одно ми вже працюємо, та отримуємо ці самі гроші); коли спілкуватися українською стане прагненням, а не модою… коли шана й повага (не лише по відношенню до когось, але й до самого себе) стане сутністю кожного українця, то вже ніяка злочинна влада не стане на перешкоді України до її світлого й заможного майбутнього. 

Тож, для мене,любов до рідної землі – це не лише пісні, гасла, та патріотичне завзяття, а ще й постійне міркування, перед тим, як вчинити якусь дію, на кшталт: «а чи на користь це для Батьківщини?», «чи зробить це мою Україну більш квітучою, ще красивішою?»… З любов’ю до країни прийде й повага до її мешканців, прийде єдність - ми всі браття та сестри, - відбудеться єднання, з’явиться одна справа, одна мета і національна ідея. Не можна так узяти та придумати національну ідею – вона має народитися у любові.

       
   Війна це жах? Так. А ще й сльози, істерія, страждання тисяч і мільйонів людей; це зруйновані оселі, будинки, інфраструктура, сім'ї; це втрачені життя, надії, сподівання декількох поколінь; це сонячний ранок просочений гаром, попелом і чорним димом; це денні кошмари, які переслідують тебе навіть у снах; це океани смутку і нездоланні вершини відчаю...
          Але, справжній Воїн, ти маєш від цього всього відмовитися, ти маєш відсторонитися від емоцій, закрити своє серце від сумнівів і боронити свою Батьківщину, свою землю, своїх рідних, свого побратима. Воїн на полі бою, ти повинен бути з тверезим розумом, холодною головою і кам'яним серцем, що до ворога. А емоції і співчуття нехай лишаються матерям, жінкам і дітям. Бо ворог тобі не пробачить жодного швидкоплинного сумніву, жодного емоційного сплеску, жодної нерішучої дії. Тож твоя рука має бути тверда, а розум ясний, тому що по один бік теперішньої митті - перемога, а по другий - життя твоїх побратимів, рідних, майбутнє твоєї землі, твоєї України. Будь мужнім, тому що на війні, як на війні - переможців не судять, а переможених не пробачають. Воїн, залиш свої емоції на той час, коли ти повернешся переможцем до своєї родини і тоді не приховуй сліз - сльози радості більш солодкі за кайданові сльози приреченості. І борони тебе Боже. Героям - Слава!

Я говорю, устал, устал, отпусти,
не могу, говорю, устал, отпусти, устал,
не отпускает, не слушает, снова сжал в горсти,
поднимает, смеется, да ты еще не летал,
говорит, смеется, снова над головой
разжимает пальцы, подкидывает, лети,
так я же, вроде, лечу, говорю, плюясь травой,
я же, вроде, летел, говорю, летел, отпусти,
устал, говорю, отпусти, я устал, а он опять
поднимает над головой, а я устал,
подкидывает, я устал, а он понять
не может, смеется, лети, говорит, к кустам,
а я устал, машу из последних сил,
ободрал всю морду, уцепился за крайний куст,
ладно, говорю, но в последний раз, а он говорит, псих,
ты же летал сейчас, ладно, говорю, пусть,
давай еще разок, нет, говорит, прости,
я устал, отпусти, смеется, не могу, ты меня достал,
разок, говорю, не могу, говорит, теперь сам лети,
ну и черт с тобой, говорю, Господи, как я с тобой устал,
и смеюсь, он глядит на меня, а я смеюсь, не могу,
ладно, говорит, давай, с разбега, и я бегу.

                                            Владимир Строчков /1992г/

    Он сидел в кресле и растерянно гладил ее белокурую голову. Она ютилась у его ног и, обняв их, омывала своими слезами: «Зачем –ответь, пожалуйста – зачем ты так со мной поступаешь?.. Ну, пойми, пойми же,умоляю тебя, пойми же, наконец, что я так долго не смогу, придет время – может даже завтра или послезавтра – и я уйду. Уйду, пока тебя не будет, не оставив ни адреса, ни номера телефона, ни даже записки…» Слезы заливали все лицо,судорожные всхлипы мешали говорить, и чтоб хоть чем-то заполнить вынужденно возникшую паузу Она неистово прижалась к его ногам щекой, целовала мощные икры, как будто пыталась  хоть им донести всю свою обреченность и безысходность. «Я же знаю, ты меня любишь … ты меня любишь очень сильно, страстно. Я это чувствую, я это вижу даже сейчас в твоих глазах. А временами, даже очень часто, твоя любовь ко мне теряет всякие рамки, переходя в болезнь, в прямо-таки патологическое безумие… Но я не против, пусть так. Лишь бы ты был моим. Всецело, без остатка…» Он временами сидел неподвижно, напряженно,боясь, что даже вздох может  вырваться наружу безутешным ребяческим рыданием. А он уже мужчина. Он уже самостоятельный. Как он может себе позволить расплакаться перед женщиной,которая, прежде всего, в нем ценит мужество, целеустремленность и упорство. Но когда ком эмоций подступал к горлу и уже ничто не в силах было его там удержать,Он машинально наклонялся, целовал ее голову, шею, заплаканные глаза, обнимал,бормоча какие-то несуразные обещания и клятвы, гладил ее руки, плечи… но вдруг,как будто очнувшись от страшного сна, опрокидывался на спинку кресла, закрывал лицо руками и снова становился неподвижным. «Пойми, если ты не найдешь в себе силы измениться, то у нас не будет будущего – нам не быть вместе. И все наше время уйдет. Уйдет, как уходит вечернее солнце, отдавая весь мир во власть тьмы, холода и черно-белых чувств. И все что останется тебе – это грусть и тоска, и пока еще цветные воспоминания, которые совсем скоро будут проглочены черно-белой пастью. Ты этого хочешь?»

    Он понимал, что она права. Права от первого и до последнего слова. Он не сможет дальше без Нее жить. Не хочет потерять возможность гладить ее руки, растворяться в просторах ее зеленых глаз, обонять аромат ее тела, слушать и слышать ее безудержный звонкий смех. Но Он не может,пока еще, справиться со своими слабостями, вставшими между ним и Любовью всей его жизнью. «Оставь все это, оставь, умоляю тебя. Это все глупости, неважное,совершенно бесцельное убийство времени. Дискотеки, пиво, сигареты, девочки,друзья, которые тебя на это подстегивают… К чему все это? К чему, если у тебя есть я? Зачем, когда у нас есть цель? В твоей жизни подобным вещам нет места.По крайней мере, ближайших лет пятнадцать. Отстранись… отстранись… отстранись…» Она резко оборвалась, чтобы  изменить позу. Теперь она обнимала его ноги руками и ногами, сильно прижавшись грудью к левой икре. Ее голова лежала у него на коленях, глаза прикрыты. Слезы уже перестали лить бурными горными реками, превратившись в пересыхающий ручей. Воспаленные красные веки то и дело подергивались от напряжения, а откуда-то из груди вырывались наружу остывающие всхлипы. Темная комната погрузилась в тихое безмолвие. И только какая-то заблудшая муха с завидным упорством продолжала биться о стекло окна. «Ты только помни, что я тебя люблю». Ее слова прозвучали как нечто далекое и призрачное, осветив на какое-то мгновение комнату нежным солнечным светом. Она засыпала. Но даже сон не ослабил хватки ее объятий.

    Ему показалось, что так они просидели еще по меньшей мере час, или даже два. Он все еще не решался шевелиться, боясь таким образом нарушить покой Любимой. Но время шло, и сон предательски, то и дело, набрасывал на голову мешок забвения. Сняв его в который раз он аккуратно освободился от теплых объятий, перенес Ее на кровать, раздел. Пожелал спокойной ночи и приятных сновидений, закрепив это заклинание нежным поцелуем. Последнее вызвало на Ее лице тонкую счастливую улыбку. «Да, ради такого мгновение стоит забросить всю свою распутную жизнь, как тяжело бы мне это не далось. Но с ней и только с ней я на это действительно способен. Она - мой маяк, мой лакмус, мой адреналин, вся моя жизнь».

Послесловие.

    За окном начинало светать. Благо, завтрашняя тренировка назначена на послеобеденное время. Можно выспаться и выветрить весь алкоголь из организма и всякую дрянь из головы. Да, жизнь профессионального футболиста предельно коротка и топтать Ее уже в начале своей карьеры – недопустимое расточительство, настоящее преступление. Необходимо взять всю свою волю в кулак, а всю свою любовь и страсть к футболу сконцентрировать в сердце и пахать, пахать, пахать на тренировках. Чтобы попасть в основной состав, чтобы в играх не просто выступать под каким-то номером, а творить Любимую Игру. Иначе Она уйдет, не оставив ни адреса, ни номера телефона, ни даже записки… Уйдет безвозвратно.

    Он проснулся когда утро, только-только начало отступать перед поступью его солнечного превосходительства дня. Приняв холодный душ, почистив зубы и выпив стакан чистой воды, он налегке выбежал на утреннюю пробежку,призванную расщепить алкоголь в крови и наладить микрофлору организма. А раздающийся в наушниках плеера непревзойденный вокал Andrea Bocelli должен был настроить мозг на позитив и целенаправленную плодотворную работу. «Sul mare luccica.  l'astro d'argento,  placida è l'onda,  prospero è il vento. Sul mare luccica l'astro d'argento, placida è l'onda, prospero è il vento. Venite all'agile barchetta mia, Santa Lucia, Santa Lucia…»*

 ____________

Первый прыжок с парашютом:

    Прожить жизнь – все равно, что выпить большую кружку горячего чая с лимоном и сахаром. Вначале сладко, приятно кислит лимон и аромат лимонного сока на пальцах, кипяток разливается воодушевляющим жаром по телу, а крепкая заварка оставляет изысканно-терпкое послевкусие. Второй глоток, третий; кажется, всеми этими вкусовыми ощущениями можно наслаждаться бесконечно долго. После четвертого понимаешь, что от горячего у тебя на языке ожег. Отставляешь кружку и даешь напитку немного остыть, а сам стараешься прийти в себя, водя языком по верхнему небу с ощущением, будто совсем недавно облизывал грубый наждак. После того как пригубил чаю в пятый раз начинаешь сожалеть, что не бросил в кружку дополнительную ложку сахару – кисловато, право! Очередной глоток и забываешь о наждаке – всю полость рта заполняет оскома, а от изысканной терпкости не осталось и следа. Заглядываешь в кружку, а там практически прозрачная вода с выцветшей долькой лимона, усеянного темными чаинками. Вроде и допивать уже нет желания, но жизнь про(до)жить нужно, как не крути. Последний же глоток, стало быть, можно и лимончиком закусить. И он уже не кажется таким кислым, а горечь цитрусовой мякоти незаметно приобретает сладковатый оттенок. И все не так уж плохо, но кружка пуста. Осталось лишь помыть ее. Осталось лишь лечь спать.
 

Состояние одиночества приходит с северным ветром и огромной, во всю линию горизонта, тяжелой свинцовой тучей, подминающей под себя все пестрые краски окружающего мира, всякий аромат жизни. Метр за метром толстое войлочное одеяло застилает твое восприятие, давит своей тяжестью и ограничивает доступ кислорода, оставляя один на один со стихией, покрывая мраком все значимое. И остается тебе лишь барахтаться в морской пучине, пытаясь удержаться на плаву, в объятиях собственного воображения. Под влиянием собственных страхов, всплывших наружу на зов внезапно разыгравшейся непогоды. Ко всему прочему, ледяной дождь и ветер не дает сосредоточиться на поиске выхода к спасению, заковывая сознание в холодные цепи безысходности, а тело пронизывая судорогами. И хочется кричать, но нет возможности – легкие и рот заняты, единственно, охотой за кислородом. Дыхание неровное, прерывистое: вот тебя поглощает волна и изо всех сил пытаешься всплыть на поверхность, дабы ухватить заветный глоток воздуха, но как только делаешь вдох – и ты уже погребен под новой волной. Хочется кричать о помощи, но понимаешь, что вой ветра, раскаты грома и рев водной стихии тебе не перекричать… панически пытаешься всплыть.

    А рядом никого. Все твои близкие и родные кажутся далекими и недосягаемыми – их спасательные шлюпки стоят на приколе где-то в тихой и солнечной заводи. «Где вы!»

    Но нет никакого резона сопротивляться стихии, ведь рано или поздно ты все равно пойдешь ко дну – обессиленный ли или потерявший всякую надежду к спасению…

    И ты тонешь. Погружаешься все глубже, мрак становиться все непрогляднее, а буря все отдаляется и отдаляется, оставаясь где-то там наверху. И чем дальше от тебя бушующая поверхность, тем тише становится «здесь», чем гуще вокруг тьма, тем спокойнее у тебя «внутри». Чем ближе дно, тем меньше страхов способно породить твое подсознание. Ты падаешь в свое подсознание. Достигнув определенной глубины и успокоив дыхание, разум начинает приобретать более отчетливые очертания – появляются здравые мысли. Начинаешь видеть все происходящее как будто со стороны. И бушующая поверхность вроде не так опасна, как полагал изначально, и толща поглотившей тебя воды вовсе не ведет к гибели, а все произошедшее до того кажется мишурой не стоящей даже малейшего внимания. В окружающем тебя мраке появляется чуть заметное сияние. Приходит какая-то чуть уловимая ясность происходящего. Но вместе с тем рождается щемящее чувство где-то в груди, в районе солнечного сплетения. И чем больше света становится вокруг, тем более зудящее чувство распространяется волнами от груди по всему телу. Одиночество приобретает новую форму и новый окрас. Уже не столь пугающий и отталкивающий, уже нет в нем привкуса обреченности, нет чувства, что тебя покинули все и всё. «Здесь» тебе не нужна помощь, но есть неуемное, пробивающееся наружу желание быть в обществе с самыми дорогими тебе людьми, ощущать их взгляды, прикосновения, хочется быть полезным и для них, показать им их значимость для тебя, проявить по отношению к ним заботу и нежность. Да, непременно нежность! Непременно заботу! И ты уже готов совершить подъем на поверхность…

     Но что там, внизу? Что у самого дна?

    Погружаясь все глубже ты уже перестаешь ощущать зудящую вибрацию в груди и волны расходящиеся по телу. Ты сам превращаешься в сплошную вибрацию, ты сам становишься сплошной волной и светом. Произошло слияние сакрального, глубоко-подсознательного Я с тем сознанием, которым ты являешься в обыденной жизни. Новое осознание собственной самости! Еще одна ступенька в ощущении собственного одиночества! Одиночества, когда ты действительно ощущаешь себя одним в целой Вселенной, когда свои чувства и переживания ты не в состоянии разделить ни с кем, потому как объяснить происходящее с тобой невозможно ни одним из  известных тебе способов. Когда вербальные и тактильные выражения чувств меркнут в свете самого состояния. Когда есть глубокое понимание того, что ничто в этом мире не может тебя сделать менее одиноким. Но это понимание не обреченного на вечные муки и страдания, а понимание Самодостаточной Единицы, осознание глубинной сути значения Я в словосочетании Я ЕСТЬ. Это определение собственной самости, собственного Я, в цепочке из мириад других сознаний: людей ли, животных, растений или планет, и даже звезд. В цепочке, где каждое звено тесно связано с остальными точно такими же звеньями. В цепочке, имя которой Мироздание.