Ингеборг Бахманн "Малина", роман (отрывок 6)

А вот Иван вопрошающе смотрит на меня: ну говори- а я спешу отвлечь его. Я знаю имя вируса, но начеку чтоб не проговорится.
Что ты бормочешь? Что непросто получить? О какой болезни говоришь?
Никакой болезни, я не то имею в виду, просто думаю, есть свойства, которые трудно обрести. То ли говорю слишком тихо, то ли Иван не понимает, а Малина-то долго было понимал, угадывал, схватывал, а всё же он не желает меня ни раздумывающей , ни рекущей и ,кроме того, я ему ни слова о вирусе не сказала.

Да ведь орава противостояла было мне (а я собрала арсенал такой, что рук недоставало): разочарование, равнодушие; бесстрашием я обратилась к великим кошмарам, и не знаю, как Иван несмотря на это мне явился, невзирая на осаду,на это неутолимое отчаяние бессоницею назубок сыгранных ночей, непрерывную нервозность, навязчивую чуждость ко всему, но уже в первый час, когда Иван точно не с неба свалился,а ,улыбаясь взглядом, очень значительно и легко поклонился мне стоя на столбовой улице просёлочных улок, всё прочее оказалось посрамлено- и только за это с меня высокие и высочайшие ему награды, за то ,что он вновь открыл меня, и встряхнул ту, каковой была я в тот час, обнаружил мои прежние простые задатки, вызволил моё осы`павшееся Я- и молиться мне за Ивана благодарствуя за все его дары, за которые же, за которые? им счёту нет, и ни один не даётся- тогда я беру простейший, возвращённый Иваном смех.

Наконец, я наново воплотилась: обрела свои члены, которые из-за долгого небрежения ими казались мне чуждыми, я чувствую в себе токи всего, гладкие и поперечные мускулы после долгого оцепенение расслабляются, обе нервные системы восстановились одновременно- нет ничего существеннее этого восстановления, оздоровления ,которое под силу измерить и оценить также и новейшим инструментарием современной метафизики. Как хорошо, что в первый час я оказалась захвачена Иваном врасплох, в чём мать родила, и что я вслед за тем не рисуясь, не набивая себе цену, пошла с Иваном. Не упустила я своего урока- ведь тогда случилось нечто неслыханное, невиданное, не по читанным прописям, потребовался толчок извне, дабы так сложилось. Мелочь могла бы нам помешать, сбить с толку, вклиниться между нами- столь чувствительны суть начало и явление крепчайшей силы мира, ибо мир всюду и всегда болен, а она ,здоровая мощь, не желает проявляться в нём.  Клаксон мог оборвать наши первые фразы, полицай, увидавший неправильно припаркованный мотороллер, прохожий заорал бы, зашатался между нами, парень в гоночном авто отвлёк бы наши взгляды,мой Боже, только помыслить, сколько всего могло бы помешать нам! Звук сирены "скорой помощи" мог бы отвлечь меня, заставить взглянуть на улицу- не на букет георгин в витрине, а то Иван попросил бы у кого огоньку прикурить- и тогда не быть мне увиденной Иваном. Поскольку встрече угрожала опасность, нам хватило уже первых трёх реплик на здесь у витрины- и мы вслед на ними немедля покинули крайне опасное место, и сберегли многое своё. Нас вывели оттуда эти ничего не значащие короткие фразы. Не знаю право, надо ли доьавить, что теперь мы общаемся как все. Но мы не торопимся. -У нас вся жизнь впереди,- молвит Иван.

Всё-таки мы освоили первые диалоги, глупые начала и концы предложений, одинокие фразы, окруженные ореолом взаимного снисхождения, потворства, а большинство предложений доселе относятся к телефонным. Мы попеременно упражняемся, повторяем их снова и снова ,поскольку Иван звонит мне раз из бюро на Каринтсвком кольце ,второй- поздно пополудни или вечером из дому.

Алло. Алло?
Я, а кто ещё
Да, естественно, прости
Как мне? А тебе?
Не знаю. Сегодня вечером?
Так плохо слышно
Плохо? Что? Ты, значит, можешь
Едва слышу. Можешь
Что? Случилось что?
Нет, ничего, ты мне позже ещё
Естественно. Лучше я позже позвоню тебе
Я, правда, мог бы с друзьями
Да, если не можешь, тогда
Я этого не говорил, только если бы не
В любом случае ,позвони позже
Да, но только до шести потому, что
Но это для меня поздно
Да, и для меня ведь, но
Сегодня, пожалуй, нет смысла
Кто-то придёт?
Нет, только фрёйляйн Йеллинек уж
Ах так, ты больше не одинок
Но позже- пожалуйста, непременно!

У Ивана и у меня есть друзья, а кроме того- люди, которых я не знаю, а он- моих. С друзьями и посторонними нам приходится ходить в рестораны, а чаще всего -на минутку в кафе, а то ещё нам приходится занимать иностранцев, не зная, как начать с ними, и ещё часто нам нужно ждать звонка. Кроме договорных встреч случаются внеплановые, когда Иван и я встречамеся с разными делегациями: он со своей ,а я с другой- в одном заведении, тогда он кстати узнаёт, что я могу выделяться (в чём он сомневается), что могу быть разговорчивой (в чём он ещё больше сомневается). Ведь наедине с ним я тиха, ибо кратчайши слова- да, пусть, так, и, но ,тогда, ах!- столь нагруженныеы ,исходящие от меня со столиким смыслом, тысячекрат значимее рассхожих рассказов, анекдотов, сымпровизированных реприз, что друзья и клиенты слышат от меня, а к жестам ,каприччи, показным аллюрам, поелику я не рисуюсь перед Иваном, не прибегаю чтоб не рисоваться, и благодарна я, когда смею подать Ивану еду-питьё, когда украдкой почищу его туфли, вычищу пятна с его пиджака. Да, это наше! значит больше, нежели наморщившиеся лбы над меню, это не сиять на людях, не дебатировать, не расцелованная делегатом ручка, не анимированные поездки с друзьями в родные места, не рюмку на посошок в баре, поцелуи направо-налево и "прощайте"! Ведь когда Иван приходит на обед, естественно, за счёт института, то у меня может быть назначена поздно пополудни встреча в голубом баре- и у нас не выходит свидания, если только я не подстрою или не разлажу его: вот сегодня я ужинаю в "Штадткруге", а Иван- за городом, в Гринциге с иностранцами, а завтра я должна показать паре Хайлигенштадт* и Нусдорф- страшно подумать, а он в обществе трёх господ отобедает в "Трёх гусарах". Он водится с иноземцами, и я, часто- тоже, что например, мешает видеться нам с Иваном, остаётся только перезваниваться. И, подобно тому, как первая группа телефонных фраз связана с парой трубок, с мимолётными свиданиями перед тем, как разойтись с делегациями, вторая ,совершенно иная группа- оболочка "примерно".

Иван говорит, что постоянно слышит от меня "например". И чтобы вызвать поток "примерных" предложений в ответ себе, сам прибегает к ним, например, даже на протяжении одного часа, которой остётся нам до ужина.
- Что же, например, фрёйляйн Шлаубергер? А если я, например, впервые явлюсь к тебе домой днём- тогда ведь, например, наша встреча вызовет подозрения?
- Я ,например, никогда не заговаривал с незнакомками на улице, прежде мне и в голову не приходило, например, такое: незнакомец- с незнакомкой- и пожалуйте-ка!
- Не перебарщивай.
- Например, никак не возьму в толк, чем ты ,собственно, занята? Чем, например, можно заниматься дома битый день- и не утомиться? Позволь, мне, например, попазмыслить над этим. Нет, только не рассказывай.
- Пожалуйста, мне не составит труда!
- Я ,например, не любопытен, не говори мне, я только об одном спросил, да я же ведь неповторимо учтив.
- Иван, не надо!
- Что же тогда?
- Если я, например, сегодня вечером приду домой, усталая, да ещё придётся ждать звонкано я
- Придёшь домой- ложись-ка лучше спать, и сразу, фрёйляйн Шлаубергер.
И с этой фразой Иван весь вышел.
_____________________________________________
* букв "Священный город"- Вена, прим.перев.

продолжение следует
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы