Ингеборг Бахманн "Малина", роман (отрывок 25)

В кафе "Хоймаркт" я всё ещё зла на Лину, опасную свидетельницу некоторых моих мыслей, она ещё иногда посдлушивает некоторые мои реплики в телефонную трубку, которые для неё чистая ересь, за что она выбросила б в окно, отправила б на гильотину, на гарротту, сожгла б на костре. Но я несколько сомневаюсь, претит ли ей то, что по утрам я хожу разбитой, не знаю, то ли купить "Ата"*, то ли "Ими"*, не против ли она моих нерасчётливых выдач денег на покупки, и того, что я не контролирую её мучительные отчёты о расходах, или- в том ,что я проговариваю по приемуществу не своё, и то, знает ли она мои мысли, за которые убила бы меня.

День настанет- и люди наново откроют для себя саванны и степи, растекутся по ним и положат конец своему рабству, звери среди бела дня станут ласкаться к ним, вольным, заживут все ладно, огромные жабы, слоны, зубры, короли джунглей и пустынь станут с лююдьми заодно, поделятся водопоями, задышат очистившимся воздухом, не будут терзать друг друга, это будет начало, это станет началом всей жизни...

Я зову: "Счёт, прошу!" Герр Карл любезно откликается: "Скоро буду!" и исчезает. Я слишком несправедлива, я комкаю салфетку, на которой начёокала было пару обрывков фраз, тонкая бумага мокнет в кофейной лужице на моём подносе. Я хочу немедленно отправиться домой, я желаю на Унгаргассе, я прощу Лину, Лина простит меня. Она выдавит мне апельсинового соку и сварит кофе. Так не годится всю жизнь. Это вся жизнь.
Пополудни я уверена, что спокойно миную номер 9 на Унгаргассе, в любом случае- по противоположной стороне переулка. Я также уверена, что смею зайти, ведь фрау Агнеш уще утром убрала у Ивана и отправилась к двум иным одиноким господам. И семейную пару, домовладельцев Иванового номера не видать на улице, не обмениваются новостями герр и фрау Брайтнеры из шестого номера, лишь фрау Агнеш вижу прохаживающейся у моих дверей, углублённую в доверительную беседу с фрау Брайтнер. Но на этот раз перед девятым номером стоит авто Ивана, неприпаркованное, что я замечаю с первого взгляда, да вот Иван из дому шагает к машине, мне бы проворно пойти прочь, но Иван, он остроглаз, уже заметил меня, машет рукой, кличет, я ,улыбаясь, бегу к нему, что он здесь делает, в это время, когда , я полагала, он должен быть в своём бюро? и вот уж моя улыбка сходит на нет, ведь на переднем сидении ,тесно прижавшись, умостились два маленьких создания, уж подняли головки. Иван говорит: "Это Бела, это Андраш, поздоровайтесь как полагается!" Но "дьээрекек"**, как заодно зовутся эти дети, не здороваются, не говорят ничего, а потому я растерянно спрашиваю, понимают ли они по-немецки, они смеются в ответ и тузят друг дружку, я не понимаю ни слова, значит, это Ивановы дети, с которыми я хотела познакомиться, о которых я знаю немногое, наприме, что Бела- старший и уже ходит в школу, я смущённо разговариваю с Иваном, уже не припомню, куда собиралась было, ах да, в автосервис выше по Унгаргассе, ведь мой автомобиль в ремонте и ,наверное, уже готов, надеюсь, затем, наверное, придётся на такси ,если авто не готово, ехать в девятнадцатый округ в гости к подруге, больную подругу ,которая живёт там, выше. Иван говорит: "Это почти по пути мне, мы подвезём тебя!" Иван не сказал :"Я подвезу тебя". Он что-то по-венгерски молвит детям, обходит авто, несёт их с собою, вталкивает на заднее сидение. Не знаю, это не по мне, лучше б я пошла в автосервис или взяла такси. Как мне сделать Ивана отзывчивее? ведь такое слишком часто на меня находит. Он говорит? "Да садись уж поскорее!" По пути я не мешаю Ивану разговаривать с детьми, изредка поглядываю вперёд, я должна подыскать себе первую реплику, я неподготовлена. Я не спрошу Бела, в который класс ходит он, в какой школе, я не спрошу детей, как они поживают, во что играют, любят ли мороженое. Об этом не может быть и речи. Дети что ни две минуты отвлекают Ивана: "Ты видал? глянь, фиакр! ты, вон пожарная машина! ты подумал о кедах? гланб, "Альфа Ромео"! ты, зальцбургский номер! ты, это американец?" Иван говорит мне о тяжелом послеполуденном дне, тяжело в бюро, меж делом он бросает назад короткие ответы, со мной он говорит только о "времени мало", о трудностях, сегодня он запланировал отвести детей к зубному врачу. Доктор Хеер вырвал зуб у Бела, Анрашу поставил две маленькие пломбы. Бела разевает рот, нарочно широко, скорчив гримасу. Андраш намеревается повторить то же, но он прыскает, вот и оказия, я не спрашиваю, больно ли было, справный ли доктор герр Хеер, а сама разеваю рот и говорю :"А мне вырвали зуб мудрости, у меня уже мудрые зубы, у тебя таких ещё нет!" Бела кричит: "Ты врёшь!"

Вечером Ивану говорю: "А дети совсем не похожи на тебя, Бела, пожалуй- немного, если б ему эти взъерошенные каштановые волосы и светлые глаза. был бы похож!" Иван, должно быть, посчитал ,что я сконфузилась перед детьми, оттого он смеётся и молвит: "Разве это так плохо? ты всё же правильно поступила, нет, они не похожи на меня, но и они не жалеют, если к ним подойдут, спросят, как обычно спрашивают, да они же па`хнут жарки`м!"*** Я спешно предлагаю: Если в воскресенье вы идёте в кино, то и я б, если вы чего другого не надумаете, давно я не бывала в кино, уже в "Аполло" идёт фильм "Пустыня живёт"". Иван говорит: "Его мы смотрели прошлым воскресеньем". Итак ,всё же неясно, то ли возьмёт меня Иван, то ли насчёт фильма отказ мне вышел, то ли увижу я ещё раз детей, то есть Иван Иван два мира своих, а то не миры, навсегда оставит разделёнными. Мы начинаем шахматную партию и вынуждены замолчать, она будет затяжной, позиционной, жёсткой , мы не разгоняемся, Иван наступает, я в защите. Иваново наступление замирает, это самая долгая, немая партия из тех, что я сыграла было, Иван мне ни разу не помогает, а мы так и не доигрываем. Иван выпил больше виски чем обычно, он по-быстрому разминается, допивает стоя, носится Иванова ругань, ему нет больше никакой охоты, день был тяжёл, никакого мата не вышло, но и пата мы не достигли. Ивану надо немедля домой и спать, я отыграла достойно, до утомления, он также отыграл беспримерно. Доброй ночи!

Малина домой вернулся, он застаёт меня в гостинной, шахматная доска тут, стаканы на кухню я ещё не отнесла, Малина, он знать не может, где я сидела, ведь теперь я уж раскачиваюсь на кресле под торшером с книгой в руках, "Red Star over China", склоняется над доской, присвистывает и молвит: "Да ты кучу малу потеряла!" Я, усомнившись, что потеряла ,переспрашиваю, что значит "кучу малу". А Малина взвешивает и просчитывает ходы. Откуда ему знать, что мои- чёрные, а ведь угадал, согласно его сметке- потеряла безвозвратно. Малина хватает мой стакан виски. Откуда ему знать, что этот- мой, а тот- Иванов, также полупустым им оставленный? Но Малина не пьёт из Иванова стакана, из того, что он совсем недавно оставил, не трогает, чем Иван пользовался: тарелку с маслинами, или- с солёным миндалем. Свою сигарету Малина пригашивает в моей пепельнице, не в другой. Я не могу решить: с чего бы это?
Я оставила Китай с на полке: неприятельские силы маршируют с юго-востока, с севера. Линь Бяо срочно сзывает военный совет.

Иван и я- взаимоуподобляющийся мир.
Малина и я, поскольку мы едины- взаиморознящийся**** мир.

Никогда я в Малине не нуждалась так мало, он всё реже замечает меня, но когда он невовремя приходит домой, когда застаёт меня между большим маршем по Китаю и чередой раздумий о детях, которые выглядят непохожими на Ивана, я снова вот да и примусь за дурные привычки, письма писать, сотни, или пить и рушить, пагубно думать, всё губить и -последнее, я не смогу удержать свой обретённый край(землю- прим.перев.), удалиться и оставить его. И когда Малина молчит, это лучше, чем в одиночку молчать, это помогает мне в моём с Иваном,  если я с этим не совладаю, если не соберусь, ибо Малина постоянно прочен, и постижим мною здесь, и так останется мне в претёмные годины знание, что Малина не утрачен мною- сама ухожу себе на пагубу!

________Примечания переводчика:______________________
* похоже, марки стирального порошка;
** дети (венг.);
*** или "жареным", то есть венгры по духу;
**** буквально: "конвергирующий" и "дивергирующий".

продолжение следует
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы