Мир горит по краям, как письмо не взаимной любви,
Как крыло мотылька, соблазненного лаской огня.
Цербер -- друг человека, он друг, как его не зови,
И порвет он любого за нас, за тебя, за меня.
Если долго и рьяно рыдать, отпустив тормоза,
Свою выпустив память из темных колючих углов.
Засияют, блистая, опять зеркала и глаза,
Чмокнет боль, уходя, и подняв на прощанье засов.
Распустились сверх меры шиповник и белый жасмин,
Как картина веселая в чопорной раме окна.
Мы летаем по дому во снах, на яву же мы спим,
Мир порой ничего, коль не думать, что это -- война.