Ингеборг Бахманн "Малина", роман (отрывок 55)

Я: Тебе никогда не думалось, что можно жить иначе? Больше зелени. Например, в Хитцинге скоро освободится премилая квартира, Христина знает это от друзей, чьи приятели съезжают оттуда. У тебя появилось бы больше места для книг. Здесь же вообще не осталось места, изо всех полок выпирают корешки, из-за твоей мании, я ничего не имею против неё, но всё же это маникально. А ещё, ты ведь замечаешь, что ,проходя по комнатам, вдыхаешь запах кошачьей мочи Франсе и Троллоп. Лина молвит, что запах уже выветрился, да это всё твоя щепетильность, ты ко всему очень чувствителен.
Малина: Я не понял ни слова. С чего бы это нам вдруг перебираться в Хитцинг? Никогда никто из нас не хотел жить ни в Хитцинге, ни ,например, в Хохен Варте, ни в Дёблинге.
Я: Пожалуйста, только не в Хохен Варте! Я сказала, Хитцинг. По-моему, так ты никогда ничего не имел против Хитцинга!
Малина: Да всё одно, о чём вопрос? Только не начни вот так сразу плакать.
Я: Я не промолвинла ни слова о Хохен Варте, и не представляй, что я запла`чу. У меня насморок. Мне надо выспаться. Мы, самой собой разумеется, остаёмся на Унгаргассе. О другом месте вовсе нет никаких вопросов.

Чем бы насладиться мне сегодня? Дай поразмышлять! Прогуляться не желаю, читать или слушать музыку мне тоже не угодно. Думаю, станем взаимно ухаживать. Я стану развлекать тебя, ведь мне подумалось, что мы никогда не говорили о мужчинах, поскольку ты никогда не расспрашиваешь о них. Только не утыкайся по-умному в свою старую записную книгу. Сегодня я в ней прочла, это нехорошо- ты изображаешь, например, некоего мужчину, наверное, себя, перед тем, как он заснёт, но натурщицей, верно же, оказалась я: мужчины всегда быстро засыпают. Но продолжим, почему тебя больше интересуют мужчины в качестве персонажей, нежели я?
Малина отвечает: "Наверное, я представляю себе всех мужчин подобными себе".
Я возражаю: "Это представление- наисумбурнейшее из твоих. Прежде надобно представить себе некую даму, она такая, как все, в лучших смыслах. Всё опять-таки зависит от мужчин".
Малина напоказ заламывает руки: "Прошу, только никаких историй, или- только избранные мечста, если они достаточно комичны. Говори о том, что поприличнее".
Малина должен-то знать меня!
Я продолжаю: "Именно мужчины взаимно различны, и ,собственно, в каждом проявлен неизлечимый клинический случай, хоть это и не следует из учебников и справочников, они не нужны чтобы высветить и понять одного-единственного мужчину. В тысячу раз на мужском примере понятнее церебральный паралич, для меня, во всяком случае. Только то, что всем кажется обыденно знакомым, вовсе не известно. Вот заблуждение! Этот нуждающийся в дальнейшей классификации фактаж на протяжении столетий никто не собирал. Одна-единственная женщина уж готова выложить столько замечаний, никем прежде неё не высказанных, о симптомах немочи ,испытываемой ею, можно сказать, все представления мужчин о женщине, напротив,- болезненны, более того, однообразно болезненны, так что мужчинам никогда не избавиться от своих хворей. О женщинах можно по большому счёту заметить, что они, поддаются описанию посредством отражений: они же заражаются, сострадая.
- Ты сегодня в весьма добром расположении духа. Это меня  уже всерьёз увлекает.
Я счастливо говорю: "Мужчину должно ввергнуть в болезнь уже то, сколь мало нового переживает он, постоянно повторяется, один мужчина, например кусает меня за мочку уха, но не потому, что это моё ухо или оттого, что он помешанный на мочках, непременно должен кусать их, но потому, что он кусает всех других дам, в меньшие или большие, кровь с молоком или бледные, бесчувственные, чувствительные мочки, ему всё равно, что при этом значат они. Ты бы прибавил, что бывает вынужденные повторы, когда ,вооружившись полузнанием ,к тому же- маловосполнимым и неисправимым, приходится атаковать даму, по возможности- годами, однажды , да верно же, это сносит каждая. Это объясняет мне и некий тайный, подавленный мужской предрассудок, ведь мужчины, в сущности, не могут представить себе, что некая дама должна иначе вести себя с неким другим больным мужчиной, ибо ему все различия невдомёк и не трогают его, равно и те, что из науки заимствованы в испорченном фальшивом свете. Малина сбит с толку. Он говорит: "Мне казалось, что некоторые мужчины всё же особенно способны, во всяком случае, о некоторых так рассказывают, или говорят в общем... скажем, о греках". (Малина так хитренько смотрит на меня, затем он смеётся, и я смеюсь тоже.) Я с трудом возвращаю себе серьёзность: "В Греции мне кстати посчастливилось, но только раз. Счастье иногда выпадает каждому, но большинству женщин- никогда. Я вовсе не о том, не об ужасно умелых любовниках, да нет их вовсе. То просто легенда, которой бы рухнуть однажды, самое большее, есть мужчины, с которыми это совершенно безнадёжно, и немногие, с которыми это не совсем безнадёжно. Здесь бы поискать основание никем не пока не искомое, почему только у женщин постоянно полна голова историй с их чувствами да историй, с её одиним или с несколькими её мужчинами. Мысли об этом отнимают большую часть времени каждой дамы. Они же должны об этом думать, иначе им не по себе, без их непрерывных перетирок, взнуздываний чувств, которых не снести никогда ни одному мужчине, который ведь болен и который вовсе не занимает это. Для него ведь проще поменьше думать о дамах, ведь его больная конституция неадекватна, он повторяет, он повторяется, он будет повторяться. Коль он охотно целует ступни, то расцелует их ещё пятидесяти женщинам, зачем же ему рыться в воспоминаниях, припоминать особу, которой во время оное нравились его лобызания, так полагает он в любом случае. Некая дама должна быть готова к тому, что её ножки на очереди, она должна выказывать невозможные чувства и весь день согласовывать с ними её настоящие, однаджы она привыкает к этому со ступнями, затем- ко всему, чтоб смириться со многими недостаткими, ведь тот, кто так зациклен на ступнях, пренебрегает слишком многим. Кроме того, бывают вынужденные обстоятельства, после одного мужчины женские члены должны отвыкнуть от неких ощущений чтоб со вторым привыкать к новым. Но мужчина радостно странствует со своими привычками, иногда он бывает счастлив, чаще всего- нет.
Малина недоволен мною: "Но это же для меня настоящая новость, я был столь убеждён, ты охоча до мужчин, и тебе постоянно нравятся они, только их общество тебе претит, если уж никогда больше..."

продолжение следует
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы