Из реки...

Самое сложное в любом деле - это начинать – сделать первые обдуманные шаги в выполнении поставленной перед собой задачи. Я о том, что решил всё-таки поделиться сугубо своими соображениями о происходящих событиях. Мыслей много, все стоят стройными рядами в  длинной очереди для Word, но при малейшем намёке на тезисное изложение задуманного строгая структура не выдерживает и превращается в перепуганных кукушек, прыгающих с ветки на ветку уставшего ума, – очень хочется открыть форточки и отправить всех на свободу. Когда-то очень давно я знал мужика-рецидивиста, ему было 70, а отсиженных у него было, «шо у дурного махорки». Самое интересное, у него на теле не было ни одной татуировки, ни одного синего пятнышка, кроме как на голове под седыми волосами. Когда голову стригли наголо, на лысине открывалась очень искусно «набитая» наколка, напоминавшая собой огромную монету (если окружность темени можно представить подобным образом): в центре татуировки находился рыбак в лодке с удочкой - камыши и стая гусей, которая оставляет поверхность воды на взлёте, на воде одинокий гусь, который замешкался. Вокруг этого великолепия надпись: «Не улетай последний гусь, а то я вовсе ебанусь». Впоследствии я много раз вспоминал того старика и его наколку… Сейчас именно те обстоятельства.

      Есть ещё одно воспоминание… В начале тысячелетия мне довелось трудиться на одном мебельном предприятии дизайнером-разработчиком. Смерть молодого товарища шокировала весь коллектив… причём смерть быстрая и нежданная – ещё позавчера он мне варил металлические ножки на кресле, а сегодня руководство просило оказать помощь на его похоронах. Т.е. ещё позавчера он был жив, улыбался и строил планы на неделю, а сегодня мне предстояло ехать хоронить человека, которого я хорошо знал и испытывал к нему дружеские чувства. К чему я это всё рассказываю – именно тогда, в тот момент, когда я поднялся к нему в квартиру и вошёл в комнату… я увидел в гробу не его, а себя. Именно Я лежал в гробу с закрытыми глазами и руками, сложенными на груди, мои конечности были холодными и деревянными, а моё сознание находилось рядом. Это был переломный момент всей моей жизни, я чётко осознал собственную смертность, НЕТ, не на том уровне где: «Да, мы все смертны, и знаем, что котик и собачка могут попасть под машину, а муху можно прихлопнуть», а именно ОНО - то чёткое осознание, что это великолепное, столь подвижное искусное тело, останется лишь гниющей плотью, лишённой сознания. Несколько раз жизненные обстоятельства ставили меня на эту черту, отделяющую жизнь от смерти, но только тогда ко мне пришло понимание, что будет и моя очередь, вопрос только времени.

Ещё хочу сказать, что я всё таки попадаю в группу риска, и моя жизнь зависит только от удачи и времени, поэтому собственная смерть меня сильно не беспокоит, разве что хочется помереть в спокойном, не испуганном состоянии ума – я думаю, это очень важно – встретить свою смерть достойно, без омрачённых состояний.

Радует, что в этой ситуации не всё так страшно, как кажется, выживут практически все, за исключением стариков и слабаков. А пугает то, как многие люди реагируют на эти критические обстоятельства. Огорчает, что  жадность в таких условиях не знает границ (впрочем жадность она всегда омерзительна, а на крови и нужде человеческой она омерзительна вдвойне), а политические прохвосты умышленно создают провокации, сознательно поливая керосином то, что в таких обстоятельствах даже тлеть не должно.

Что будет дальше с теми, кто выжил, что готовит нам будущее? Как показали нынешние события, человечество, со всеми своими техническими достижениями, абсолютно не готово к серьёзным испытаниям. Всё зависит от нас - живущих здесь и сейчас - сможем ли мы оставаться людьми, или животные инстинкты станут доминировать над данной нам способностью думать.